Астронавты в лохмотьях - Шоу Боб. Страница 8

– Всегда рад видеть вас, магистр, – приветствовал его Лейн, размышляя, пришел ли тот с особой целью, и понимая, что не стоит и пытаться первому начинать расспросы.

Гло одним глотком наполовину осушил бокал.

– Взаимно, мой мальчик. О! У меня есть… гм… по крайней мере я думаю, что у меня есть кое-что для тебя. Тебе понравится.

Он отставил бокал и, порывшись в складках одежды, в конце концов извлек квадратный листок бумаги и вручил его Лейну. Листок был немного липкий и буроватый, а в центре его красовалось пестрое круглое пятно.

– Дальний Мир. – Лейн узнал в кружке световой портрет единственной, не считая пары Мир—Верхний Мир, крупной планеты местной системы. – Изображения улучшаются.

– Да, но нам все еще не удается сделать их стойкими. Этот экземпляр заметно выцвел с прошлой… гм… ночи. Полярные шапки едва видны, а вчера они были совершенно отчетливы. Жалко. Жалко. – Гло забрал фотографию и внимательно ее разглядел, кивая и обсасывая гнилые зубы. – Полярные шапки было видно как днем. Уверяю тебя. Юный Энтет получил очень хорошее подтверждение угла… э… наклона. Лейн, ты когда-нибудь пытался представить себе, на что похожа жизнь на планете с наклонной осью вращения? Там, наверно, жаркий период года с длинными днями и короткими ночами и холодный… гм… период с длинными днями… я хочу сказать, с короткими днями… и длинными ночами… в зависимости от того, в каком месте орбиты находится планета. Изменение цвета поверхности доказывает, что вся растительность Дальнего Мира включена в единый вынужденный… гм… цикл.

Гло с увлечением развивал одну из своих излюбленных тем, а Лейн скрывал нетерпение и скуку. Была какая-то жестокая несправедливость в том, что магистр преждевременно впадал в старческое слабоумие, и Лейн – искренне беспокоясь о старике – считал своим долгом максимально поддерживать его и лично, и по работе. Он исправно наполнял бокал и вставлял соответствующие реплики, пока Гло совершал головокружительные эскапады от элементарной астрономии к ботанике и различиям между экологией на планете с наклонной осью и на Мире.

Кстати, на Мире, где не было смены времен года, фермеры давно уже научились разделять природные растения на синхронные группы, созревающие одновременно, и в большинстве районов планеты снимали по шесть урожаев в год. После создания синхронных групп оставалось лишь сажать и убирать шесть смежных полос, чтобы поддерживать поставки зерна без проблем, связанных с длительным хранением. Ныне передовые страны сочли более эффективным отводить целые фермы под одноцикловые посевы и работать с комбинациями шести ферм или кратного шестерке числа таковых, но принцип остался прежним.

Мальчиком Лейн Маракайн мечтал о жизни на далеких планетах, предполагая, что они существуют в иных частях вселенной и населены разумными существами, но, повзрослев, обнаружил, что математика предоставляет куда больший простор для интеллектуальных приключений. Теперь он желал лишь, чтобы магистр Гло либо ушел и позволил ему продолжить работу, либо объяснил наконец цель своего визита. Он снова начал слушать магистра и обнаружил, что Гло уже переключился на обсуждение фотографий и трудностей изготовления эмульсий из светочувствительных растительных клеток, которые удерживали бы изображение дольше нескольких дней.

– Почему это так важно для вас? – вставил Лейн. – Любой сотрудник обсерватории может от руки нарисовать все что угодно.

– Астрономия лишь крохотная частица дела, мой мальчик. Необходимо научиться получать точные… гм… портреты зданий, местности, людей.

– Да, но для этого и существуют чертежники, художники…

Гло покачал головой, улыбнулся, демонстрируя остатки зубов, и заговорил с необычной живостью:

– Художники рисуют лишь то, что они или их патроны считают важным, а мы многое теряем. Время утекает у нас меж пальцев. Я хочу, чтобы каждый человек стал сам себе художником – тогда мы откроем свою историю.

– Вы считаете, это возможно?

– Несомненно. Я предвижу день, когда каждый будет носить при себе светочувствительный материал и сможет в мгновение ока запечатлеть все, что захочет.

