Нежный наставник - Шоун Робин. Страница 24

— Нет. — Она была слишком увлечена чтением и удовлетворением своего желания.

Рамиэль открыл верхний ящик стола и достал золотую ручку. Элизабет ничего не оставалось, как взять ее из его рук и… вспомнить, как она сравнивала это толстое золотое перо со своим. Пачка белой бумаги скользнула в ее сторону. Вслед за ней, царапая блестящую поверхность полированного стола, последовала медная чернильница.

— Пишите, миссис Петре.

В другое время такая бесцеремонность оскорбила бы Элизабет; но сейчас она была рада заняться чем угодно, лишь бы отвлечься от пульсирующего во всем теле желания.

— Если мужчина и женщина не знакомы с акробатикой, то им доступны всего шесть позиций. Женщина может лежать на спине с поднятыми или опущенными ногами; она также может лежать на боку, животе или стоять на четвереньках ягодицами вверх…

Ягодицами… как это делают спаривающиеся животные.

— Она может стоять или сидеть. Во втором случае мужчина либо лежит, либо тоже сидит.

Живот к животу, губы слиты в глубоком поцелуе.

Она сжала пальцами золотую ручку и уставилась на неровные строчки в своих записях.

— Какая поза мужчинам нравится больше всего?

— Если мужчина устал, ему будет приятнее позволить женщине сесть на него верхом, а самому лежать на спине.

Она попыталась представить себя сидящей на Эдварде… и не смогла.

— Вы использовали все позиции, когда занимались с женщинами любовью, лорд Сафир?

— Все сорок, миссис Петре.

Ответ Рамиэля продолжал звучать в ушах Элизабет, пока ее пальцы машинально выводили буквы.

— А какую позицию предпочитаете вы?

— У меня есть несколько предпочтений. — Голос Рамиэля стал глуше. — Я выбираю те позиции, когда, не будучи стесненным в движениях, могу свободно ласкать грудь женщины и ее лоно.

Поцелуи. Прикосновения языком, губами. Проникновение.

— А ваша самая нелюбимая позиция, лорд Сафир?

— Та, в которой женщина не получает удовольствия. Элизабет с удивлением вскинула голову.

— Как женщина может быть недовольна вами? Рамиэль закинул голову и уставился в потолок. Казалось, сила воли покидала его и ему трудно было смотреть на свою ученицу. «Как женщина может быть недовольна вами?»

— Я могу войти слишком глубоко. — Лицо Рамиэля по-прежнему было обращено к потолку. — Или же, наоборот, недостаточно глубоко. Неопытная партнерша может почувствовать боль, если я положу ее ноги себе на плечи. Женщины после долгого воздержания тоже могут испытывать неприятные ощущения.

Как завороженная, Элизабет смотрела на него, совсем забыв о том, что ей нужно делать записи, и о том, что она, жена канцлера казначейства, разговаривает с бастардом, — все потеряло для нее всякий смысл. Элизабет сознавала только одно: сидевший за столом человек делился с ней самым сокровенным.

Наконец Рамиэль опустил голову и встретился глазами с Элизабет.

— С другой стороны, женщине, родившей двоих детей, понадобится очень глубокое проникновение, чтобы достичь наивысшей точки наслаждения. Ей понравится, когда мои пальцы и язык будут нежно тереть и гладить ее лоно, чтобы открыть сокровенные ворота. Она забудет о том, что ее ласкает арабский ублюдок, и сможет думать только о настоящем наслаждении, которое дарят его прикосновения.

— Почему вы покинули Аравию, лорд Сафир?

Выражение его лица стало жестким.

— Потому что я был трусом, миссис Петре.

Элизабет слышала много самых разных сплетен о лорде Сафире, однако никто и никогда не обвинил его в трусости.

— Я не верю вам!

Рамиэль пропустил ее пылкую реплику мимо ушей.

— Вы же, напротив, очень смелая женщина. Вы сами стремились контролировать свою жизнь. Увы, я этого не сделал.

— У вас хватило смелости, покинув Аравию, начать новую жизнь.

— Я не покидал Аравию. Отец изгнал меня из страны.

Элизабет еще никогда не видела столько мрачного отчаяния и уныния в глазах человека.

— Я уверена, что произошло недоразумение.

— Уверяю вас, миссис Петре, никакого недоразумения не было.

