Поджигатели (Книга 2) - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк". Страница 13

Глазки Долласа испуганно ощупали лицо Буллита: мог ли этот человек знать, что и первое неудачное покушение на Рузвельта в 1933 году тоже было делом рук Говера?

— Вы чертовски легкомысленный человек, Уильям, — недовольно пробормотал Доллас, чтобы переменить разговор. — Всякому встречному болтаете первое, что придёт в голову. Европа теперь очень болезненно относится к проявлению каких бы то ни было симпатий к немцам.

— Не к немцам, а к наци, — поправил Буллит.

— Один дьявол!

— К сожалению, далеко не так. Когда дойдёт до настоящего дела, я не поставил бы ни цента даже на многих из тех, кто носит свастику в петлице, а об остальных нечего и говорить. У фюрера вовсе не так много поклонников в Германии. Там его знают лучше, чем за границей.

— Тем больше смысла в том, что я вам только что говорил: не слишком осторожно для посла Штатов якшаться чорт знает с кем. Скандал, которым это кончилось для вас в Москве, не должен повториться.

— Париж не Москва.

— Но люди, кажется, начинают кое-что понимать и тут.

— Пока они поймут все, мы завернём их в такие пелёнки…

— В такой игре предпочтительнее саван. — Доллас немного помолчал. — Однако русские меня беспокоят все больше и больше. Та ужасающая гласность, которой они уже успели предать чешские дела, может привести к полному провалу. Мир слишком насторожился. Мы вынуждены следить за каждым своим шагом, выбирать каждое слово.

Буллит рассмеялся:

— Ага! Теперь вы понимаете, как утомительно быть дипломатом! — весело сказал он. — Привыкли дома при свете дня хватать за глотку всякого, кто стоит на вашем пути. Да, вы правы: мир насторожился, тот мир, который мы с вами не любим принимать в расчёт. И тут уже ничего нельзя поделать. Не мы, а нас могут схватить за глотку при первой ошибке, и тогда уж…

— Нокаут?

— Да!

Доллас резко, всем телом повернулся к Буллиту. На его лице появилось выражение неприкрытой угрозы.

— Вы удивительный осел, Уильям! Отдаёте себе отчёт в том, к чему может привести неосторожность, а ведёте себя здесь, как рекетир в Штатах… Повторяю от имени Джона: если провалитесь и тут — мы выкинем вас на помойку.

Но Буллит и тут скрыл смущение за деланным смешком и отшутился:

— Не воображаете ли вы, Фосс, что моя голова мне менее дорога, чем вся ваша лавочка?

— Должен сознаться, — проворчал Доллас, — что нас-то интересует именно наша «лавочка», а не ваша голова.

— Однако мы приехали! — воскликнул Буллит и остановил автомобиль перед небольшим садиком, за едва зазеленевшими деревьями которого виднелись белые стены уютного домика. На его крыльцо вышел высокий молодой человек и, сбежав со ступенек, зашагал навстречу гостям.

Доллас, как всегда, насторожённо ощущал зоркими глазами крепкую, стройную фигуру и лицо незнакомца, с большим улыбающимся ртом, в котором ярко белел ряд крепких зубов. Голова его была покрыта светлыми с сильным рыжеватым оттенком волосами.

Доллас подозрительно смотрел, как Буллит дружески тряс руку хозяина, поглядывая через плечо на крыльцо. Адвокат не спеша вылез из автомобиля и, осторожно ступая, будто дорожка была посыпана колючками, вошёл в калитку.

— Скорее, Фосс! — с наигранной весёлостью, придавая своему лицу прежнее добродушное выражение, крикнул Буллит: — Знакомьтесь: герр Отто Абетц.

— Абетц?!

Доллас торопливо сунул руку в карман, чтобы стереть с ладони мгновенно выступивший пот…

Гаусс не скоро пришёл в себя после «фокуса», который был проделан ночью в его доме по приказу Гитлера и Геринга. Слава богу, что они деликатно назвали это «совещанием» у фюрера! Было все же некоторое утешение в мысли, что он, Гаусс, поддался доводам разума, а не простому страху, когда перед ним совершенно недвусмысленно был поставлен ультиматум: полное и безоговорочное подчинение директивам фюрера и его военного кабинета, без каких бы то ни было уклонений в сторону собственных мнений и намерений, или…

Гауссу даже не хотелось думать о том, что они, собственно говоря, подразумевали под этим многозначительным «или». Не намеревались же они, в самом деле, расправиться с десятком генералов так же, как расправились с бандой Рема?.. А впрочем… впрочем, разве заодно с Ремом не отправили на тот свет Шлейхера? Да и не одного Шлейхера.

Сколько ни пытался Гаусс уверить себя в том, что смотрит сверху вниз и на Гитлера и на Геринга, и в том, что ему совершенно наплевать на то, как к нему относится этот боров, вообразивший себя генерал-фельдмаршалом, сегодняшнее приглашение к Герингу заставило его волноваться. И старик сильно покривил бы душой, если бы сказал себе, что в этом волнении не было оттенка некоторой радости по поводу того, что это приглашение могло означать только одно: ликвидацию конфликта.

Правда, его заставили долго ждать в приёмной, но сегодня Гаусс не мог заподозрить в этом намерение оскорбить его. Он отлично знал, в каком критическом положении находились отношения с Австрией, и знал о важной роли Геринга в этих событиях.

Через приёмную то и дело шныряли адъютанты, военные, чиновники министерств. С озабоченном видом, не заметив Гаусса, быстро прошёл Нейрат. Он пробыл у Геринга недолго и вышел с сияющим видом. Гаусс поднялся ему навстречу. Они отошли в дальний угол. Нейрат сел, испустив вздох облегчения.

— Хвала господу, кажется, все устраивается как нельзя лучше!

— Удастся обойтись без вторжения?

— Напротив, — в радостном возбуждении воскликнул Нейрат, — вторжение неизбежно!

— Не понимаю, что ты видишь в этом хорошего. Как бы меня ни убеждали в противном, я не считаю нас способными сейчас на большую войну.

Нейрат дружески похлопал его по острой коленке.

— Сколько раз тебе говорить: о большой войне не может быть и речи. Наши войска пройдут по Австрии парадным маршем, после того как все будет сделано изнутри людьми Зейсс-Инкварта.

— А державы?

— Вопрос ясен: руки у нас развязаны. Готовьте оркестры! На пушки можете надевать чехлы.

— А сами австрийцы? Ты думаешь, они не будут сопротивляться?

— От имени фюрера Геринг уже издал приказ: всякий сопротивляющийся должен уничтожаться на месте. К завтрашнему утру Австрия должна стать частью рейха! Президент Миклас ещё колеблется, но я не понимаю, на что он рассчитывает…