Агнес - Штамм Петер. Страница 11

Луиза рассказала, что она дочь французского торговца зерном и американки. Она уже пятнадцать лет живет в Чикаго, училась здесь и работает в отделе связей с общественностью компании «Пульман лизинг», которая предоставляет во временное пользование грузовые вагоны. Она все никак не может привыкнуть к образу мысли здешних людей, сказала она, хотя и провела в Соединенных Штатах половину жизни.

— Они дикари, повторяла она то и дело, — одичавшие люди.

Мы поговорили о Европе и Америке, о Париже и Швейцарии. Потом я рассказал Луизе о своей книге, и она преложила зайти как-нибудь к ней на работу. «Пульман лизинг» создавалась как дочерняя компания вагоностроительного завода Пульмана, и в архиве фирмы наверняка есть документы, которых я не найду в публичной библиотеке. Я поблагодарил ее и пообещал прийти. Когда я уходил после полуночи, она дала мне свою карточку, приписав от руки свой домашний телефон. Она поцеловала меня в щеку и сказала:

— Позвони мне. Я давно так славно ни с кем не говорила.

С вечеринки компании «Амтрак» я пошел в университет. Актовый зал был набит битком, и после получаса тщетных попыток разыскать Агнес я отправился домой.

Когда Агнес к утру вернулась домой, я проснулся. Я испытал облегчение, увидев, что на ней был вовсе не костюм тех эльфов, которых я видел с балкона. Она никак не могла снять платье, но, когда я попытался помочь ей, она отступила на шаг и стала так сильно дергать, что разошелся шов. Платье соскользнуло вниз, и Агнес стояла передо мной, пошатываясь, в светло-бежевом шерстяном белье. Ее лицо блестело, несмотря на макияж, хотя обычно она косметикой не пользовалась.

— Не смотри на меня так, — заявил она, — я напилась.

Она пошла к кровати и заползла под одеяло. Я лег рядом и хотел привлечь ее к себе, но она отвернулась и пробормотала:

— Оставь. Я смертельно устала.

Встала Агнес в отвратительном настроении. У нее болела голова, ей было нехорошо. Маскарадное шествие кончилось уже в десять часов, и она очень долго меня ждала. Потом она заметила меня у входа в зал, кричала мне, но я ее не слышал. Когда она наконец пробилась сквозь толпу, меня уже не было. И тогда она напилась в компании своих эльфов из математического института.

— Я видел маскарад и думал, что узнал тебя. Но это была не ты. Шествие было замечательное.

— Это можно знать, только если участвуешь в нем.

Агнес почти весь день пролежала в постели читая, а я пытался работать. Когда уже начало смеркаться, она пришла ко мне в кабинет. Подошла к окну и встала там спиной ко мне.

— Тебе лучше? — спросил я.

— Да, — ответила она, — я хотела бы тебя кое-что спросить.

Я выключил компьютер и повернулся на стуле к ней. Она продолжала смотреть в окно. Наконец она произнесла:

— Что ты, собственно, собираешься делать, когда твоя книга будет закончена?

— Начну писать следующую.

— Но где?

— Не знаю.

— Что будет с нами, когда ты закончишь работу?

Я медлил, наконец я произнес:

— Надо об этом поговорить.

— Да, — заметила Агнес, — именно это я и пытаюсь сделать.

Мы оба замолчали. Стал слышен шум кондиционера. Агнес совсем тихо издавала звук того же тона, словно подпевая ему, прерываясь только для того, чтобы набрать воздуха.

— Что бы ты хотела? — спросил я.

— Я думаю… Этот шум никогда не кончится?

— Летом они охлаждают, зимой согревают. — Мы снова замолчали.

Потом Агнес сказала:

— Я беременна… У меня будет ребенок. — И добавила: — Ты рад?

Я встал и пошел на кухню, чтобы взять пива. Когда я вернулся, Агнес сидела на моем столе и играла шариковой ручкой. Я сел рядом, не касаясь ее. Она взяла у меня из руки бутылку и сделала глоток.

— Беременным женщинам не следует пить, — произнес я и натужно засмеялся.

Она ударила меня в плечо.

— Ну, что скажешь? — спросила она.

