Томек в стране фараонов - Шклярский Альфред Alfred Szklarski. Страница 12

— Так в чем же тогда дело? Лорд должен быть доволен!

В клубах дыма Смуга сам выглядел, как призрак. По крайней мере, в глазах Салли, сильнее всех переживавшей эту историю.

— Он и был доволен! — не спеша улыбнулся Смуга. — И совершенно очарован таинственным ночным посетителем. Пока не убедился, что большая часть приобретенных во время второго визита раритетов мастерски подделана.

Эти слова Смуги спустили всех на землю. Первым заговорил Новицкий:

— Ха-ха! — рассмеялся он. — Чтобы их кит проглотил! Вот это номер!

— Ты мне, Ян, этого не говорил… Значит, твоего лорда обманули, и ему вовсе не до шуток, — вставил Вильмовский.

— Разумеется, он потерял кучу денег… И если бы только дело было в деньгах! Он ведь не упустил случая похвастаться перед друзьями, а тут оказалось, что его, уважаемого, признанного знатока, обвели вокруг пальца. Никак он не мог оправиться после такого удара по самолюбию и думал о мести. А тут как раз подвернулась поездка в Южную Америку… Остальное вам известно. Поскольку вы находитесь в Египте, я согласился заняться этим делом. Салли так хотелось увидеть Долину царей… Вся эта история так внезапно на нас свалилась…

Смуга умолк, устроился поудобнее в кресле, закинул ногу на ногу. Одна лишь Салли еще не могла стряхнуть с себя ощущение нереальности происходящего: в ее воображении Смуга олицетворял собой древнеегипетского жреца, священослужителя религии преклонения.

Мужчины же еще какое-то время обменивались мнениями, выдвигали предположения, догадки, предазались воспоминаниям. Первым, разумеется, зевнул Новицкий, его потянуло в сон. Все поднялись, Томек сладко потянулся, Вильмовский, не спеша, расстегнул рубашку. Патрик давно уже сладко спал в кресле, обняв Динго за шею. Томек наклонился, чтобы перенести ребенка в постель, и в эту минуту Смуга удивил их в очередной раз:

— Пусть спит здесь, Томек, — сказал он. — Это еще не конец истории.

Страшно заинтригованные, все вернулись на свои места.

— Предлагаю вам прогулку в весьма отдаленное прошлое: углубиться на 3300 лет назад. Трон занимает один из самых интересных фараонов, известный в истории под именем Эхнатон [48]…

— Тот самый, что пробовал преобразовать религию, ввести монотеизм, веру в единого бога, — тут же ввернула Салли.

— Совершенно верно, — подтвердил Смуга. — Одни называют его революционером-реформатором, другие — еретиком, третьи — пацифистом и мечтателем. Кое-кто утверждает даже, что он хотел уничтожить всевластие жрецов Амона, а есть и те, кто видит во всем в первую очередь влияние его прекрасной супруги, Нефертити.

— Я всегда говорил, — вырвалось у Новицкого, — что жена для моряка, то есть, я хотел сказать, для фараона, это все равно, что…

— Что руль для корабля, — закончила Салли и погрозила пальцем упрямцу-капитану.

— Одним из преемников Эхнатона, — продолжал Смуга, — был Тутанхатон, вроде бы его зять, и он вернулся в веру отцов, приняв имя Тутанхамон [49].

Новицкий, с первого дня пребывания в Египте вынужденный слушать бесконечные лекции по истории страны, окончательно потерял терпение.

— Господи, я скоро в кита обращусь, — завопил он. — Ничего не понимаю. Неужели все преобразования этого фараона-еретика или революционера заключались в том, что в имени бога заменили одну букву?

— Можно и так это истолковать, — улыбнулась Салли. — Эхнатон порвал с культом Амона, перенес столицу из Фив в Ахетатон — сейчас эта местность носит название Тель аль-Амарна, где он возвел для своего единого бога, Атона, великолепные храмы. В отличие от угрюмых, мрачных, таинственных святилищ Амона, эти храмы были наполнены светом, радостью…

— Гм-гм, — буркнул Новицкий, — в таком случае это была самая значительная в мировой истории замена одной буквы.

