Судный день Орбитсвиля - Шоу Боб. Страница 38

Внезапно Джим почувствовал себя очень неуютно под этим пристальным взглядом и указал на корабль:

— Надеюсь, Хепворт уже убрал оттуда свой зад.

— Я не так уж и жажду побывать внутри…

Зинди замолчала, ее внимание привлекла остановившаяся неподалеку от них машина. Откидной верх был опущен. В машине сидели Дани Фартинг и незнакомая Никлину молодая пара с двумя детьми. Наверное, новенькие.

Зинди нахмурилась:

— Это не…

— Ты не ошиблась, это Дани, — ответил Никлин, — недоступное богатство.

— А я и не думала, что у нее такой хороший вкус.

Зинди произнесла это оценивающе, внимательно разглядывая Дани. Элегантный костюм переливчатого синего шелка, перехваченный широким поясом, маленькая шляпка. Девушка взмахнула рукой, когда Дани взглянула в их сторону. Никлин, припомнив неприязнь Зинди по отношению к Дани во время первой их встречи, удивленно посмотрел на нее.

— У Дани есть вкус, — согласился он. Ему не удалось избежать горьких ноток.

Дани что-то сказала своим подопечным и направилась к Зинди. При виде темных глаз под тяжелыми веками, алых губ и стройной фигуры, Никлина охватило привычное чувство — смесь ненависти и безрассудного, всепоглощающего желания. Три года эта женщина ускользала от него, демонстрируя такую непреклонность характера, которую не смогли сокрушить никакие хитроумные маневры. И эта непреклонность, как ни тяжело было признать, позволила ей одержать полную победу над ним.

— Привет! — Дани смотрела только на Зинди. — Теперь я убеждена, всех девочек следует держать на диете из сливочного мороженого.

Зинди улыбнулась.

— У вас хорошая память.

— На лица, но не на имена.

— Это Зинди. — Никлин жестом собственника положил руку на плечо девушки. — Зинди Уайт.

— Рада вновь встретиться с тобой, Зинди. Ты ведь, вроде бы, не летишь с нами?

— Нет.

— Я так и думала. У нас есть одна семья Уайтов, но они не имеют никакого отношения к Оринджфилду.

— Я здесь на каникулах вместе с родителями.

— Жаль, что вас не будет с нами. — Дани с некоторой грустью взглянула на девушку. — Время Орбитсвиля подходит к концу, вы это знаете? Кори Монтейн не раз говорил об этом, и мы все уверены в его правоте.

Никлин сжал плечо Зинди.

— Кори Монтейн — это тот самый человек, который полагает, что женат на сардинке.

— Мне нужно идти. — Дани по-прежнему не замечала Никлина. — Желаю тебе всего хорошего, Зинди.

— Ну, и что ты думаешь об этом спектакле? — прошептал Никлин на ухо Зинди. Он не отрывал глаз от Дани, возвращавшейся к своим подопечным, терпеливо дожидавшимся ее у машины. — Эта женщина, без сомнения, самое глупейшее и…

Он осекся, пораженный — Зинди с силой оттолкнула его.

— Не лезь ко мне! — резко сказала она, и в ее глазах сверкнула ярость. — Я не желаю играть в твои гнусные игры!

— Зинди! — Никлин шагнул к ней, но его остановил взгляд девушки, полный гнева и презрения. — Послушай, произошло какое-то недоразумение. Давай пойдем ко мне и…

— Прощай, Джим! — Зинди сорвала бронзовую монетку с шеи, — это тебе на память! — Она швырнула монету ему под ноги и побежала прочь.

— Но… — Джим ошеломленно смотрел на древнюю бронзу. И наконец он вспомнил. «Я подарил ей эту монету в тот день, когда навсегда покинул Оринджфилд».

Никлин нагнулся и подобрал монету, собираясь догнать Зинди. Он уже сделал первый шаг, когда с резкостью захлопнувшейся двери, весь мир погрузился в кромешную тьму.

От неожиданности Никлин вскрикнул, на какое-то мгновение его охватила паника — он решил, что ослеп. Темнота казалась настолько абсолютной — ни уличных огней, ни зажженных окон, ни автомобильных фар, ни прожекторов внутри корабля — что она могла быть лишь внутри него самого. Это наказание, наказание за грехи. Но уже через несколько мгновений глаза начали привыкать к темноте; постепенно, словно изображение на фотопластине, стала проявляться блеклая картина полосатого ночного неба.

