Моя жизнь среди индейцев - Шульц Джеймс Виллард. Страница 55

Во второй половине дня мы решили, что пора уже добыть мясо и возвращаться домой. Только мы собрались сесть на лошадей и поехать по направлению к лощине на запад от нас, где паслось несколько бизонов, как увидели далеко на севере столбы поднимающейся пыли и поближе несколько небольших групп бизонов, разбегающихся в разные стороны, но преимущественно по направлению к нам. Несколько мгновений спустя появились всадники, а позади них на верху длинного гребня показалась колонна верховых и лошадей без всадников.

— Ага! — сказал я, — пе-куа-ни идут в форт.

— Моя мать здесь. Поедем, встретим их, — предложила Нэтаки.

Несколько напуганных бизонов бежали почти по прямой месту, где мы стояли. Я велел ей отвести лошадей назад, где их не будет видно, а сам спустился вниз, чтобы видеть поверх гребня, что делается. Вскоре тридцать или сорок бизонов приблизились уже на расстояние выстрела. Я прицелился в большую корову и первым выстрелом перебил ей левую переднюю ногу. Корова тотчас же отстала от остальных, а второй выстрел уложил ее. Корова оказалась очень жирной, а шкура отличного качества; может быть, не совеем полномерная, но очень темная и блестящая.

Я собирался разрезать спину животного, намереваясь взять только филей и язык, но подошла Нэтаки и настояла, чтобы я снял шкуру как полагается, с головой и хвостом. Она хотела, чтобы я разделал все мясо и забрал его.

— Мы дадим шкуру моей матери, — сказала она, — и попросим ее уложить в нее мясо для нас.

Конечно, я сделал так, как мне было велено. Разделка туши заняла некоторое время. Пока я работал, Нэтаки поднялась на вершину гребня, но скоро вернулась и сообщила, что племя ставит палатки недалеко от того места, где мы их увидали, и что хорошо бы остаться и переночевать с ними.

— Ладно, — ответил я, — мы поедем туда и остановимся у Хорькового Хвоста. Возьмем немного мяса, а остальную часть туши и шкуру оставим твоей матери, чтобы она забрала все завтра утром.

Но оказалось, что так сделать нельзя.

— Или волки сожрут все мясо ночью, — возразила Нэтаки, — или кто-нибудь найдет и заберет его рано утром. Нет, мы должны уложить его и отвезти в лагерь.

Я набросил шкуру на лошадь Нэтаки, покрыв коня целиком, вместе с седлом, от головы до хвоста. Затем повесил большую часть мяса поперек седла и накрыл все, завернув и сложив несколько раз шкуру. Остаток мяса я уложил в два больших мешка и привязал позади своего седла. Затем я помог Нэтаки взобраться и усесться на верху вьюка. Когда я сел на свою лошадь, мы направились к лагерю и въехали в него по тропке между палатками. Со всех сторон нас встречали радостными приветствиями и улыбками, слышались шутки о молодой паре охотников. Мы слезли с лошадей перед палаткой Хорькового Хвоста. Моя добрая теща выбежала навстречу дочери; они нежно обнялись и поцеловались. Теща все повторяла:

— Моя дочь! Моя дочь! Приехала!

Добрая женщина улыбалась, глядя на меня, но не поздоровалась со мной. Даже то, что она находилась близко от меня, не говоря уже о том, что она мне улыбалась, было нарушением строгого правила этикета черноногих, о котором уже говорил: теща и зять никогда не должны встречаться и разговаривать друг с другом. Что касается меня, то я нарушил это приличие при первом удобном случае. Я подошел к теще, когда ей некуда было уйти и она не могла не выслушать меня, и сказал ей, что у нас все будет совсем по-иному, так как у белых нет такого обычая.

— Где бы мы ни оказались, — продолжал я, — вы должны приходить к нам и жить с нами, когда захотите, а я буду входить туда, где вы находитесь, если обстоятельства этого потребуют.

Я уверен, что ей приятно было это слышать, так же как и Нэтаки. С течением времени моя теща привыкла в общем к новому порядку вещей, но всегда старалась уклониться от прямого обращения ко мне. Часто, когда я спрашивал ее о чем-нибудь, она поворачивалась к дочери и говорила:

— Скажи ему, что случилось это так и т.д.