— Мне кажется, — прибавил Томек, — и самая дорогостоящая.

— Давайте дослушаем до конца, — запротестовала Салли. — Мы остановились на правлении Тутанхамона и, хотя я и занимаюсь археологией, об этом правителе слышала мало.

— Совершенно верно, — согласился Смуга. — Действительно, им интересуется лишь горстка любителей Египта, завсегдатаев аристократических салонов и ученых. К ним принадлежит и мой, как вы его называете, лорд [50]. Уже много лет он пытается получить позволение на проведение раскопок в Долине царей [51], поскольку он убежден, что там кроется еще немало тайн и, между прочим, не найдена гробница Тутанхамона.

— Если вера творит чудеса, тогда он прав, — сказа Вильмовский.

— Не одна вера. Найдено немало предметов, указывающих, что гробница действительно может находиться там, в Долине [52].

— А раз так, стоит рискнуть, — задумчиво произнес Вильмовский.

— Точно, — прибавил капитан, — риск — благородное дело.

— И здесь мы подходим к сути дела. Среди реликвий, приобретенных лордом, был круглый золотой поднос, украшенный небольшими фигурками, представляющими одного и того же юношу.

— И этим юношей оказался Тутанхамон?

— Естественно.

— Откуда такая уверенность?

— На подносе иероглифами высечено его имя.

— Но из этого вовсе не следует, что гробница этого фараона находится в Долине царей.

— Согласен, однако все настоящие приобретения моего коллекционера берут происхождение оттуда! Это первое. И второе: одна из фигурок представляет этого юношу после смерти, — объяснил Смуга.

— Как это — после смерти? Мертвого? — спросил Томек.

— Нет, — возразил Смуга. — Живого.

— Ты меня извини, Ян, пусть я стану китом, если хоть что-нибудь понимаю, — вздохнул Новицкий.

— Кроме того, — развел Смуга руками, — во всем виновата борода…

— Ян! Перестань шутить и объясни, наконец, в чем дело, — взволновался Вильмовский. — Поздно уже.

— Фараонов всегда изображали с бородой, поскольку в древности, и не только в Египте, она означала мудрость и власть.

— Но что это имеет общего с живым или мертвым фараоном? — в нетерпении возразил Вильмовский.

— Для знающих предмет имеет много общего, — ответил Смуга. — У живых фараонов борода изображалась со срезанным концом, у умерших же — с загнутым, полукруглым. Борода с полукруглым концом уподобляла фараона божеству мертвых, Озирису.

— Это значит…

— Это значит, дорогая Салли, — не дал перебить себя Смуга, — что поднос был изготовлен и пожертвован после смерти властителя. Может, это сделал тот, кто его любил? Не будем забывать, что Тутанхамон скончался очень молодым.

— Весьма затейливо построенное рассуждение, — заметил Вильмовский, а Новицкий давно уже гладил свою закругленную на конце бородку и усмехался про себя.

— А сколько их было, этих фигур? — допытывалась Салли.

— На подносе должно было быть четыре, но лорд получил его лишь с тремя: золотая представляла молодого владыку как солдата, алебастровая — пастухом, а деревянная — богом Озирисом… У меня есть их фотографии, потом разглядите как следует.

— Значит, одной фигурки не достает… Почему?

— Именно! Кто, когда и для чего оторвал ее от подноса?

— На этот вопрос следует найти ответ. Может, нам улыбнется счастье? Все указывает на то, что поднос был найден в гробнице Тутанхамона, а именно в Долине царей. Мой лорд допускает, что преступники вскрыли гробницу.

— Которой, по мнению других, вообще не существует…

— И это мы должны установить, — закончил свое повествование Смуга.

Наступило молчание.

— Это может быть поединок двух великих фараонов, — как бы сама себе проговорила Салли.

— Что ты сказала? — спросил ближе всех сидящий к ней Новицкий. Салли повторила свои слова.

— Не надо так шутить, синичка, — укорил ее суеверный капитан.