Повесть о страннике российском - Штильмарк Роберт Александрович. Страница 37

— Ну, здравствуй, брат! Здорово ли живешь? Где же мой друг Панайот?

Василий напряженно вспоминал: где он уже слышал эту интонацию, слышал даже самую фразу…

Панайот Зуриди вышел из алтаря навстречу незнакомцу.

— Матвей? Как ты попал сюда, друг?

— Меня послала за тобой твоя супруга Анастасия.

Баранщиков сообразил, что это, видимо, и есть тот самый «купец российский», о котором Панайот упоминал раньше, называя надежным человеком. Отец Иоанн и Николо пожимают ему руку.

Ближнюю лампаду опять засветили. Василий разглядел лицо незнакомца и обмер.

Он узнал… иуду-обманщика Матиаса, вербовщика простаков для датского «корабля духов»!

А тем временем к часовне подкрались еще два человека. Это их осторожные шаги на откосе кладбищенского холма послышались было лазутчику Али-Магомета, работорговцу Матиасу, перед тем как он наткнулся на нужную могилу. Теперь, когда подозрительный незнакомец скрылся в часовне, оба наблюдателя тоже приблизились к ней.

— Слушай, Захариас, я думаю, твои опасения напрасны, — сказал один из них. — Враг не полез бы в мышеловку. Это кто-нибудь из наших.

— Нет, Константин, он странно вел себя. Почему же он не подошел к нашим сразу, коли он друг? Почему он сперва подсматривал, а потом решился идти?

— Не знаю, Захариас, но раз уж он там — войдем и мы. У меня сердце разрывается от страха за нее… Не могу больше оставаться в неведении. Живую или мертвую, я увезу ее с собой. Будь что будет, идем!

И снова часовню наполнил чугунный гул. Свои! Долгожданные! Зоя уже могла держаться на ногах и сама пошла у дверям, опираясь на руку отца…

— Константин!

Он подхватил ее на руки, как ребенка, и она приникла щекой к его пропахшей морем соленой рубашке. Отец Иоанн зажег свечи в двух канделябрах и облачился в парчовую ризу поверх подрясника. Николо и Захариас перенесли аналой к ступеням алтаря.

— Дети, — сказал поп Иоанн обрученным, — до рассвета не более двух часов. Константин и Зоя, подойдите, чтобы я соединил вас навеки.

— Отец Иоанн! — взмолилась невеста. — Ведь мама еще не знает, что я здорова! Сердце ее может не выдержать. Отец хотел послать домой нянюшку…

— Ох, Зоюшка, — заплакала старуха, — я заплутаюсь впотьмах. Уж хоть ты, Николо, вывел бы меня на дорогу!

— Позволь мне отлучиться, отец! — попросил молодой Зуриди.

— Нет, лучше это сделаю я, — быстро вмешался Матиас. — Не годится брату уходить от сестры в час ее венчания. Панайот, хочешь я приведу Анастасию сюда?

— Не успеешь, брат! Через полчаса Константин и жена его Зоя должны быть в море. Но проводить к Анастасии нашу старушку нужно! Что ж, ступайте, няня и Матвей, обрадуйте мать и дождитесь нашего возвращения. Скажите матери, что она сможет проститься с молодыми в Тихой бухте. Позднее мы сами проводим туда Анастасию.

Поп Иоанн пошел открывать. И пока старуха, плача, прощалась с Зоей, а священник возился с тяжелым засовом, Василий Баранщиков, сжав до боли руку младшему Зуриди, шептал ему:

— Николо, клянусь тебе Христом: то — недобрый человек. Я узнал его — он торговец людьми. Проследи за ним, а то — беда будет! Всех нас предаст и в рабство обратает.

Дверь открылась, старуха и Матвей вышли из часовни. Николо Зуриди поманил к себе Захариаса, шепотом перекинулся с ним двумя-тремя фразами, потом оба подошли к попу.

— Скажи, отец Иоанн: есть еще выход из часовни?

— Есть, только подземный, тесный. Паутина там… Выход в склеп Маврониса, рядом, знаешь?

— Знаю. Открой нам этот ход, отец Иоанн, поскорее!

Старик отогнул край ковра. Открылась плита с кольцом. Схватившись за кольцо, Николо с трудом поднял массивную плиту.

— Возьмите свечу, спуститесь в подвал. Увидите дверцу. За ней — короткий ход, прямо в склеп. Когда поднимитесь по ступенькам — только откиньте решетку, она не заперта.

Оба грека исчезли в черном отверстии подземелья. Внизу тихонько звякнула дверца. Наступила тишина. Прошла минуту, другая — и люди, приникшие ухом к дверной щели, уловили шорох удаляющихся шагов.

