Крылья Урагана - Банч Кристофер. Страница 19

Хэл не обращал внимания на суету, не сводя глаз с Паэстумской бухты, из которой они выходили, и далекой рочийской границы слева от него.

Он вернется – и вернется всадником на драконе.

Вернется, чтобы отомстить.

9

При виде Розена, столицы Дирейна, Хэл Кэйлис вполне мог бы и разозлиться, будь он в несколько другом настроении. Там не было ни разрушенных ядрами катапульт зданий, ни опустевших витрин, ни лавок с бедным набором самых простых товаров.

Дирейн казался почти мирным.

Почти.

Однако же Хэл заметил и колонну новобранцев в новенькой, с иголочки, форме, которых муштровала пара горластых сержантов. Разглядел он также отряд уже повоевавших солдат, вооруженных до зубов и угрюмо смотрящих сквозь прорези в забралах стальных шлемов. Да и молодых людей на улицах и в кафе было гораздо меньше, чем в мирное время. Здесь и там попадались женщины с траурными повязками на руках, а у стены столпились другие женщины и дети, жадно читающие вывешенные списки убитых и раненых в боях на другом берегу пролива.

По улицам расхаживали небольшие патрули, половина – военные в форме, половина – в гражданском.

Кэйлис не обращал на них никакого внимания: его пропуск был надежно спрятан в поясной сумке, мысли же были заняты совершенно другим. А именно бокалом ледяного молочного коктейля, который он с жадностью пил.

Хэл ухмыльнулся. Нормальный закаленный в боях воин, наконец-то вернувшийся домой, должен был направиться прямиком в ближайшую пивную и накачаться там до бесчувствия своим любимым пивом.

Кэйлис, никогда особенно не жаловавший молоко, в последнее время пристрастился к этому жирному сливочному напитку, презирая жиденькую, а зачастую еще и разбавленную водой сэйджинскую сыворотку. Он заказал три пузатых бокала коктейля, сдобренных гвоздикой и корицей, и теперь осушал их один за другим.

На ум ему пришел еще один непременный атрибут вернувшегося с войны солдата – какая-нибудь красотка под боком, ну или, на худой конец, проститутка.

У Хэла никого не было.

Он оторвался от размышлений о своем одиночестве, допил коктейль и направился по тому адресу, куда должен был явиться.

Розен был городом, выросшим «сам по себе» у слияния двух рек. Некоторая упорядоченность планировки, которой он мог бы похвастаться, была следствием трех пожаров, произошедших четыре века назад. После этого за город взялись великие архитекторы, творившие под пристальным контролем короля, чтобы создать великолепный город, жемчужину мира.

Их творения, огромные дворцы и памятники, до сих пор поражали своей роскошью, но, пройдя всего пару-тройку кварталов, вполне можно было оказаться в трущобах, квартале кузнецов или даже где-нибудь на живодерне.

Хэлу довелось дважды побывать в Розене, еще до того, как он вступил в труппу Афельни, и оба раза он испытывал к городу острое отвращение, чувствуя себя одиноким и заброшенным – каким он на самом деле и был.

Но теперь он чувствовал себя в этом огромном городе как дома, хоть и оставался столь же безликой фигурой. Правда, теперь он был не в костюме бродячего поденщика, а в видавших виды легких латах и со скаткой с бедным солдатским скарбом, прижатой перевязью меча.

У него было ощущение, будто он смотрит в камеру-обскуру, устроенную исключительно ради его удовольствия. Кэйлис не чувствовал себя причастным к жизни этого города, и это чувство не было неприятным.

После гибели полка Хэлу предложили отпуск, и он даже подумывал согласиться, но ехать было не к кому. У него не было никакого желания ни навестить родителей, ни, тем более, возвращаться в крохотную горную деревушку, где он родился. Поэтому он сразу попросился к месту нового назначения.

Хэл задумался, не война ли изменила его мировоззрение с тех пор, когда он в последний раз был в столице. Может быть, он просто повидал слишком много смертей, чтобы теперь стремиться в гущу жизни. Он решил, что над этим вопросом стоит поразмыслить еще, возможно, над кружкой пива, но чуть позже, после того, как он доложит о своем прибытии.

