Томек в стране фараонов - Шклярский Альфред Alfred Szklarski. Страница 10

— Ну, я был в тебе уверен. Ты когда-то не отказался участвовать в чистом безумии [44], а то, что я предлагаю сейчас, не так ужасно.

— Да, я бы так не сказал. Речь ведь идет о деньгах, значит игра пойдет жесткая. И есть еще мальчишка. Как насчет него?

— Я уже о нем думал. Нужно отправить его домой, мы этим О’Доннелам кое-чем обязаны. Это ведь благодаря им мы смогли организовать экспедицию в Африку.

— Что в Африке началось, пусть в Африке и закончится, — вздохнул Вильмовский.

— Началось в Австралии, Андрей, — поправил Смуга. — Хорошо, значит, возьми парнишку с собой.

И они снова вернулись к волнующей их теме.

— Ты говоришь, Ян, что познакомился с лордом-коллекционером в Бразилии, уже после нашего отъезда, — Вильмовскому хотелось подытожить все, что рассказал ему Смуга.

— Лорд разыскивает человека, у которого он покупал разные предметы для своей коллекции, даже не спрашивая, каким образом этот человек стал их собственником. И ты хочешь заняться этим делом?

— Проблема не только в нем, — ответил Смуга. — Лорд, пусть он и не всегда в ладах с правом, все-таки человек, до безумия влюбленный в Египет, он финансировал многие археологические экспедиции. И ты же сам прекрасно знаешь, Андрей, что правовые нормы относительно вывоза античных ценностей только лишь рождаются. Но сейчас не о лорде речь. Меня заинтересовала сама загадка, связанная с одним из его приобретений, я тебе уже говорил. Кто, когда и прежде всего зачем это сделал?

— Ты отдаешь себе отчет, что собираешься искать иглу в стоге сена?

— Да, я долго раздумывал и собирался отказаться, но мам до сих пор всегда везло. А Томек — ребенок, он вообще в рубашке родился…

— Какой ребенок! Это женатый человек.

— Тем более! А удача все еще с ним, — заметил Смуга. И добавил:

— Я тебе еще раз приведу свои доводы. Во-первых, как мне кажется, речь идет не об одном человеке, а о многих, о хорошо организованной банде, это обстоятельство уже дает нам немалый шанс. Надо поискать какой-нибудь утечки информации. Во-вторых, украденные предметы происходят из Долины царей и появились на европейском рынке сравнительно недавно. А, в-третьих, у меня здесь, в Египте, немало знакомых людей, которые могут нам помочь.

— Ах, Ян, где только у тебя нет друзей, — вздохнул Вильмовский.

— Ну, и еще эта неожиданная встреча на корабле. Оказывается, поисками «нашей» банды преступников и контрабандистов занимается и британское правительство.

— А ты не знаешь почему?

— Нет! Но надеюсь узнать, когда мы пойдем в каирское консульство.

Однако следующие дни они, к великому удовольствию Патрика, провели в осмотре достопримечательностей. Вильмовскому со Смугой тоже не всегда удавалось оставаться равнодушными, особенно у колонны Помпея с каменным сфинксом. Указывая на нее, Смуга обратился к Вильмовскому:

— Ее приказал возвести в 204 году император Диоклетиан в ознаменование взятия города.

— Метров тридцать в ней будет, — прикинул Вильмовский.

— Да, высота ее — сто футов.

— Вижу, тебя чем-то заинтересовал этот памятник.

— Вообще-то, да. Не знаю, заметил ли ты веревочные лестницы, ведущие наверх?

Вильмовский внимательно вгляделся.

— Точно, есть, только с другой стороны.

— Как бы ты отнесся к небольшой прогулке наверх?

— Надеюсь, ты это несерьезно.

— Почему?

— Я же не моряк, как Новицкий.

— Ему было бы достаточно самой колонны, без всяких лесенок, — пошутил Смуга.

— Так ты на самом деле собираешься лезть? — недоверчиво спрашивал Вильмовский.

— Отчего бы нет? — не сдавался Смуга. — Стоит навестить родные места.

— Ты что, уже бывал когда-то на верхушке? — изумился отец Томека.

