Женить нельзя помиловать - Шторм Вячеслав. Страница 68

— Женихов оставь мне. Провернем все в лучшем виде, комар носа не подточит. Ты только подыграй немного.

— Так ведь не люб Илья девке! — задействовал князь последний аргумент. — Я ж с самого начала предлагал, а она — ни в какую. Заладила: «Не витязь, не витязь!»

— Спокойно, Дема. Если ты согласие дашь, витязь будет.

Немного помолчав, Вольдемир тихо спросил:

— С внуками хоть дозволите видеться?

— Обещаю, — так же тихо ответила магесса.

Еще немного помолчали. Наконец князь резко встал и хлопнул шапкой об пол:

— Добро! Коли уговорите дочь, я тоже противиться не стану!

«Раз вечернею порой в спальню к ней пришли толпой», — вспомнилась мне фраза из слышанной в детстве сказки. Пожалуй, из всей компании решительно настроена на успех была одна Элейн. Последнее, впрочем, обнадеживало. Вот если бы наоборот — мы были бы спокойны, а магесса мандражировала, — ситуация представлялась бы мне несравненно паршивее.

Вольдемир вытащил из-за пояса ключ, своим размером и весом больше напоминающий рыцарский шестопер, поплевал на ладони и, крякнув, вогнал в скважину висящего на двери замка. Замок, кстати, габаритами также наводил на мысли о том, что дверь ведет не в светлицу княжны, а по меньшей мере в застенок, где содержатся особо опасные преступники. Если честно, избранница сэра Шона меня совершенно не впечатлила. И так-то от природы бледная и не сильно дородная, после трехдневной голодовки она, со своим заострившимся носом и лихорадочно горящими глазами, и вовсе напоминала неупокоенный призрак. Голосок у княжны тоже был под стать облику — высокий и визгливый, как вопль проклятой души, качающейся на рассохшейся калитке:

— Доколе вы, папенька, надо мной измываться будете?!

— Ягодка моя… — робко начал Вольдемир, нервно облизывая губы. — Мы тут, вот…

— Доколе мне, горемычной, еще страдать?! — продолжала, не слушая его, Амельфа, начиная подвывать в тональности Вещего баяна.

Князь обернулся к нам. «Вы же обещали!» — безмолвно молили его глаза.

— Вот что я тебе скажу, детка, — вперед выступила Элейн, на ходу вновь принимая свой истинный облик, будто сбрасывая с себя легкую накидку. Амельфа открыла рот, да так и застыла, не в силах издать ни звука.

— Я так и знал! — пробормотал в спину Элейн Бон, машинально подхватывая Римбольда, явно вознамерившегося в своих лучших традициях грохнуться в обморок. Послав парню воздушный поцелуй и показав кулак Ки Дотту, осипшим голосом потребовавшему у меня объяснений, магесса вновь повернулась к княжне.

— Замуж хочешь?

Та завороженно кивнула.

— Но по любви?

Новый кивок.

Повинуясь щелчку пальцами, я выпихнул вперед вспотевшего сэра Шона, от испытанного стресса едва переставляющего ноги. Взяв в расчет нынешние габариты лохолесца… Картина была та еще. С другой стороны, после того как пять минут назад мы вытащили его из-за стола и на вопрос «зачем?» ответили: «Жениться!», заставить передвигаться нашего жениха стало возможно только после залпом выпитого им двухлитрового ковша браги.

— Знаешь его? — Элейн продолжала изъясняться исключительно односложными предложениями. Заметив, что Амельфа вновь пытается кивнуть, магесса рявкнула:

— Вслух!

— Д-да, — запинаясь, промямлила княжна. — Илья это, богатырь папенькин.

— Ответ неверный! — Магесса говорила, как чеканила. — Это заморский витязь сэр Шон Ки Дотт. Заколдованный. А расколдует его только искренняя любовь невинной девицы. Коли девушка, что витязя полюбит, своими руками ему воду для умывания да полотенце для обтирания поднесет, то он из чудища обратно витязем станет, краше не придумаешь.

Насчет чудища и «краше не придумаешь» Элейн явно хватила лишку, но в сложившейся ситуации на эту оговорку никто не обратил внимания.

— Бон! Сэд! А ну-ка организуйте нам чашу и полотенце!

Оба требуемых предмета мы предусмотрительно захватили с собой. Подозвав меня поближе, Элейн жестом фокусника, вынимающего из пустого ящика кролика, извлекла из воздуха фиал со Слезами Замученной Девственницы и опорожнила его в чашу.