…Освещенная луной дорога и кусты на откосе казались белыми. Две тени, мужская и женская, скользнули под аркой кладбищенских ворот и спустились в лощину, где протекал ручей.

Матиас помог старухе перебраться через ручей вброд и выйти на дорогу.

— Отсюда ты и сама дойдешь до дому, женщина, — сказал он. — А я вернусь на кладбище, к друзьям. Не каждый день случается видеть такую свадьбу. А кроме того, у меня там, у кладбища, привязана лошадь.

— Ступай, ступай себе с миром. Здесь я не заплутаюсь, дорога простая. Отыщи свою лошадь, да возвращайтесь все поскорее! — и женщина стала подниматься в гору.

Матиас подождал, пока женщина скроется в темноте, и побежал по тропинке к мызе Али-Магомета. Вот и купа деревьев, скрывающих угол дувала — глинобитной стены, окружающей мызу.

Пробежав вдоль стены до нериметной двери, украшенной резьбой, лазутчик постучал. Не выждав и минуты, он снова постучал, нетерпеливо и настойчиво. Потом забарабанил в дверь кулаками.

Наконец за дверью послышался шорох. Она чуть приоткрылась.

— Это ты, Осман? — спросил пришелец. — Почему долго заставил ждать у дверей? Скорее пусти к забиту. Он ждет меня нынче.

— Ты пришел слишком поздно, эффенди Глен! Сардар ожидал тебя до полуночи. Сейчас потревожить сардара невозможно.

— Где он?

— В гареме.

— О, дьявол! Если тебе дорога твоя палисандровая башка, слышишь ты, Осман, то сделай немедленно все, что я тебе сейчас прикажу: подними на ноги сардара сию же минуту! Скажи ему, что он обманут: дочь Зуриди жива, ее сейчас увезут отсюда в море. На кладбище, в часовне, прячутся клефты. Нужно, чтобы заптии сейчас же окружили кладбище!

— Хорошо, Матиас Глен! Вести важны, я схожу к сардару, но ты подожди здесь, чтобы гнев Али-Магомета пал на твою, а не на мою голову!

— Неразумный! Мне нельзя терять ни секунды! Пусть сардар захватит в часовне вместе со всеми и меня! Так и передай ему, понял?

— Иншаллах! — последовал ответ, и дверь закрылась. Человек, еще не отдышавшись от быстрой ходьбы, направился обратно…

…Матиас не сделал и двух десятков шагов, как чьи-то жесткие руки сильно сдавили ему горло. У него мгновенно почернело в глазах…

Другая человеческая фигура с кинжалом в руке притаилась на верху дувала. В большом, красивом саду забита царила тишина и покой, лишь вдоль дувала, в тени, сторож Осман быстро шел к дому. Идущего нельзя было видеть, лишь его белая чалма чуть колыхалась во мраке. Человек с кинжалом спрыгнул с дувала в сад… Удар был молниеносен: пораженный в сердце Осман поник возле куста белых роз. Мститель перескочил назад через дувал и в следующий миг был около своего товарища. Полузадушенный Матиас лежал без сознания.

— Ну, что там, Захариас? Ты успел настичь того, за оградой?

— С ним покончено. Бежим!

— Спасибо тебе, друг! Значит, Али-Магомет проспит до утра. Но этот негодяй должен еще кое-что рассказать нам. Сначала оттащим его подальше от дороги.

Лежащий застонал и пошевелился. Перед самым носом он увидел кинжал.

— Не вздумай кричать! Захариас, вяжи ему руки назад. Ну, поднимайся, и чуть что — смерть, понял? Ступай, гадина!

— Куда ты хочешь вести его, Николо?

— К часовне. Наверное, мы встретим наших уже на пути к морю. До рассвета Константину нужно отчалить и укрыться в бухте.

…Между тем в часовне Василий Баранщиков гвоздем нацарапал на двух оловянных колечках, что нашлись в ризнице, имена новобрачных. Часовня еще не знала столь короткого свадебного обряда. После венчания Константин помог жене переодеться в костюм юнги. В матросской одежде Зоя выглядела теперь стройным кудрявым мальчиком.

Часовня опустела, только священник с аптекарем еще задержались в ризнице, приводя в порядок ее нехитрый инвентарь. Панайот Зуриди и Василий Баранщиков потихоньку пошли навстречу Николо и Захариасу. Константин Варгас на руках понес молодую жену к шаланде. Осторожно он спускался к морю по крутому южному склону холма. Было решено, что Варгас отведет шаланду сперва в тайное место — укромную бухту неподалеку от поселка. Там Зоина мать должна была проститься с дочерью перед разлукой. Константин намеревался увезти жену в Италию и начать там новую жизнь…