— Но откуда вы знаете? Вы хоть раз ездили в Аравию после…

— Я больше не вернусь туда.

Но он хотел вернуться. Страстное желание вновь увидеть свою родину читалось в его глазах. Элизабет казалось, что она чувствует ту отчаянную тоску по дому, которая охватила все его существо.

— Вы не трус, — упрямо повторила молодая женщина. Лицо Рамиэля осветила теплая улыбка.

— Может быть, вы и правы, миссис Петре. Во всяком случае, сейчас меня трусом точно не назовешь.

— Женщины в вашем гареме были красивы?

— Раньше мне казалось, что да.

— А что им нравилось?

— Все, что доставляло удовольствие мужчине.

— И у них не было никаких личных пристрастий?

— Как и вы, миссис Петре, они хотели лишь одного: максимально удовлетворить… мужчину.

В его устах это звучало как что-то неприятное и надоевшее. Если даже такому мужчине, как лорд Сафир, прискучило выполнение всех его желаний, то как она вообще могла соблазнить своего мужа?

— Разве мужчины не хотят… чтобы женщины, пренебрегая своими интересами, выполняли все их прихоти?

— Не все мужчины и не всегда.

— А разве вы желаете не этого?

— Я скажу вам, чего я хочу, дорогая, — выдохнул Рамиэль.

Она зашла слишком далеко.

— Вы уже мне говорили об этом, лорд Сафир. Вы хотите женщину.

Страстную, горячую женщину, которая не стеснялась бы своей сексуальности и не боялась удовлетворять любые свои желания.

Элизабет, подвинувшись ближе к столу, положила на его зеркальную поверхность золотую ручку. В ту же секунду пальцы Рамиэля перехватили драгоценный предмет. Он резко наклонился вперед, сжимая в своих смуглых руках пять дюймов золота, Элизабет отпрянула, но было слишком поздно — их глаза встретились.

— В своей книге шейх описывает шесть вариантов движения, которые можно чередовать во время полового акта. Последний из них называется «любовь в коробке». Шейх утверждает, что это лучший вариант для женщины, но он трудновыполним. Мужчина должен войти в нее как можно глубже, так, чтобы их лобковые волосы смешались друг с другом, став одним целым. В этой позе мужчине не позволено извлекать свой жезл ни на один дюйм. Он должен проявлять терпение, даже если женщина сжимает его сильнее, чем свой кулак, а его мошонка готова взорваться. Свободным остается только язык, которым он может проникать в рот партнерши в то время, как его бедра с силой трутся о ее лобок и клитор, пока женщина не переживет несколько оргазмов подряд.

Горячая, влажная волна опалила ее лоно. Элизабет как завороженная следила за тем, как Рамиэль сжал одну руку в кулак, а другой стал медленно засовывать золотую ручку в сомкнутые пальцы, пока на поверхности не остался торчать только ее кончик.

Он внимательно смотрел на нее. Элизабет понимала, что он все видит, но не могла заставить себя отвести глаза.

— Удовлетворяя желание женщины, — Рамиэль медленно вращал золотую ручку в своем кулаке, — я утоляю и свою страсть.

— Вы когда-нибудь практиковали этот… — Элизабет задыхалась, словно взбежала по лестнице, — шестой вариант?

Массивная золотая ручка начала выскальзывать из его смуглых пальцев — медленно, дюйм за дюймом, словно лоно женщины не хотело выпускать ее. Элизабет с силой сжала бедра, чувствуя, как ее собственное лоно пылает огнем.

— Вы когда-нибудь по-настоящему видели мужчину, миссис Петре?

Элизабет с трудом оторвала взгляд от гипнотического сияния золотой ручки. Ясные глаза Рамиэля, знавшего, что он заставлял ее чувствовать, смотрели на Элизабет с ожиданием.

— Нет.

— Вы хотели бы этого?

Элизабет не хватало воздуха.

Что он имел в виду? Хотела ли она вообще посмотреть на мужчину? Или увидеть его? Она нервно облизала пересохшие губы; это инстинктивное движение не ускользнуло от внимания Рамиэля.

— Да, лорд Сафир, я хотела бы увидеть его.

Он встал.

Взгляд Элизабет невольно опустился на бедра Рамиэль, где кожа брюк сильно топорщилась. Она подалась вперед.