Приказ о назначении предписывал ему явиться в Главную палату гильдий, которая показалась ему очень странной на вид, пока он не вошел в само огромное здание. Оно было конфисковано для нужд армии, и теперь внутри, перекрикивая друг друга и создавая чудовищный шум, за столиками трудились вербовщики.

То, что там творилось, можно было почти с полным правом назвать хаосом: какой-то сержант талдычил о достоинствах драконов, скромный клерк спокойно рассуждал о безопасности службы снабжения, лучник на разные лады превозносил свой элитный полк. Другие сержанты во все горло расхваливали красивую форму легкой пехоты лорда такого-то и щедрость сэра сякого-то, который не только экипировал новобранца всем необходимым, но еще и посылал кругленькую сумму его семье. Здесь были представлены все ветви армейской службы, от полевых лекарей до заносчивых магов и от мускулистых кузнецов до парочки разухабистых возчиков. Была даже стайка женщин, представлявших лазареты, транспортные и снабженческие отряды.

Практически перед каждым из них стояло по одному, а часто и более новобранцев, взвешивающих достоинства и недостатки различных родов войск.

За исключением одного сержанта с каменным лицом, явно повидавшего многое и худого как смерть; две его нашивки венчала командирская коронка.

За его спиной, пришпиленная к стене, красовалась увеличенная до размеров плаката версия воззвания, в которой извещали о создании драконьих войск, – лорд Каниста показывал такое Хэлу месяц назад.

Штатские, выбирающие себе подходящий столик, сначала рассматривали сержанта, затем переводили взгляд на плакат и поспешно прошмыгивали мимо. Очевидно, полеты на драконах казались им чем-то вроде особо изощренной формы самоубийства.

Хэл поравнялся с сержантом и отсалютовал.

– Я направлен к вам, сержант. – Он передал приказ командующего своим корпусом.

– Отлично, – ответил его новый начальник, опуская пергамент. – Меня зовут Айво Ти. Я уже начал думать, что похож на заразного.

Хэл ничего не ответил. Ти окинул его цепким взглядом.

– Мой юный сержант, у вас такой вид, будто вы скакали сюда три дня без перерыва и появились передо мной, не успев привести себя в порядок.

– В Сэйджине не так-то легко найти щетку, – отозвался Хэл.

– А то я не знаю, – сказал Ти. – Еще два месяца назад я был старшим сержантом в Восьмом тяжелом кавалерийском.

– А я – в Третьем легком. Нам пару раз приходилось заниматься для вас разведкой.

– Угу, – кивнул Ти. – Я слышал о гибели вашего полка. Но приятно встретить еще одного человека, который знает, с какой стороны точат меч.

– А что, были и до меня такие?

– Были, – хмуро подтвердил Ти. – Один или двое. В основном идут какие-то ленивые засранцы, дерьмовые лавочники и, вообще, такие козлы, каких я раньше никогда не встречал.

Хэл ухмыльнулся.

– Может, все обойдется?

Ти вздохнул.

– Война обещает быть долгой, парень. Очень долгой.

Курсанты драконьей школы были расквартированы на постоялом дворе неподалеку от Палаты. У Хэла оказалось немного времени чтобы оценить их, прежде чем прибыла дюжина повозок и под неиссякающим потоком брани сержанта Ти сорок будущих всадников вместе со своими пожитками погрузились на подводы и отправились в какие-то секретные учебные лагеря где-то в окрестностях столицы.

Лагерь оказался расположенным на высоком, неприступном утесе на западном побережье Дирейна. Внизу неприветливо рокотал свинцовый прибой.

– Славное местечко для освежающей ванны после исключительно полезной утренней пробежки, – бодро заметил сержант Ти.

Ответные взгляды курсантов были откровенно мрачными.

До войны их лагерь был пристанищем паломников: серые каменные корпуса собственно монастыря – и отдельно стоящие деревянные домики для приезжих. Хэл тотчас же понял, почему армия реквизировала это прибежище, – должно быть, здешние богомольцы поклонялись богу лошадей, или же их жертвователи были не прочь прокатиться в седле. Здесь были просторные конюшни и загоны, а также то, что, по всей видимости, некогда служило полем для выездов. Сейчас поле выравнивали упряжки волов, таскавшие тяжелые катки из одного конца поля в другой.