– Вы все еще витаете в облаках, – сказал Лейн, на мгновение увидев Гло таким, каким тот был в молодости. – И, паря высоко, вы видите дальше нас.

Магистр польщенно улыбнулся.

– Это пустяки – лучше налей мне… гм… вина. – Внимательно следя, как наполняется бокал, он откинулся на спинку кресла. – Ты ни за что не угадаешь, что случилось.

– От вас забеременела какая-нибудь невинная юная особа.

– Попробуй еще раз.

– Вы забеременели от какой-нибудь невинной юной особы.

– Это серьезно, Лейн. – Гло сделал урезонивающий жест, показывая, что легкомыслие здесь неуместно. – Король и принц Чаккел наконец-то проснулись и обнаружили, что у нас кончается бракка.

Лейн застыл, держа бокал у губ.

– Как вы и предсказывали. Прямо не верится! Сколько же отчетов и исследований мы послали им за последние десять лет?

– Я сбился со счета, но кажется, наши труды увенчались наконец некоторым успехом. Король созывает заседание высшего… гм… Совета.

– Никогда бы не подумал, что он сделает это, – сказал Лейн. – Вы что, прямо из дворца?

– Э… нет. Про заседание мне известно уже несколько дней, но я не мог передать тебе эту новость, потому что король отослал меня, представь себе, в Сорку по другому… гм… делу. Я вернулся сегодня утренним днем.

– На вашем месте я устроил бы себе там лишний выходной.

– Мне было не до отдыха, мой мальчик. – Гло покачал большой головой и помрачнел. – Я был с Тансфо – наблюдал за вскрытием трупа какого-то солдата – и теперь с готовностью признаю, что совершенно не переношу ничего такого.

– Прошу вас! Не надо подробностей, – прервал его Лейн, почувствовав легкую тошноту при упоминании о ножах, пронзающих мертвенно-бледную кожу и вторгающихся во внутренности. – Зачем король послал вас туда?

Гло постучал себя по груди.

– Все же я как-никак магистр. Мое слово еще имеет вес для короля. По-видимому, наши солдаты и летчики подвержены… гм… деморализации из-за слухов об опасности заражения птертозом.

– Заражения? В каком смысле?

– В прямом. Говорят, что несколько рядовых заразились птертозом, работая рядом с жертвами.

– Но это же чушь, – сказал Лейн, делая наконец глоток вина. – А что обнаружил Тансфо?

– Птертоз чистейшей воды. Никаких сомнений. Селезенка размером с футбольный мяч. Мы дали официальное заключение, что солдат наткнулся на шар глубокой ночью и вдохнул пыль, не зная этого, – или что он рассказывал… гм… неправду. Такое случается, как тебе известно. Некоторые люди ломаются. Они даже умудряются убедить самих себя, что все хорошо.

– Я их понимаю. – Лейн втянул голову в плечи, словно от холода. – Такое искушение, безусловно, имеет место. В конце концов, жить или умереть решают легчайшие дуновения воздуха.

– Ладно. Вернемся к нашим заботам. – Гло встал и начал ходить по комнате. – Предстоящее заседание очень важно для нас, мой мальчик. Это шанс для сословия ученых завоевать заслуженное уважение и восстановить былой статус. Так вот, я хочу, чтобы ты лично подготовил графики – большие, разноцветные и… гм… наглядные, – показывающие, сколько пикона и халвелла произведет, как ожидается, Колкоррон в течение следующих пятидесяти лет. Наверно, можно взять интервал в пять лет, но это я оставляю на твое усмотрение. Нужно также выявить, каким образом наши ресурсы искусственно посаженных бракк будут расти по мере того, как потребность в натуральных кристаллах будет уменьшаться, до тех пор пока мы…

– Погодите, магистр, – запротестовал Лейн, увидев, что пророческая риторика увлекает Гло далеко от реальности. – Не хочу выглядеть пессимистом, но ведь нет гарантии, что в ближайшее время мы произведем хоть какое-то количество пригодных для использования кристаллов. Наш лучший пикон на сегодня имеет чистоту всего лишь на одну треть. И халвелл немногим лучше.

Гло возбужденно рассмеялся.