Чеченский разлом - Щелоков Александр Александрович. Страница 53

— И что я буду там делать?

— Немного арбузы ждать будешь. Дышать воздухом будешь. Воду пить будешь…

Они с ветерком, местами с подвыванием спецсирены, они доехали до Айзербаша, городка на самом берегу Каспийского моря. Здесь их ждала другая машина — «Мерседес» серебристо-голубого цвета. Валидуб попрощался с коллегами и пересел в салон, охлажденный стараниями кондиционера.

— Драстуй, — водитель-азербайджанец протянул руку Валидубу. — Меня зовут Джафар. Фамилия Везиров. Ты теперь наш гость.

В Магармкенте — дагестанском городке на границе с Азербайджаном — они остановились возле двухэтажного кирпичного дома с высокой деревянной верандой, густо оплетенной виноградными лозами.

— Проходи, — сопроводив приглашение широким жестом руки пригласил Валидуба Джафар. Отдыхай, гуляй. Машина с арбузами скоро придет.

Они прошли в светлую прохладную комнату, убранную коврами.

— Что будешь пить, майор? Водку? Коньяк?

Валидуб не стал ничего доказывать — зовут майором, пусть будет так. Спросил с интересом:

— Водка небось плохая?

— Небось плохая.

— Коньяк хороший?

— Очень лучший.

— Серьезно?

— Серьезно. Его пьет сам президент Азербайджана эфенди Гейдар Алиев. — Джафар сложил пальцы правой руки в щепотку и поцеловал их, при этом громко сглотнул слюну. — Половина удовольствие, половина — счастье.

— Буду коньяк.

— Молодец, майор. Теперь скажи, бабу надо?

— А мне говорили, что у вас, горцев, на этот счет строго.

— Правильно говорили. На этот счет строго.

— Как же тогда с бабой?

— Э, не беспокойся. Хочешь русскую? Хочешь грузинка будет.

— Грузинка хорошая?

Джафар облизал губы жадным движением языка.

— Грузинка хорошая. Горячая! Ой, какая! Я сейчас

Джафар отсутствовал минут десять не больше. Вернувшись, вошел в комнату, огляделся, потом махнул рукой в открытую дверь.

— Заходи.

Вошла женщина. Крупная, плечистая, с черными волосами, лежавшими на плечах. Валидуб сразу обратил внимание на непомерно большой нос, на черную щетинку усов под ним, на полные губы, обильно покрашенные яркой помадой.

— Она тебе сделает все, что надо, — сказал Джабраил и понимающе осклабился. — Ты оставайся, я пошел.

Женщина осмотрела Валидуб и густым прокуренным баском спросила:

— Тебя как зовут?

— Лиана, — ответила женщина и засмеялась. — Красивое имя, верно? Можно звать Лиля. А ты кто?

— Давай за знакомство, — предложил Валидуб и рукой, дрожавшей от предвкушения удовольствия наполнил фужеры коньяком.

Природа, для того, чтобы обусловить тягу мужчины к женщине, создала инстинкт продолжения рода. Цивилизация расширила мотивацию, введя в отношения полов такое понятие как любовь. Но, если честно, юношеская влюбленность основана на аберрации — на отвлечении человека от действительности в чувствах и оценках происходящего.

Молодому мужчине кажется, что его избранница являет собой нечто неземное, воздушное и относится к ней можно только как к богине. Трудности совместной жизни, далеко не божественный характер избранниц постепенно открывают глаза мужчине. Он начинает понимать, что божественная красота не является гарантией ума, сердечности, верности, доброты. Любимая может быть сварливой, скупой, алчной, тщеславной, корыстной и лживой, как и другие женщины, которых ты до того просто не замечал.

Валидуб дважды был влюблен и дважды женат, пока не понял, что женщины влекут его только умением дарить чувственное наслаждение.

Что может сравниться с этим взрывом чувств, с этим чудом, которое создала природа, сведя воедино токи всех эмоций живого тела?

Лиана словно век ждала, когда её обнимет мужчина. Едва Валидуб положил ей на плечо руку, она вся подалась ему навстречу, затрепетала и закатила глаза.

Сближение оказалось быстрым и сладостным. Валидуб, как ему казалось, никогда ещё не испытывал такого жаркого чувства.

