Таинственное путешествие Томека - Шклярский Альфред Alfred Szklarski. Страница 58

Некрасов поднес бинокль к глазам. У пристани стояло какое-то судно. На передней палубе толпились пассажиры. Они были оцеплены отрядом городовых. На пристани стояли вооруженные солдаты. Пасмурная погода мешала пароходу отчалить. Обычно, на Амуре по ночам прекращалась навигация.

Капитан «Сунгача» всадил руку за пазуху. Коснулся рукоятки револьвера. Убедившись, что револьвер у него в порядке, Некрасов раскурил погасшую было трубку и бросил краткий приказ:

– Причаливаем! Все по местам!

Коротким прерывистым гудком «Сунгач» сообщил о своем прибытии. Осторожно, левым бортом пристал к судну, стоявшему у пристани. К «Сунгачу» подбежал становой пристав.

– Прикажите всем подняться наверх! – потребовал он.

Некрасов был знаком с приставом. Он отдал ему честь и ответил:

– Пожалуйста, прошу, однако, прислать санитаров и взять с борта тяжело больного!

– Что за больной? – подозрительно спросил пристав.

– Один из экипажа...

– А что с ним?

– Я не уверен, но... боюсь оставить его на судне...

– Сейчас мы им займемся. Есть у вас пассажиры на борту?

– Нет. Эй, Милютин, давай всех наверх!

Экипаж «Сунгача» стал собираться у левого борта судна, рядом с бухтой троса. Там было скрыто оружие. Один из кочегаров держал в руке тяжелый железный ключ, у второго за поясом торчал длинный нож. Становой пристав, сопровождаемый городовыми, шпиками в гражданском и несколькими солдатами, очутился на палубе.

– Я не вижу больного, – резко сказал он, меряя взглядом молчаливых членов экипажа. – Где он?

– В надстройке, на барже, – ответил Некрасов,

– Почему там? – подозрительно спрашивал пристав.

Некрасов наклонился к нему.

– Вы, ваше высокоблагородие, сначала на него посмотрите, тогда все поймете...

– Обыскать буксир. Если кто-нибудь не вышел на палубу, заковать в кандалы, – приказал пристав городовым. И добавил: – Шесть человек со мной!

Некрасов перелез через борт буксира на баржу. Пристав, окруженный вооруженными солдатами, последовал за ним. Некрасов отворил дверь надстройки.

– Почему здесь темно? – буркнул один из городовых, подозрительно глядя на капитана.

– Больного раздражает свет, – ответил Некрасов. – Я сейчас приоткрою окно.

Он поднял жердь, всадил ее в надстройку и немного отодвинул мешок, закрывавший окошко. Пристав вошел в надстройку. За ним последовал солдат с винтовкой в руках. Они остановились, увидев человека, лежавшего на койке. Его грудь тяжело вздымалась от прерывистого дыхания. Наружной стороной ладони он закрывал глаза. Пристав наклонился над ним. Руки и заросшее бородой лицо больного были покрыты красными пятнами и черными струпьями. Полицейский быстро отпрянул.

– Что с ним? – спросил он, изменившимся голосом.

– Похоже на оспу, – полушепотом сказал Некрасов. – А впрочем, черт его знает, может быть, это проказа. Я в этом деле смыслю мало. Держу его здесь, чтобы не заразить остальных ребят... Прикажите, ваше высокоблагородие, взять его в больницу...

Начальник спешно вышел на воздух.

– Вы что, хотите распространить заразу в городе? – возмущенно сказал он. – Вон из порта! Что везете и куда?

– Полушубки в Камень-Рыболов.

– Выходи оттуда! – приказал пристав солдату, который чуть не разбил голову о притолоку низкой двери, выбегая из надстройки.

Только теперь Некрасов незаметно вынул руку из-за пазухи. Он насупил брови и сказал:

– Этого человека надо отправить в больницу. Я не могу остаться без экипажа!

– По приказанию его превосходительства губернатора вы обязаны немедленно уйти из порта!

– Я не могу идти ночью, – возразил Некрасов.

– Бросьте якорь где-нибудь на середине реки, подальше от города. А ну-ка, – обратился он к солдатам, – обыскать груз на баржах! Да тщательно ищите!

