Чеченский разлом - Щелоков Александр Александрович. Страница 55

Валидуб вошел в строительную бытовку, которую спецы приспособили под кубрик. За столом в табачном дыму сидело несколько человек в сером камуфляже.

— Плесните ему, — предложил майор. — Для знакомства.

Мрачный капитан достал пузырь, оплетенный лозой, взял стакан, посмотрел на просвет, снял пальцем со стенки какую-то крошку и набулькал до краев.

— За вас!

Валидуб дернул одним глотком, подчеркивая свое умение принимать горькую радость и чуть не задохнулся от неожиданности. Водка по крепости не уступала спирту, хотя вкус и запах у неё оказались иными…

— Что это? — спросил Валидуб, отдышавшись.

— Прошибло? — Командир смотрел на гостя, проверяя его реакцию. — Виноградный первач. Местное производство. Хорош, зараза! Пробивает до пяток.

— Меня только до колен ударило, — похвалился Валидуб своей спиртостойкостью.

Никто не засмеялся, хотя ему показалось, что шутка удачная.

— Что вы головы повесили, соколики? — пропел Валидуб удивленно. Дальше по тексту следовало добавить: «не пора ли выпить алкоголики?». Но майор не дал ему договорить.

— Ты извини, у нас поминки. Сегодня ночью убили товарища.

— Кто он?

Задавать такого рода вопрос было не очень тактично, но Валидуб не удержался.

— Прапорщик Соломин.

— Соломин?! — Валидуб посмотрел на майора ошеломленно. — Игорь?

— Он.

— Так я его знал. Он у нас в отделении служил. Потом ушел в ОМОН.

— Вот как сложилось, — сказал майор виноватым голосом.

— Можно с ним попрощаться?

— Что за вопрос.

Убитый прапорщик лежал за стеной блиндажа, прикрытый белой простыней. Бледное без кровинки лицо казалось спокойным. Всем своим видом он словно говорил: «Свое я отстрелял, а что оставил вам — не взыщите, не сумел».

Валидуб снял кепи. Постоял над телом, склонив голову.

— Кто его?

— Находился ночью в секрете. А него напоролась группа боевиков. Их было человек десять. Можно было их пропустить, а он взял все на себя и открыл огонь. Четверых положил. Живые прорвались в Чечню.

— Убитых утащили с собой?

— Не сумели.

— Где они? — Валидуба мало интересовали «духи», и он спросил просто так, по инерции любопытства, чтобы потом в Москве рассказывать о том, что видел на Кавказе своими глазами.

— Хочешь взглянуть?

Можно было и отказаться, но Валидубу показалось, что это можно воспринять как трусость: мент испугался жмуриков. Но он в Москве нагляделся всякого, вид мертвых тел его не пугал, и он кивнул, давая согласие.

Майор подвел его к площадке, устланной бетонными плитами, которая стала свалкой разбитых и обгорелых машин. Сдернул серый в бурых пятнах брезент и открыл четыре трупа, лежавших рядком — один к одному — на спинах.

— Почему у них нет бород? — спросил Валидуб удивленно. В его представлении боевики должны быть обросшими.

— Должно быть только появились в Чечне. Они едут туда бритыми, чтобы не привлекать внимания, а уже на месте обрастают шерстью.

Валидуб пригляделся внимательней и вдруг возле желудка почувствовал неприятную сосущую пустоту. Его стало подташнивать. Лица двух «духов» показались ему знакомыми. Он пригляделся получше и понял: то были мужики, которых они привезли в трейлере якобы на свадьбу в Ташкапур.

— Суки! — сказал Валидуб, облизнул губы и сплюнул. — Вот суки!

Сказал, имея в первую очередь в виду себя и свое участие в гнусном деле, в смерти прапорщика Соломина.

Но майор его понял иначе.

— Суки, они и есть суки. Ничего, со всеми разберемся.

Час спустя они покатили дальше.