— Не скажу, чтобы я именно на это рассчитывал. В чем дело? Ты забыла принять таблетку?

— Врач говорит, что это может случиться и тогда, когда принимаешь таблетки. Один процент, или вроде того, женщин, которые принимают таблетки…

Я покачал головой и ничего не сказал. Агнес начала тихо плакать.

— Агнес не беременна, — сказал я, — этого не было… Ты меня не любишь. Не по-настоящему.

— Почему ты так говоришь? Это неправда. Я никогда… никогда не говорила.

— Я тебя знаю. Я знаю тебя, может быть, лучше, чем ты сама себя.

— Это неправда.

Словно уговаривая самого себя, я только твердил:

— Она не беременна.

Агнес бросилась в спальню. Я слышал, как она упала на кровать и громко зарыдала. Я пошел за ней и остановился в дверях. Она сказала что-то, я не разобрал.

— Что ты говоришь?

— Это твой ребенок.

— Я не хочу ребенка. Мне ребенок ни к чему.

— Что мне делать? Что ты хочешь, чтобы я сделала? Я ничего не могу изменить.

Я сел на кровать и положил руку ей на плечо.

— Мне не нужен ребенок.

— Мне тоже не нужен ребенок. Но он у меня будет.

— Это можно поправить, — тихо сказал я.

Агнес вскочила и посмотрела на меня, в глазах ее смешались отвращение и ярость.

— Ты хочешь, чтобы я сделала аборт?

— Я люблю тебя. Нам надо поговорить.

— Ты все повторяешь, что нам надо поговорить. Но никогда не говоришь.

— Вот я говорю.

— Убирайся прочь. Оставь меня. Ты мне отвратителен со своей историей.

Я оделся потеплее и вышел на улицу.

Я долго шел по берегу озера. В конце парка Гранта я обнаружил кафе. Внутри не было никого, но, когда я вошел, из внутреннего помещения появилась официантка. Она включила свет и спросила, что мне подать. Она принесла мне кофе и снова исчезла через дверь за стойкой.

За окнами темнело. Местность вокруг кафе постепенно становилась невидимой, и скоро единственное, что я мог различить, было мое отражение в стеклах.

Много лет назад я было поверил, что стану отцом. Когда лопнул презерватив. Я ничего не сказал своей подруге, но несколько недель был занят предстоящей мне ролью отца. Отношения с этой женщиной уже почти развалились, однако именно в это время меня охватила новая любовь к ней, любовь нежная, без эгоизма, в котором меня вечно упрекают. Когда в конце концов выяснилось, что подруга моя не беременна, я был разочарован и обиделся на нее, словно она была в этом виновата. Вскоре мы расстались. Я делал ей отвратительные упреки, которых она не понимала, не могла понять, потому что они были обращены к другой женщине, женщине, которая существовала только в моем воображении. С тех поря я больше никогда не желал ребенка.

Я хотел начать писать, однако оказалось, что в спешке я забыл блокнот. Я встал, чтобы попросить у официантки бумаги. Когда она наконец появилась, я расплатился и ушел.

Я двинулся дальше, зашел в какой-то бар, потом в другой. Было уже за полночь, когда я подошел к своему дому. Портье сменился, и заступивший на ночную смену портье, которого я прежде не видел, остановил меня и спросил, куда я.

— Я здесь живу.

— Какой номер?

— На двадцать восьмом этаже…

Я забыл номер своей квартиры, и мне пришлось диктовать по буквам свою фамилию. Портье сосредоточенно листал список жильцов, пока не нашел меня. После этого он долго извинялся и объяснил, что он здесь недавно, что он только исполняет свои обязанности, жильцы жалуются, что по дому болтаются посторонние.

— Гуляли? — механически спросил он. — Там ужасный холод.

Агнес в квартире не было. Из шкафа исчезла часть ее платьев, не было виолончели и ее туалетных принадлежностей.

Я лег в постель не раздеваясь. Когда я проснулся, было светло. Звенел телефон. Это была Агнес. Она сказала, что она дома, в своей квартире.

— Который час? Я спал.

— Я заберу свои вещи сегодня вечером после университета. Я бы не хотела, чтобы ты был там. Ключ я оставлю у портье.