Ощущение приближающегося взрыва нарастало в нем, обнаруживая себя легкими толчками, напоминавшими волнение, которое заставляет сильнее биться сердце перед первым в жизни парашютным прыжком. Томительные медовые спазмы рождались внизу живота и горячими волнами перекатывались к голове, заставляя щеки пламенеть чувственным жаром и рождая радостное предвкушение: сейчас, вот уже сейчас!.

Но он приостанавливал движения тела, на миг замирал в сладостной истоме, вбирая ртом её жаркие губы, с такой же страстностью, как и его собственная, отвечавшие на его поцелуи. Ощущение приближавшегося удара медленно ослабевало, т волна, только что грозившая все опрокинуть и смять, умиротворялась и тихо гасла, рождая ещё более острое желание пережить, испытать её новое приближение.

Внезапно он почувствовал, что стихия тела ему уже неподвластна. Мышцы его напряглись и мир вокруг стих, как все стихает в душе смертника, когда он слышит свист топора, который должен опуститься на его шею.

Он сжал женщину руками так, что казалось должны были затрещать её кости, но она уже сбросила с себя груз повседневных забот и печалей, обрела удивительную свободу. Душа её воспарила в чудесной невесомости и рванулась ввысь, будто розовый воздушный шарик, вырвавшийся из рук ребенка. И тут же солнце, яркое, красное, ударило в закрытые глаза, ослепило, заставило ещё сильнее зажмуриться. Ее пальцы впились в его спину. Она вся изогнулась, напряглась, сделав все, чтобы поплотнее прижаться к нему животом и грудью, потом ослабела, будто растаяла, мелкая дрожь сотрясла её и заставила исторгнуть протяжный стон, в котором слышалось и невообразимое по силе страдание и сжигающее торжество неизбывной радости.

Она забилась, захлебываясь в потоках солнечного света, затихла, опала, расплескав до конца страсть и желания и беззвучно погрузилась в теплую воду блаженной истомы.

Отгремела, отзвенела, отгрохотала взрывная сила страсти и мир погрузился в тихую радость утоленной любви.

Три дня, пока пришлось ждать фуру с арбузами из сопредельного государства, Валидуб и Лиана проводили вместе.

Но вот в доме появился Джафар.

— Послезавтра будь готов, — предупредил он Валидуба. — Придет машина.

Они встречали трайлер на мосту через Самур. За день до этого Валидуб уже побывал здесь, познакомился с пограничниками, свел дружбу с таможенниками. Объяснил, что ждет с сопредельной стороны арбузы для столичной милиции. Раздавил с новыми знакомыми две бутылки кизлярского коньяка. Поэтому, когда трайлер с дагестанскими номерами двинулся через границу, ему никто не чинил препятствий.

Миновав таможенный пост по зеленому коридору, машина остановилась. Дверца кабины открылась и оттуда высунулся водитель — черноусый джигит с черными усами в кепке, надвинутой на лоб, в черной майке с зеленым полумесяцем на груди. Махнул рукой Джафару. Что-то крикнул по-своему.

— Поехали, — сказал Джафар. — Залезай к нему в кабину.

— Привет, — подойдя к фуре произнес Валидуб, дружески обращаясь к водиле. — Тебя как кличут?

Тот посмотрел на русского с удивлением.

— Нэ понимэ, — ответил он и махнул рукой, приглашающе.

— Слушай, Джафар, как я с этим турком поеду в Россию? Он же ни бум-бум по-русски, — Валидуб для наглядности надул щеку и дважды щелкнул по ней пальцем, как по барабану. — Нэ понимэ, и хоть ложись.

— Не беспокойся. Муслим дело знает. Ты только сиди.

— Ладно, посмотрим.

Едва Валидуб устроился в кабине, машина тронулась. С ветерком они выскочили на Махачкалинскую трассу — магистраль М-29 — и покатили на север.

То как управлял машиной Муслим Валидубу не понравилось сразу. Запустив двигатель тот либо не выжал педаль сцепления до упора, либо тяги были отрегулированы халтурно, но при включении передачи коробка заскрежетала так, что Валидуб поморщился.

— Запорешь тачку, — сказал Валидуб водителю нравоучительно. Но тот не повел и ухом. Даже «нэ понимэ» не сказал.

Черт знает, может быть этот абрек просто не хотел заводить разговор с ментом, а может в самом деле выбрался на асфальт больших дрог из какого-то горного глухого аула и потому лыка не вяжет по-русски. Впрочем, пропади н пропадом!