Полиция, полиция, картофельное пюре! - Вале Пер. Страница 18

А механизм стокгольмской полиции от излишней перегрузки работал все с бoльшим скрипом, и нехваткой людей это объяснялось лишь отчасти, главными здесь были другие причины. Все упиралось не в то, чтобы полицейских было больше, а в то, чтобы они работали лучше, но об этом никто не заботился.

Так думал Леннарт Колльберг.

Добраться до жилого района, которым ведал Хампус Бруберг, оказалось непросто. Он находился в южной части города, в местах, которые во времена детства Колльберга были дачными.

Школьником он ездил туда вместе с классом на экскурсии. Теперь это был район, в точности напоминавший многие другие, застроенные доходными домами. Изолированная группа быстро и небрежно приткнутых друг к другу высотных зданий, единственное назначение которых — дать владельцу как можно бoльшую прибыль и одновременно заразить своей унылостью и неуютом тех несчастных людей, коим придется здесь жить. Поскольку жилищный кризис в течение многих лет поддерживался искусственным путем, даже эти квартиры были желанными, а квартплата — почти астрономической.

Контора Бруберга размещалась, вероятно, в самом лучшем и тщательно отделанном помещении, но даже здесь пятна сырости проступали по фасаду, а дверные косяки отошли от стен.

Однако главным ее недостатком, с точки зрения Колльберга, было то, что самого Бруберга не оказалось на месте.

Помимо его личного кабинета, просторного и довольно хорошо обставленного, здесь был зал заседаний и две маленькие комнаты. В них жили техник и две консьержки, одна лет пятидесяти, другая совсем молоденькая, не старше девятнадцати.

Старшая оказалась сущей крокодилицей, и Колльберг предположил, что ее главная задача — грозить жильцам выселением и отказывать в ремонте квартир. Девушка была дурнушкой, неуклюжей, прыщавой и, как видно, совсем забитой. Мужчина производил впечатление человека, смирившегося со своей судьбой. По всей вероятности, его неблагодарная миссия заключалась в том, чтобы следить за исправностью сантехники. Колльберг решил, что говорить ему следует с крокодилицей.

Нет, господина Бруберга на месте нет. Он не появлялся здесь с пятницы. Тогда он зашел в контору минут на десять, взял портфель и уехал.

Нет, директор Бруберг не сказал, когда он вернется.

Нет, ее зовут не Хелена Хансен, и она никогда не слышала здесь такой фамилии.

Нет, директор Пальмгрен обычно не занимался этими домами. С тех пор, как их построили четыре года назад, он был тут только два раза, причем вместе с директором Брубергом.

Что она делает в конторе? Конечно, собирает квартирную плату и следит за тем, чтобы жильцы не нарушали порядок.

— А это не самое легкое дело, — злобно сказала крокодилица.

— Охотно вам верю, — быстро согласился Колльберг.

И ушел. Он сел в машину и поехал в северную часть города.

Поставил машину на Кунгсгатан и подошел к подъезду проверить, по тому ли адресу приехал.

Судя по перечню названий, в доме помещались главным образом кинофирмы и юридические бюро, но было и то, что он искал. На четвертом этаже было указано не только «Акционерное общество Хампус Бруберг», но и «Банковская фирма Виктор Пальмгрен».

На старом, скрипучем лифте Колльберг поднялся на четвертый этаж и увидел, что оба этих названия украшают одну и ту же дверь. Он дернул за ручку, но дверь оказалась заперта. Конечно, был и звонок, но он предпочел свой старый верный способ и забарабанил в нее кулаком.

Открыла женщина. Удивленно взглянула на него большими карими глазами:

— Что случилось?

— Я ищу директора Бруберга.

— Его здесь нет

— Вас зовут Хелена Ханссон?

— Нет… А вы кто такой?

Колльберг вытащил из заднего кармана визитную карточку. Комната, в которой он очутился, была похожа на самую обычную контору: стол, пишущая машинка, шкаф, бумаги и прочее. Через полуоткрытую дверь он видел еще одну комнату, вероятно, личный кабинет Бруберга. Она была меньше секретарской, но уютнее. Казалось, что бoльшую ее часть занимают письменный стол и большой сейф.

Пока Колльберг осматривался, женщина захлопнула дверь на замок. Вопросительно глядя на него, она спросила:

— Почему вы решили, что меня зовут Ханссон?

