Три загадки Арктики - Шумилов Александр Васильевич. Страница 17

Советские полярники в избушке Амундсена (1936 г.) (слева направо: И. Архангельский, Р. Тыминский, Г. Колобаев, К. Петров; из личного архива Г. Г. Колобаева)

Судя по количеству взятого продовольствия, Тессем и Кнутсен предполагали зайти на мыс Могильный, чтобы пополнить там свои запасы из склада экспедиции Б. А. Вилькицкого. Впрочем, они могли это сделать и в других местах (читатель помнит, что на участке побережья до мыса Вильда существовало несколько продовольственных депо).

Неизвестно, воспользовались ли норвежцы этой возможностью. Так или иначе через 25 дней – 10 ноября 1919 года – Тессем и Кнутсен благополучно достигли мыса Вильда.

Они отдыхали здесь пять дней и 15 ноября ушли на Диксон, имея «запас провизии на 20 дней». Записка, оставленная Тессемом и Кнутсеном на мысе Вильда, не дает никаких оснований для беспокойства: «У нас все в порядке…»

Но нельзя не заметить, что продовольствия было взято недостаточно. Судите сами: от гавани «Мод» до мыса Вильда норвежцы прошли около 500 километров, затратив на это 25 дней. До Диксона оставалось пройти столько же – еще 500 трудных километров. Путешественники наверняка должны были испытывать нарастающую усталость, темп их продвижения не мог не замедлиться. Запас же взятых продуктов – всего на 20 дней – диктовал увеличение скорости.

Мы не знаем, к сожалению, количества собак, которые были у Тессема и Кнутсена. Но их не могло быть больше десятка – на «Мод» было мало собак. Поэтому из гавани «Мод» норвежцы вышли с одними нартами и поэтому с мыса Вильда они взяли запас продовольствия только на 20 дней.

Продуктов было в обрез. Несколько дней злобной пурги, и положение их могло стать смертельно опасным…

Пунктир следов Питера Тессема и Пауля Кнутсена вновь появляется только близ устья реки Зеледеева. У нас нет теперь оснований думать, что на участке пути от мыса Вильда до реки Зеледеева кто-то из норвежцев погиб. Видимо, и здесь, в 90 километрах от Диксона, оба они были живы. В этом убеждает нас большое количество вещей, найденных Н. Н. Урванцевым, причем среди них предметы далеко не первой необходимости. Три тюка с научными материалами экспедиции – сколько они могли весить? Но их необходимо было доставить на Диксон. А вот папка с чистой бумагой, готовальня, три (!) кастрюли, два бака и т. д. кажутся совершенно ненужным грузом. Неужели один выбивающийся из сил человек тащил бы все это?

На наш взгляд, именно вблизи реки Зеледеева произошли какие-то события, резко изменившие положение путешественников. Возможно, здесь погибли последние собаки, и дальнейший путь предстояло проделать пешком. Это кажется вероятным. В этом случае моряки должны были оставить все, что не было жизненно необходимым.

Две пары лыж и спальный мешок, брошенные через 20 километров, в устье реки Убойная, не многое прибавляют к разгадке разыгравшейся трагедии. Свидетельствуют ли две пары лыж о том, что и здесь Тессем и Кнутсен были вместе? Трудно сказать. Может быть, они брели вдвоем к такой близкой и такой далекой радиостанции Диксона? А может быть, один из них заболел, а второй вез его на импровизированных нартах из лыж? Или один умер еще вблизи устья реки Зеледеева, а второй, не желая оставить на растерзание зверям труп товарища, тащил погибшего?

Мы намеренно пишем «одни из них». Еще в 1967 году сотрудник Норвежского полярного института Сэрен Рихтер высказал в Норвежской биографической энциклопедии сомнения в том, что вблизи Диксона был обнаружен, как принято считать, труп Тессема.

«Поскольку кольцо (с надписью «Твоя Паулина». – Авторы) принадлежало Тессему, – писал Сэрен Рихтер, – русские заключили, что именно он погиб возле пролива Беги, и по распоряжению Советского правительства на этом месте был воздвигнут памятник Тессему. Но кольцо висело, как упомянуто, на поясе; кажется маловероятным, что Тессем снял с себя обручальное кольцо и хранил его таким образом. Более вероятным представлялось бы такое происшествие: Тессем умер около мыса Приметный, а его товарищ снял с него кольцо и повесил его на пояс, чтобы вернуть домой. В таком случае Кнутсен – тот, кто один, с трудом добравшись до пролива Веги, нашел смерть перед самой целью».