— Как же, — ответил Смуга, — всего только раз, но все-таки… Как экстравагантные путешественники, мы могли бы даже пожелать, чтобы нам туда подали обед.

— Кто бы его туда принес?

— Еще несколько лет назад ближайший ресторан держал официанта-акробата.

Вильмовский недоверчиво покачал головой, однако двинулся за другом. Вдруг до них донесся какой-то неясный звук.

— Ты слышал? — спросил Вильмовский. Смуга огляделся.

— Как будто кто-то кричал.

Они прислушались, потом до них отчетливо донеслось:

— Дядя! Сюда! Сюда!

— Это Патрик! Где он… — начал Смуга и умолк.

— Это я! Это я! Здесь, наверху! — кричал мальчишка с верхушки колонны. Наконец они его увидели, он махал им рукой.

— Дьявол тебя подери, — выругался Смуга себе под нос. — Что его туда понесло? Слезай сейчас же!

Мальчик радостно им махал рукой, потом присел на краю колонны, спустив ноги вниз. Друзья подбежали к подножию колонны, там, где свисали веревочные лестницы. Первое, что бросилось в глаза, была надпись: «Подъем по лестнице запрещен».

Тем временем Патрик начал спускаться вниз. Вильмовский слегка, потом посильнее потянул лестницу, желая проверить ее крепость. Болты, на которых она крепилась, слегка шевельнулись.

— Патрик! Осторожнее! — увидев это, закричал Смуга.

Мальчик необычайно ловко спускался по лестнице. Ему оставалось уже совсем немного, когда один из болтов вырвался из паза, и лестница резко закачалась.

— Господи! — вырвалось у Вильмовского.

Парнишка прижался к колонне и на мгновение замер.

— Дядя, не бойся! Я уже схожу.

И беспечно соскользнул на землю.

Смуга вытер пот со лба, лицо его было суровым.

Они тут же вернулись домой, где и провели с мальчишкой мужской разговор. Разумеется, он обещал исправиться… и уже на следующий день носился по убогим, узким, грязным улочкам неподалеку от ведущих свое происхождение с римских времен выдолбленных в скале подземных многоэтажных катакомб Ком эс-Шукефа. Не стоит и говорить, что время от времени его приходилось искать.

Наконец, как-то днем Смуга объявил, что его друг возвращается, и они могут его навестить. По его словам, в 1891 году группа влюбленных в свой город и его прошлое жителей Александрии при помощи итальянских архитекторов основала греческо-римский музей, в котором были собраны экспонаты далекого прошлого: статуи, разные фигурки, портреты, надгробия, саркофаги, надписи, а особенно монеты. Это были в основном молодые люди, которые после обстрела города в 1822 году и перехода власти в Египте к англичанам искали способ выразить свои патриотические чувства. Эта же группа несколько месяцев назад основала Александрийское археологическое общество [45]. Смугу об этом известило письмо, полученное им в Лондоне.

Общество размещалось в здании, расположенном позади музея. Поляки вошли, и Смуга спросил:

— Господин Абер Шекейль на месте?

— Мудир [46] в кофейне, — ответил курьер, — сейчас я за ним схожу.

— Ну, ты видишь, — вздохнул Смуга, — вот как это делается в этой стране. Служащий приходит, вешает на вешалку верхнюю одежду и направляется в кофейню, где и ждет посетителей.

Они оказались в большом зале с красивыми ставнями на окнах. Вокруг стояли витрины со старыми скульптурами, монетами, папирусами. На стенах висели портреты исследователей античности. Смуга с Вильмовским с интересом склонились над одной из витрин. Внезапно они услышали гортанный голос:

— В чем дело?

Обернувшись, они увидели старого седоватого, одетого в европейское платье, египтянина. Тот, увидев Смугу, сперва несколько опешил, потом воскликнул:

— Аллах керим! Господь мудр! Салам! Приветствую.

Оба они со Смугой отвели в сторону правые руки, сильно ударили ладонью о ладонь и обнялись, забрасывая друг друга потоками приветственных слов:

— Клянусь бородой пророка! Это на самом деле ты!

— Я, Абер, я…

— Пусть Аллах умножит твое здоровье!

— И к тебе пусть он будет милостив! Я получил твое письмо и приехал.