Тусовка класса «Люкс» - Шрефер Элиот. Страница 45

На лице и у Геры, и у Ноя было написано сомнение.

– Ной, – взмолилась Олена, – это же правда, то, что я сказала? Правда?

Она искренне жаждала услышать подтверждение, куда девались ее обычная ирония и сдержанность? Похоже, это убеждение очень много для нее значило. И, подумав о том, сколько времени она провела, таская подносы и чистя чужую одежду, Ной понял, что это и должно быть так. Причиной ее сдержанности, ее холодности была гнетущая боязнь навсегда остаться пленницей своего класса, В этом они с Ноем были похожи: они оба пытались преодолеть социальные барьеры, препятствующие их самореализации.

– Это правда, – медленно проговорил Ной, кладя руку на ладонь Олены. Ему хотелось почувствовать ее мягкость, успокоить, приободрить. – Сейчас намного больше возможностей для усердного и плодотворного труда, чем то было раньше.

– Очень осторожное утверждение. – Олена убрала руку, подняла свой стакан, мрачно посмотрела на прозрачную жидкость и поставила его на место. – Очень, очень осторожное.

– Олена пойдет в школу, и это будет чудесная школа, – сказала Гера, заключив изящную ручку дочери в свою широкую ладонь.

– И также правда, – продолжал Ной, – что, к лучшему это или нет, решающую роль будет играть то, как успешно она сдаст СЭТ. Скажу вам честно, я знал в Принстоне многих выходцев из стран бывшего Восточного блока и все они прежде учились где-нибудь в другом месте. Я не хочу сказать, что американская высшая школа при поступлении отнесется к тебе предвзято, но вполне может выйти так, что они не обратят внимания на твои документы об образовании. Они не имеют понятия об албанских школах. Они могут усомниться в качестве твоего аттестата.

– Но у меня прекрасные оценки. Я много работала, чтобы их получить, – запротестовала Олена.

– Мое мнение как специалиста, – продолжал Ной, – это что твоя оценка за СЭТ – единственное, что будет учтено при поступлении.

– Я уже сдала тест «Английский язык как иностранный», и сдала хорошо.

– Это прекрасно, но удивляться тут нечему, ты говоришь очень бегло. СЭТ – это совсем другое дело.

Олена сжала руками голову:

– Но это смешно. Как может один тест значить больше, чем четыре года работы? У меня есть два месяца на подготовку. Два месяца.

– Да, Ной, – заговорила Гера, – я хотела кое о чем с вами поговорить…

– Думаю, я знаю, о чем вы собираетесь спросить, – перебил ее Ной, – буду рад помочь.

– Ну, – Гера искоса посмотрела на Олену, – видите ли, у нас нет таких денег, которые вы…

Олена в упор глянула на Ноя:

– Это будет для тебя большой обузой, и мы ничего не можем тебе предложить.

Ной посмотрел на Геру – нежную, любящую мать, мечтающую о том, чтобы ее дочь получила самое лучшее, потом взглянул на Олену, казавшуюся совершенно равнодушной, даже враждебной, в любую минуту готовой к обороне.

– С Таскани мы начинаем заниматься в девять утра…

– Олена может учиться по выходным! – воскликнула Гера.

Ной покачал головой:

– Из этого ничего не выйдет. Ей нужны куда более интенсивные занятия. Если мы хотим добиться результата, мы должны усиленно работать. Каждый день.

Олена осторожно кивнула.

– Я как раз собирался сказать, что с Таскани мы начинаем в девять утра. После этого я еду к другим ученикам и редко возвращаюсь раньше десяти вечера. Это чересчур позднее время для того, чтобы нормально сконцентрироваться.

– Я справлюсь, – запротестовала Олена.

– Нет, мы будем заниматься по утрам. Я выхожу из дома в восемь, значит, это будет с половины седьмого до восьми.

– Я буду делать крепкий кофе, – предложила Гера, – и вы будете вдвое меньше платить за квартиру.

Олена пристально смотрела на Ноя и крутила на колене салфетку.

– Почему ты это для меня делаешь ? – тихо спросила она.

– Тебе подходит это время? – спросил Ной. Он надеялся, что Гера не станет возвращаться к вопросу о квартплате – конечно, он бы не дал ее уменьшить, но ему не хотелось смущать Геру.