Пристав вернулся на буксир вместе с командиром взвода солдат. Некрасов закурил трубку и исподлобья смотрел на солдат, рывшихся среди тюков на баржах. Никто из них не подходил к помещению, где лежал больной. Через несколько минут городовые и солдаты оставили буксир, который сейчас же отчалил.

«Сунгач» медленно удалялся от пристани. Некрасов стоял на палубе до тех пор, пока последние строения Благовещенска не скрылись во мраке ночи. Только тогда он подошел к надстройке на барже.

– Иван, ступай на вахту, но сперва умойся, – крикнул он с порога.

– Слушаюсь, капитан... «Струпья» поотпадали сами, потому что хлеб высох...

Капитан расхохотался и зажег свечу. Открыл люк в полу.

– Конец тревоги! Прошу всех наверх, к ужину! – крикнул он.

– Ну, я начинаю верить, что нам удастся выбраться из ловушки, – сказал боцман, с трудом протискиваясь через небольшой люк в полу. – Великолепная идея с этой оспой.

– Тем лучше... для них и для нас, – ответил Некрасов. – Можете положить оружие. Думаю, что ночь пройдет спокойно...

XXII

Не подведет ли Пандит Давасарман

Стояла одна из тех темных, холодных и ветреных ночей, какие бывают в Уссурийском крае. На берегу залива Терней, несколько выше места впадения реки Сицы в Японское море, время от времени появлялся красноватый, меняющий яркость свет. Казалось, что кто-то посылает сигналы неизвестному, находящемуся в открытом море. Это Смуга и его друзья призывали Пандита Давасармана, чтобы он взял их на свой корабль.

С тех пор как они притаились среди скал на крутом побережье, прошло пять долгих дней и ночей. Они давали условленные сигналы, а Пандита Давасармана все не было. Смуга стоял, склонившись над огнем, горевшим в очаге, выложенном из камней, который сверху накрывался одеялом. В равные промежутки времени он снимал одеяло и открывал огонь в сторону моря. Оттуда свет костра можно было заметить на весьма далеком расстоянии.

– Сидим на мели, – недовольно пробурчал боцман. – Дело выглядит так, что вместо Пандита Давасармана мы привлечем к себе внимание казаков...

– Возможно, Удаджалак не очень точно запомнил инструкцию, – печалился Томек.

– Мы прибыли на несколько дней позже, чем это было условлено, – сказал Вильмовский. – Однако я не думаю, чтобы Пандит Давасарман не посчитался с возможностью нашего опоздания,

Томек пытался взглядом пробить темноту ночи. Издалека слышался монотонный шум морского прибоя. Пронзительный ветер свистел среди прибрежных скал... Томек взглянул на Наташу и Збышека. Они, нахохлившись, сидели под скалой. Люди, не привычные к далеким путешествиям, они особенно страдали во время этого двухнедельного похода по Уссурийскому краю. Некрасов довез их на своем «Сунгаче» до самого устья Имана, но здесь им пришлось расстаться. Они не могли также пойти на риск покупки лошадей, так как это могло стать известным полиции. Поэтому, захватив скромные запасы продовольствия и спальные мешки, они пешком углубились в Уссурийскую тайгу. Смуга и Вильмовский не боялись заблудиться. Достаточно было идти вдоль течения реки Имана. К сожалению, силы ссыльных быстро иссякли. Темпы марша слабели день ото дня. Несколько раз пришлось на коротких участках дороги нанимать у туземцев лодки. Они редко, однако, заглядывали в их жилища. Известие о появлении вооруженной группы иностранцев могло быстро дойти до военных властей. Одинокие охотники и сборщики жень-шеня часто принимали их за хунхузов и бежали от них прочь.

Таким образом, они пришли к берегу моря значительно позже, чем это было условлено с Пандитом Давасарманом, что могло повлечь за собой весьма печальные последствия.

Измученные, без запасов продовольствия, участники экспедиции со скрытым отчаянием ждали спасения, которое все не приходило,

Один лишь Смуга не падал духом. Из ночи в ночь он упорно подавал сигнал. Всегда любивший пошутить, боцман теперь только притворялся веселым, чтобы поддержать друзей. Втайне от других он все крепче затягивал пояс, а вслух подшучивал, что вскоре станет стройнее Наташи.

Томек в мрачном раздумьи наблюдал за Смугой и боцманом, которые часто сменяли друг друга у сигнального костра.