— Ну что, девочка? — подмигнула княжне магес-са. — Твой выход!

Амельфа попятилась и замотала головой.

— Дема, Дема, — покачала головой Элейн. — Что же дочка-то у тебя такая пугливая, от своего счастья шарахается? А может, — тут она хитро подмигнула девушке, — она просто для ритуала не подходит? Представляешь, выдадим мы ее за ханского сынка, и тут такой конфуз…

Бледное лицо княжны мгновенно пошло пунцовыми пятнами. Она молча вырвала из моих рук чашу, едва не расплескав ее содержимое, и, держа на вытянутых руках, ткнула Ки Дотту под нос.

— Умываться подано, милорд! — с гнусной ухмылкой первостатейного лакея произнес Бон, перекинув через руку полотенце.

Лохолесец затравленно посмотрел на нас.

— Колено преклони, бестолочь! — мягко предложила Элейн. — Видишь же, девушка ждет.

Подчинившись, сэр Шон с видом смертника, кладущего голову на плаху, погрузил правую руку в Слезы, глубоко вздохнул и несколько раз энергично потер свою физиономию.

— Ап! — Бон ловко перебросил ему полотенце. Но прежде чем Ки Дотт успел вытереться, Слезы начали действовать.

— Ничего себе! — дружно выдохнули мы все. Кроме Элейн, разумеется.

— Драгоценная Амельфа! — по-прежнему коленопреклоненный лохолесец простер руки вперед. — Молю вас, будьте моей женой и хозяйкой фамильного замка Ки Доттов!

И тут он обратил внимание на то, что с этими руками что-то не так. Равно как и со всем остальным.

— Шоня! Я ваша навеки!!!

Княжна кинулась на возлюбленного, как коршун на добычу, и повисла у него на шее. Как и следовало ожидать, вновь став знакомым нам юнцом (правда, уже не прыщавым), тот не сумел удержать равновесие. Так и не разжав объятий, пара рухнула на пол.

— Бесстыдница! — всплеснул руками Вольдемир, вновь обретя способность говорить. — Не срамись! Сейчас же поднимайся!

— Остынь, Дема, — махнула рукой Элейн. — Нет чтобы отвернуться и молодежь не смущать. К тому же теперь он просто обязан на ней жениться…

Внезапно Бон потряс головой:

— Мне показалось — или тут что-то зазвенело?

— Пить меньше надо! — фыркнул Римбольд. — Лично я ничего не слышал. А ты, Сэд?

— Нет.

— Вы и не должны ничего слышать, — встала на защиту парня магесса. — Вас пророчество елфов никаким боком не касалось.

Ах, вот оно в чем дело! Как это никто из нас сразу не вспомнил об услышанном под кронами Борзелианда? «Камень», то есть свинкс, давно получил свободу, былая дружба двух магесс тоже еще когда восстановилась, а теперь, при помощи подарка короля Неодора, о котором все давно забыли, и изменившееся стало прежним. Элейн, как всегда, оказалась права — Правило Чехонте и впрямь незыблемо.

— Ладно, дети! — прервала поток моих размышлений вышеупомянутая магесса. — Переходим ко второй части нашей программы. Сейчас я буду немножко колдовать…

Во избежание недоразумений мы выждали в пиршественной зале еще около часа (Элейн все равно нужно было связаться со Стефанией и объяснить наш план), а потом демонстративно стали прощаться. Вольдемир столь же демонстративно нас не отпускал, уговаривая остаться на свадьбу дочери, и некоторое время мы куртуазно препирались. Наконец князь «позволил себя уговорить», но при условии, что мы все примем от него подарки и возьмем любого богатыря на выбор в сопровождение. Богатыри от такой перспективы явно не пришли в восторг — иные тут же стали громко сетовать на толком не залеченные раны, другие засобирались в поход на самых разных супостатов, а третьи — самые хитрые — с шумом рухнули под стол, притворившись мертвецки пьяными. Оглядев оставшихся, мы остановили свой выбор на Илье (Ки Дотту, несмотря на явное нежелание невесты, вновь пришлось влезть в шкуру сэра Амры Аквилон-Киммерийского. Что интересно, сама Амельфа была совсем не против принять облик моей жены. Губа, как говорится, не дура!). Вольдемир посетовал на то, что «мил-друга Илюшеньку совсем загоняли, толком выпить не дали», но все же согласился. По залу прошелестел радостный слух: павшие мигом протрезвели, раненые исцелились, а боевитые утихомирились. Больше всех радовались чужеземные женихи — как-никак, одним конкурентом меньше.