– Конечно, подходит, – ответила Олена, – я и в три могу встать, если понадобится.

– Возможно, и понадобится. Я собираюсь каждый день давать тебе проверочную работу на три с половиной часа.

Олена кивнула.

Ной залез в свою сумку и вынул оттуда две тонкие книжицы – синяя печать на газетной бумаге.

– Это настоящие СЭТы, ими снабдило меня агентство, а у них свои источники информации. Сегодня ты должна сделать оба. Это семь часов. Постарайся уложиться в это время. Отметь все слова, которые не понимаешь. Пока пропусти три самых сложных упражнения на «дополнить предложение». Тебе нужно будет выиграть время для теста на эрудицию.

Ной встал.

– У меня встреча с друзьями, – сказал он, кладя брошюры перед Оленой. – А у тебя много работы.

8

Было без четверти семь, но Олене каким-то образом удавалось выглядеть свежей и отдохнувшей. Ной чувствовал себя не так хорошо. У него покалывало в глазах, всклокоченные волосы торчали в разные стороны. Он набрал полный рот кофе и медленно проглотил. Потом сообщил Олене результат теста. Она приняла эту новость стоически.

– 1620 из 2400. Ничего хорошего.

– Это выше среднего балла. Оценка за математику довольно высокая.

– Честно говоря, Ной, я хочу, чтоб меня считали очень умной. Я хочу учиться в самом лучшем вузе.

– Тогда нам действительно есть над чем поработать. – Он постарался, чтобы его голос звучал совершенно спокойно. Подогревать ее мотивацию проще всего, управляя ее желанием чего-то добиться в будущем.

– Сколько я должна набрать, чтобы попасть в Принстон? Или даже Гарвард?

Ной откусил кусочек тоста и, рассыпая крошки проговорил:

– В эти вузы попасть крайне сложно. Гарвард каждый год отказывает двум сотням учеников, у которых прекрасные оценки.

– Значит, мне понадобится получить больше 1700. Больше 1800 и 1900. Какой в среднем должен быть балл у абитуриента Гарварда?

– Я не знаю, – солгал Ной.

– Тогда скажи, сколько ты получил за СЭТ.

Этот вопрос рано или поздно задавали Ною почти все его ученики. Поначалу он отказывался отвечать, потому что не хотел, чтобы они начали сравнивать себя с ним. Но они воспринимали это либо как знак того, что он им не доверяет, либо решали, что сам он на СЭТе не преуспел. В конце концов он взял себе за правило отвечать быстро и просто. По крайней мере это убедит их в том, что он знает то, чему их учит.

– 1580 по старой системе подсчета. Сейчас это что-то около 2370.

– А! Значит, все-таки не высший балл! – Олена с энтузиазмом стукнула по своей кружке с кофе. – Я получу 2400.

Ной улыбнулся:

– Значит, право на ошибку отменяется, а?

– Ошибку? Отменяется. Довольно слов. Давай уже начинай учить.

Они повторили некоторые основные математические правила. Ной дал ей ряд упражнений с пропусками, чтобы вписать и дополнить, и список из четырехсот слов, которые необходимо было запомнить. Потом попрощался с ней и пошел к своей главной ученице, от которой больше всего зависело его благополучие.

– Всего пять дней! – говорила Таскани. – Пять Аней, и я уеду. Скорей бы уж, здесь стало совсем невыносимо.

Она сложила учебники на антикварный стул и поставила босые ноги на кипу, так что ее худые бедра обрамляли лицо как прутья решетки. Она сдула с ногтей невидимые пылинки.

Ной зевнул. Олена сейчас, должно быть, добралась до середины теста. Он представил, как она, в наушниках, подперев руками голову и массируя виски, пытается вникнуть в тест про образование туманностей.

– Вы ведь говорили, я могу пригласить друзей, так? Потому что Октавия не прочь поехать. Она живет за городом, в городе мы с ней почти не встречались, потому что она из Коннектикута. Я спросила у мамы, и она сказала: «Конечно, бери Октавию!» Агнесс уже купила билеты.

– Агнесс это одобрила? А та девочка может лазать по горам?

– Какая разница.

– Это пеший поход. По горам.