ГЛАВА XXIV. МАГИЧЕСКАЯ СИЛА СКУНСОВОЙ ШКУРЫ

Мы остановились у Хорькового Хвоста; жена его разостлала для нас множество новых выделанных шкур бизона. Приходили и уходили гости, нас позвали в несколько палаток прийти покурить. Во второй половине вечера, когда кончились ужины и хождение в гости, неразлучные Хорьковый Хвост и Говорит с Бизоном сидели вместе со мной, как бывало много раз вечерами прежде. Когда мы собирались вместе, то независимо от того, у кого из нас были мы в гостях, дело не ограничивалось выкуриванием трех трубок и вежливым прощанием после этого. Мы сидели вместе часами, курили, если хотелось, разговаривали или молчали, по настроению. Женщины подали нам пеммикан с ягодами, очень вкусный.

— Друг, — сказал Говорит с Бизоном, когда мы поели, набили трубки и закурили, — у меня есть для тебя подарок.

— А, я всегда рад подарку.

— Да, — продолжал он, — а я от этого подарка рад буду избавиться. Я хочу, чтобы ты забрал его завтра утром, пока ичего не случилось такого, что помешает тебе вообще получить его. Это шкура скунса. Слушай, я расскажу тебе, какие неприятности я перенес из-за этой шкуры. Сперва расскажу, как она ко мне попала.

Однажды утром жена сказала мне, чтобы я убил несколько горных баранов; ей нужны были шкуры на платье. Я сказал, что этих животных трудно добыть и что ей следовало бы сшить платье из шкур антилоп, из которых при хорошей выделке тоже получается отличная мягкая кожа. Нет, она заявила, что шкура антилопы не годится: она неровная, на шее толста, на брюхе слишком тонка. Годятся только шкуры горных баранов, потому что они как раз такие, как нужно, нигде не толще и не тоньше, чем следует. Я попытался вывернуться, заявив, что если они ей уж так нужны, то я попрошу ее отправиться со мной на охоту, чтобы помочь мне укладывать добычу. Я думал: когда я скажу это, она решит, что и шкуры антилоп сгодятся. Я ошибся.

— Разумеется, я поеду с тобой, — ответила она, — Поедем завтра утром.

Я решил сделать вид, что болен. Но проснувшись утром, я совсем забыл об охоте, встал, умылся и основательно поел. Когда я вспомнил об охоте, было уже поздно притворяться! Нельзя же заставить ее поверить, что муж болен, когда он просил ее два раза поджарить мяса. Мы выехали и отъехали на лошадях насколько можно было далеко вверх по северному склону западной горы Суитграсс. Затем, привязав лошадей, пошли дальше пешком. Приходилось взбираться на довольно крутой склон. Местами сосны росли так густо, что приходилось с трудом пробираться между ними. Мой товарищ по охоте все время отставал. «Идем, идем», — повторял я, а она откликалась: «Подожди, подожди меня!» Когда она нагоняла меня, то дышала, как лошадь после скачек, и с ее подбородка буквально капал пот. «Приятное занятие — охота на горных баранов», — сказал я. И она ответила: «Правда. Смотри как мы высоко забрались, как далеко нам видны прерии к северу отсюда».

После этого я уже больше не дразнил ее; она держалась стойко и карабкалась изо всех сил. Я пошел медленнее, и она шла за мной по пятам. Мы приблизились к вершине. Ты видел вершину горы — это таинственное место. Когда Старик создал мир, то раскрасил помещенные им здесь скалы в красивые цвета, красный, коричневый, желтый и белый. Одни говорят, что это счастливое место для охоты, другие, что если здесь подстрелишь какое-нибудь животное, то с тобой случится несчастье. Взбираясь на гору, я думал об этом; наконец я остановился и заговорил с женой. Я сказал, что нам, пожалуй, лучше вернуться, так как если я убью здесь барана, то с нами может случиться несчастье. Но она только смеялась и говорила, что я поглупел.

— Ладно, — возразил я, — раз уж тебе непременно хочется смеяться, то смейся, но прикрывай рот рукой, иначе ты распугаешь всех животных на горе.

Мы продолжали взбираться на гору и немного спустя приблизились к вершине. Глядя на нее из-за сосен, я увидел группу горных баранов — не меньше двадцати, все самки и детеныши и только один двухлетний самец. Я тщательно в него прицелился — он стоял очень близко боком ко мне — и так как рядом оказался сук, то я опер на него ружье. Я прицелился очень хорошо, прямо в сердце, и выстрелил. Не знаю, куда полетела пуля, но в барана она не попала, так как мы не нашли шерсти или крови ни там, где он стоял, ни дальше по следу. После выстрела дым повис передо мной облачком, а когда оно рассеялось, я увидел, как животные скрылись в лесу ниже по склону. Я очень удивился, что даже не попал в барана, хотя целился долго и тщательно.