Мыс Приметный в новых изданиях энциклопедии упоминаться не будет, поскольку к трагедии норвежских моряков никакого отношения, как выяснилось, не имеет. А вот соображения Рихтера о кольце представляются нам заслуживающими внимания. И кольцо, и часы мог взять тот, кто оставался в живых. В самом деле, так естественно снять кольцо с погибшего товарища, чтобы передать родным как память. И наоборот, совершенно неестественно снимать с пальца и вешать на пояс свое собственное кольцо.

Есть и другие соображения в пользу того, что именно Кнутсен, а не Тессем дошел до Диксона. Обратите внимание: среди вещей, обнаруженных в устье реки Зеледеева, были личные вещи Тессема, но не было ни одного предмета, принадлежавшего Кнутсену. Здесь найдено портмоне с деньгами и билетом на имя Тессема, визитные карточки Амундсена с просьбой, «оказать содействие г-ну Тессему», календари за 1903 и 1904 годы, владельцем которых, конечно, был Тессем. Ведь Кнутсену в то время исполнилось всего 15–16 лет. Почему вообще эти книжки-календари оказались на Таймыре? Ответ, видимо, несложен: в 1903–1904 годах Тессем участвовал в полярной экспедиции Циглера – Фиала, записные книжки – дневники его зимовки – остались для него дорогой реликвией.

Так вот: Тессем, Тессем, Тессем. И ни одной вещи Кнутсена. Совсем недавно в личном архиве Г. Д. Красинского была найдена телеграмма, которую Амундсен передал своим посланцам для отсылки в Норвегию. Из ее текста становится ясно, что старшим в «двойке» был Тессем. Сама телеграмма написана по-английски (Летопись Севера, вып. VIII. М., 1977), но в конце есть небольшая приписка на русском языке, сделанная рукой Дмитрия Олонкина – участника экспедиции Амундсена:

«Г-ну заведующему радиостанцией Диксон. Это та телеграмма, о которой я упоминал в моем письме к Вам и которую прошу отправить по назначению при первой возможности. Если в телеграмме что-нибудь непонятно, то прошу за разъяснением обратиться к г-ну Тессему. С почтением, Руал Амундсен».

Георгий Давыдович Красинский (1890–1955) в 1921–1922 годах был особоуполномоченным по Северному морскому пути при Совете Труда и Обороны. Именно ему в 1922 году Н. Н. Урванцев передал все находки, сделанные в устье реки Зеледеева, в том числе и эту депешу.

Кажется, что опытный, ответственный Тессем ни за что не оставил бы в складе срочное послание своего начальника, которое он должен был отправить из Диксона в первую очередь. Двойной лист бумаги не тяжесть, телеграмму, конечно, взял бы и Кнутсен, но он мог не знать про нее. И напрашивается вывод: склад сооружал один Кнутсен. Тессем к этому времени умер или был болен…

Так кто же все-таки похоронен у Диксона – Питер Тессем или Пауль Кнутсен?

Подробный разговор на эту тему был у нас с Николаем Николаевичем Урванцевым.

– Кольцо на морозе сильно холодит, – говорил Урванцев. – Можно отморозить не только пальцы, но и всю кисть. Я знаю, что жители Дудинки, отправляясь зимой в дальнюю дорогу, снимали кольца. Так мог поступить и Тессем. А часы? Думаете, у Тессема не было своих часов? Вряд ли. Кабы он взял часы погибшего Кнутсена, то я нашел бы двое часов, а не одни. Мне кажется, что возле Диксона погиб Тессем.

Николай Николаевич подарил нам маленькую фотографию, на которой видны останки человека, найденные в 1922 году на берегу материка, напротив острова Диксон. По отпечатку ясно, что в момент съемки кости ног были ближе к фотоаппарату, чем череп. Съемочный ракурс изменил пропорции скелета, череп на периферии снимка различим плохо.

Получив фотографию, мы сразу же стали размышлять, нельзя ли сравнить ее с портретами Тессема и Кнутсена, которые приводятся в книгах Амундсена. Сравнить и строго научно ответить на вопрос, кто похоронен на берегу Диксонской гавани.