Судный день Орбитсвиля - Шоу Боб. Страница 33

Никлин с интересом ждал ответа Хепворта, но в этот момент за матовым стеклом, отделяющим кабинет Монтейна от соседней комнаты, мелькнуло цветное пятно. Дани Фартинг вернулась из своей очередной поездки. Стараясь не выглядеть слишком заинтересованным, Никлин подошел к двери и открыл ее.

— Ну что? — Дани сняла запорошенный снегом плащ.

На ней был синий шелковый костюм. Широкий пояс великолепно подчеркивал фигуру. Глаза из-под тяжелых век глядели на Джима так, словно он был порядком надоевшим предметом обстановки.

— Со мной все в порядке. Спасибо. А как вы?

— Я имела в виду — что вы хотите?

— Кто говорит, что я чего-то хочу?

«Я хочу тебя, холодная ты стерва! Я хочу тебя, потому что ты самая привлекательная баба во Вселенной и потому что ты полностью завладела мной».

— Я всего лишь решил поздороваться с вами.

— Очень мило.

Дани стояла совершенно неподвижно, держа плащ в руках. Она явно ждала, когда Джим уйдет.

— Вы прямо с самолета?

— Да.

— Долгий полет?

— Да.

— Вам следует отдохнуть. Не хотите ли выпить и пообедать?

— Я уже договорилась пообедать с одним своим другом, — Дани по-прежнему не двигалась. — Он зайдет за мной в полдень.

— Прекрасно. — Никлин изобразил сожалеющую улыбку. — Я всего лишь спросил.

Дани промолчала, так что ему ничего не оставалось, как откланяться и вернуться в кабинет Монтейна, плотно прикрыв за собой дверь. Как только он повернулся к Дани спиной, печальная улыбка преобразилась в счастливейшую дурашливую ухмылку. Любой, кто наблюдал бы за этим разговором, сказал бы, что Дани недвусмысленно отшила Никлина. Но Джим уловил два знака, поднявшие его дух. Во время обмена репликами Дани крепко прижимала плащ к груди, словно желая защитить свое тело от посягательств Никлина. К тому же, не было никакой необходимости сообщать, что ее пригласил на обед другой мужчина. «Ты просто молодец, Джим, — похвалил себя Никлин, испытывая холодное удовлетворение. — Все идет, как надо…»

— Недолго же ты там пробыл, — весело заметил Хепворт, когда Никлин встал рядом с ним у окна. — Послушайся опытного в таких делах человека и покинь сцену с достоинством. Ведь совершенно ясно, эта баба не желает иметь с тобой дела.

— Ты ни черта не понимаешь, — ответил Никлин, которого задел игривый тон приятеля. «Как может человек с такой блямбой на носу считать себя знатоком женщин?»

— Ты пригласил ее на обед?

— Да.

— И что?

— У нее уже назначена встреча. С другим парнем.

Хепворт кивнул.

— Наверное, с Роуэном Миксом. Она познакомилась с ним, занимаясь своими книгами.

Никлин предпочел бы не продолжать этот разговор, но последняя фраза Хепворта пробудила в нем любопытство.

— Какими книгами?

— Говорящими. Дани большую часть своего свободного времени занимается тем, что наговаривает на магнитофон книги для слепых. — Хепворт замолчал и лукаво взглянул на Джима. — А ты и не знал?

— Откуда?

— Вот то-то же! — торжествующе ответил Хепворт. — Ты ничего не добьешься от женщины, если не начнешь интересоваться всеми сторонами ее жизни. Твоя ошибка, Джим, состоит в том, что тебя интересует лишь одно, и это видно невооруженным глазом.

«Я не всегда был таким…» — Никлин оборвал себя, злясь, что ему приходится защищаться.

— Мне всегда казалось, что слепые пользуются читающими машинами, — сказал он, надеясь, что Хепворт клюнет на эту приманку и прочтет ему небольшую импровизированную лекцию.

— Синтезаторы человеческого голоса все еще не годятся для чтения художественной литературы. С позиции сегодняшнего дня, они, похоже, никогда не смогут стать пригодными для этого дела. — Хепворт с радостью ухватился за предложенную тему. — Все тот же синдром Орбитсвиля. После испытания первого синтезатора прошло более трехсот лет. Полагали, что они будут совершенствоваться и совершенствоваться. Но… но какой в этом совершенствовании смысл? Орбитсвиль преподнес нам счастье и, благоденствие на пресловутом блюдечке. Научный прогресс остановился. Лишь немногие умники из личной любознательности продолжают заниматься исследованиями. Но даже если обнаруживается что-либо, имеющее практический интерес, его невозможно внедрить из-за отсутствия промышленной базы. И есть немало людей, — тут тон Хепворта стал зловещим, — утверждающих, что Орбитсвиль не принес человечеству ничего хорошего.