Никлин поднял голову и увидел, что солнце скрылось за одной из силовых линий, движение которых создавало на Орбитсвиле смену дня и ночи.

Его вновь охватил страх. Джим осознал, что впервые на памяти человечества Орбитсвиль каким-то непонятным образом вдруг перескочил из яркого солнечного утра в беспросветно черную ночь.

16

— Ну, теперь вы сами можете убедиться, что ловушка вот-вот захлопнется.

Монтейн с посеревшим и осунувшимся лицом обращался к членам общины, собравшимся на третьем этаже офиса. Никлин отметил, что проповедник выглядит удрученным и нерешительным как раз тогда, когда требуется сплотить и воодушевить своих последователей.

— Мне не надо напоминать вам, что дьявол сейчас довольно потирает руки, — продолжал Монтейн. — Мы должны покинуть это проклятое место как можно скорее, друзья мои, иначе будет поздно.

Никлин слушал и впервые с момента знакомства с Кори Монтейном не испытывал никакого желания высмеять его слова. Светящиеся голографические часы показывали 12:06, но за окном царил непроглядный мрак. Вместо обычной для полудня картины залитых солнцем зданий и вырисовывающихся вдали холмов, за окном ровно светились огни ночного города. Внутренние часы подсказывали Джиму — произошло какое-то серьезное нарушение естественного порядка вещей. Но еще большее беспокойство вызывало то обстоятельство, что впервые в жизни у него возникло подозрение — за дело взялись сверхъестественные силы.

— Как скоро мы сможем отправиться, Кори? — крикнул кто-то.

— Как только предоставится возможность, — отрешенно ответил Монтейн.

— Я пойду в Департамент Космических Перевозок…

Договорить ему не дали. Монтейн с великим изумлением наблюдал, как с яростными криками вскочила по меньшей мере половина его слушателей.

— У нас нет времени думать о каких-то там сертификатах, — кричал Крейг, начисто забыв о подобострастном тоне, с каким он всегда обращался к проповеднику. — Надо взломать запоры и отправляться немедленно.

Его слова сопровождались одобрительным шумом. Монтейн попытался успокоить аудиторию, воздев, как обычно, руки вверх. Но на сей раз магический жест оказался не столь эффективным, и наступившую тишину вряд ли можно было назвать таковой.

— Правильно ли я вас расслышал, Джок? — спросил Монтейн. — Вы предлагаете оставить здесь большинство наших собратьев? Ведь многие все еще находятся в своих домах по всей Области Первого Портала. — Проповедник указал на панель связи, где мигали оранжевые огоньки — сотни абонентов дожидались ответа. — Что мы им скажем? Предложим остаться, отдаться в руки дьявола?

— Лучше пусть спасется хоть часть, чем никто, — настаивал Крейг, оглядываясь в поисках поддержки.

— Я думаю, мы все несколько торопим события, — вмешался Скотт Хепворт. — Мы стали свидетелями небольшого нарушения в окружающей солнце силовой клетке, но кроме этого ведь ничего не изменилось. Возможно, включился какой-то механизм, который время от времени поправляет картину чередования света и тьмы. Не забывайте — мы находимся на Орбитсвиле два столетия, по космическим масштабам это ничто. — Хепворт обвел всех увещевающим взглядом: — Мой совет — давайте не будем поддаваться панике.

«Вот голос здравого смысла. Только все дело в том, что никто уже не верит в него, даже я». Никлин взглянул на Монтейна.

— Скотт абсолютно прав, — громко сказал проповедник, пытаясь восстановить свой авторитет. — Мы вызовем всех наших соратников прямо сейчас, но тем временем я хотел бы…

Голос его дрогнул и замолк. Тихая вспышка озарила все вокруг, и за окнами во всем своем великолепии вновь засиял полуденный мир.

Он материализовался из мрака в одно мгновение. Все вокруг выглядело привычным, безмятежным и незыблемым. В воздухе парили птицы, ветер медленно колыхал флаги над главным пассажирским отделением. Мир открылся людям на несколько секунд, в течение которых они обменивались недоуменными и ошеломленными взглядами, а затем вновь погрузился в темноту. Его проводил хор испуганных криков и удивленных возгласов.