Ей было лет тридцать пять. Стройная, темноволосая, с широкими бровями и короткой стрижкой.

— Я думал, что вы секретарь директора Бруберга, — рассеянно ответил Колльберг.

— Я и есть его секретарь.

— А как же вас зовут?

— Сара Муберг.

— И вы не были в Мальмё в среду, когда был убит Пальмгрен?

— Не была.

— У нас есть сведения, что Бруберг был в это время в Мальмё вместе со своим секретарем.

— В таком случае не со мной. Я не езжу ни в какие поездки.

— И секретаря звали фрекен Хелена Ханссон, — упрямо продолжал Колльберг.

— Мне неизвестна эта фамилия. Кроме того, я замужем. У меня двое детей. И я, как уже сказано, не сопровождаю Бруберга в его поездках.

— Кто же тогда такая фрекен Ханссон?

— Не имею понятия.

— Может быть, она работает где-нибудь у вас в концерне?

— Я, во всяком случае, никогда о ней не слышала. — Женщина пристально посмотрела на него. — До сих пор. — Потом тихо добавила: — Хотя ведь есть же так называемые разъездные секретари.

Колльберг не стал касаться этой темы.

— Когда вы видели Бруберга в последний раз?

— Сегодня утром. Он пришел в десять, с четверть часа был в своем кабинете. Потом ушел. Я думаю, в банк.

— А где он может быть сейчас?

Она взглянула на часы.

— Вероятно, дома.

Колльберг заглянул в свою бумажку.

— Он живет на Лидинге, да?

— Да, улица Чедервеген.

— У него есть семья?

— Есть. Жена и дочь семнадцати лет. Но их дома нет. Уехали отдыхать в Швейцарию.

— Вы это точно знаете?

— Да, я сама заказывала им билеты на самолет. В пятницу. Они улетели в тот же день.

— После этого случая в среду, в Мальмё, Бруберг работал как обычно?

— Пожалуй, нет. Едва ли так можно сказать. Он очень нервничал в четверг. Тогда ведь мы еще ничего определенно не знали. О том, что директор Пальмгрен умер, нам стало известно только в пятницу. И в пятницу Бруберг пробыл здесь около часа. А сегодня, как я сказала, всего минут пятнадцать.

— А обычно он у себя в конторе бывает дольше или нет?

— О да, он почти все время здесь. Сидит в своем кабинете.

Колльберг подошел к двери, ведущей в кабинет, и заглянул в нее. На столе три черных телефона, возле сейфа элегантный чемодан. Небольшой, кожаный, затянутый ремнями. Как видно, совсем новенький.

— Вы не знаете, был здесь Бруберг в субботу и в воскресенье?

— Кто-то, во всяком случае, здесь был. По субботам контора закрыта, так что я два дня была выходная. А когда сегодня утром пришла, то сразу заметила, что кто-то рылся в бумагах.

— А этот «кто-то» может быть кем-то иным, кроме Бруберга?

— Едва ли. Ключи есть только у меня и у него.

— Как вы думаете, он еще придет сюда сегодня?

— Не знаю. Может быть, он из банка поедет прямо домой. Это скорее всего.

— Лидинге, — пробормотал Колльберг. — Чедервеген. До свидания, — вдруг оборвал он беседу.

Проезжая по мосту через Вэртан и глядя на корабли в гавани и сотни лодок с полуголыми загорелыми отпускниками, он думал, какую глупость делает, что болтается по городу. Конечно, можно было сидеть в своем кабинете, а этих людей вызвать к себе по телефону. Но тогда он бы их не нашел, а это уже ни к черту не годилось. Кроме того, Мартин Бек сказал, что дело срочное.

На Чедервеген стояли дома, может статься, и не сверхроскошные, но выгодно отличающиеся от серой унылости, с которой он только что столкнулся. Здесь уже жили не бедняги, которые, не имея иного выбора, позволяют людям типа Пальмгрена и Бруберга выжимать из себя деньги. По обеим сторонам дороги красовались дорогостоящие виллы в стиле бунгало с великолепно ухоженными садами.

Дом Хампуса Бруберга казался вымершим. Следы автомашины вели к гаражу, но, когда Колльберг заглянул в него через одно из маленьких окошек в стене, он оказался пустым. На звонки и стук в двери никто не отвечал, гардины на огромных окнах были опущены, и разглядеть виллу изнутри Колльбергу не удалось.