— Твои слова начинают напоминать речь кое-кого другого, — Никлин кивнул в сторону Монтейна, который что-то сосредоточенно писал, склонившись над столом.

— Этот кое-кто другой делает совершенно правильные выводы, исходя из совершенно неверных предпосылок.

Никлин удивился.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что и сам собираешься покинуть Орбитсвиль, не дожидаясь, пока пресловутый дьявол нажмет свою дьявольскую кнопку?

— Да, я хочу покинуть Орбитсвиль, — спокойно ответил Хепворт. — Я хочу взглянуть, как выглядит антипланета. Мне нет дела до его рассуждений, но ведь никто кроме Кори не собирается отправляться к Новым мирам, так что у меня просто нет выбора.

— Ты хочешь сказать, что если «Тара» сумеет улететь, то ты будешь находиться на ее борту?

— Джим, а зачем, по-твоему, я присоединился к этой дурацкой компании? Неужто ты думаешь, что меня прельстили те гроши, что выделяет Кори? Этих денег едва хватает на жалкий тоник, о вещах более насущных и говорить не приходятся. Я здесь по одной единственной причине — как член общины я могу рассчитывать на место на корабле. — Лицо Хепворта страдальчески скривилось. — Зря я упомянул о выпивке. Если бы не вспомнил, мог бы потерпеть еще немного.

— Да, это ты зря, — рассеянно протянул Никлин, все еще переваривая новость о том, что Хепворт действительно собирается отправиться на «Таре» в неизвестность.

До сих пор он был уверен, что физик, как и он сам, стоит на подножке Экспресса в Никуда, готовый спрыгнуть в подходящий момент. Кроме того, вновь всплыла тема о Вселенной из антивещества. Для Никлина все разговоры о Вселенной Первой Области и Вселенной Второй Области, о текущем вспять времени, об изотопах и электронах были простой словесной игрой, но оказалось, что для Хепворта все это и впрямь реально, реально так же, как стакан джина или свистящие деревья, скорбящие в этот холодный ветреный день по ушедшему лету.

— Объясни мне одну вещь, Скотт. Изменится ли что-нибудь хоть для одного человека, если…

Никлин осекся. Наружная дверь распахнулась, и в комнату вошли двое — мужчина и женщина. Никлин сразу же узнал Рика Ренарда, вызывающий костюм которого сразу же сделал его обладателя центром внимания в уныло обставленном кабинете проповедника. Лицо женщины тоже показалось Никлину знакомым. Хотя и не сразу, но он вспомнил, что видел ее по телевизору несколько лет назад. Это было в гостиной Уайтов в тот самый день, когда Орбитсвиль совершил свой пресловутый Большой Скачок. Именно в тот день Монтейн со свитой явился в Оринджфилд, и жизнь Никлина совершила свой собственный Большой Скачок. В ушах Джима зазвенел голос Зинди Уайт: «Ее зовут Сильвия Лондон».

— Я всегда хотел побывать в Лондоне, — пробормотал Никлин себе под нос, разглядывая ее соблазнительные формы. Любовные упражнения с Кристин Макгиверн потеряли свою остроту, и Джиму уже давно хотелось чего-нибудь новенького.

Хепворт прошептал:

— Кто это?

— Полагаю, требуется наше присутствие, — ответил Никлин и пододвинулся поближе к Монтейну и Воорсангеру.

Ренард представил свою спутницу. Она оказалась его женой. Для Никлина этот факт лишь добавил пикантности ее красоте и женственности.

— Прошу простить за опоздание, — сказал Ренард, когда с формальными приветствиями было покончено.

В его улыбке было что-то вызывающее и странное. Никлин заметил эту особенность, когда впервые увидел Ренарда в телерепортаже. Эта улыбка обращала любое извинение в издевательскую бессмыслицу.

Монтейн кивнул.

— Погода и впрямь…

— Нет-нет, меня задержал не снег. Когда я прибыл сюда, то не смог удержаться и первым делом обошел ваш корабль. — Ренард снова улыбнулся. — Выглядит он не слишком хорошо, не правда ли?