Где— то под Новочеркасском Валидуба ожидал сюрприз. Пузырь, наполнившийся водой, стал вдруг подпирать. Справа от дороги за дренажной канавой тянулись кусты желтой акации.

— Останови, — приказал Валидуб Муслиму. — Меня приперло.

И он жестами показал, что именно собирается делать. Трайлер замедлил ход, съехал на обочину остановился.

Валидуб выпрыгнул из кабины, добежал до кустов, расстегнулся и блаженно прикрыл глаза, готовясь ощутить избавление от излишнего давления воды на нежную душу. И вдруг испуганно дернулся, застонал. Действо, которое доступно человеку с момента рождения до смерти и ни у кого не вызывает особых затруднений, причинило ему нестерпимую боль. Резь оказалась такой сильной, что заслезились глаза.

Две последовавшие за первой попытки облегчиться принесли тот же результат. Валидуб вернулся к машине понурый, убитый неожиданным открытием: он п о д ц е п и л…

Сел на место, глухо ругаясь. Муслим понял в чем дело и громко засмеялся.

— Э, Москва, сипилис, да?

— Пошел ты, нэ понимэ! Поехали!

Они тронулись. Валидуб сидел мрачный и злой. Случайные радости обернулись для него бедой, от которой ещё предстояло потерпеть немало неприятностей.

— Сук-ка! — поносил он случайную подругу по развлечениям с такой убежденностью, будто не сам был виноват в происшедшем.

Внезапно Валидуб заметил, как в полукилометре от места, к которому они приближались, на шоссе вышел человек и поднял руку. Там же на обочине справа по ходу движения стоял черный джип-внедорожник. Около него расположились ещё несколько человек в черных кожаных куртках.

Муслим сбросил газ и стал притормаживать. Валидубу это не понравилось.

— Не останавливайся! — приказал он строго, волевой ноткой в голосе подчеркнув, что не просит а приказывает. И вдруг вместо обычного «нэ понимэ» Муслим сказал:

— А пошел ты, мент! Надо остановиться. У них к нам дело.

Сказал по-русски без малейшего намека на кавказский акцент.

Валидуб вдруг с ужаснувшей ясностью понял: его используют. Его употребили, как последнюю дешевку поймали на крючок и поимели по полной программе. Опустили, как последнего лоха.

Понимание этого больно обожгло самолюбие. «Дешевка, — подумал он о себе. — Ты, Валидуб, дешевка. И этот черноусый, довольный собой „нэ понимэ“, употреблял тебя раз за разом!»

Злость вспыхнула в нем с такой силой, что горячая волна залила лицо багрянцем, а ладони стали мокреть от пота.

Ну, «нэ понимэ», держись! Я сейчас тебе покажу!

Все, что пережил и осмыслил Валидуб за последние дни внезапно вылилось в действие. Ребром правой руки он резко ударил Муслима по горлу. Тот хрюкнул, будто захлебнулся, неудачно глотнув воды. Хватаясь руками за шею, отпустил руль.

Сбив его ногу с педали газа и перехватив баранку, Валидуб нажал на тормоз. Машина дернулась, запели шины, обдирая протекторы о шершавое бетонное полотно. Двигатель захлебнулся и умолк. Машину метров сто волокло юзом, потом она встала.

Валидуб ещё раз рубанул Муслима ладонью по шее. Тот захрипел и повалился на бок. Валидуб сбросил его себе под ноги и быстро пересел за руль.

Разогретый двигатель принял вызов с полуоборота. Валидуб резко вдавил педаль сцепления до самого пола, воткнул первую передачу, нажал на газ. Машина, словно ей понравилась такая игра, бешено взывала и рванулась с места.

В зеркало заднего вида Валидуб видел черный джип, который шел метрах в пятидесяти позади трайлера. Выстрелов он не услышал, но понял — преследователи стреляют. Стекло зеркала внезапно треснуло и разлетелось множеством острых осколков, а в месте попадания пули засветила сквозная дырка.

Муслим, лежавший справа, заворочался и застонал. Держа руль левой рукой, Валидуб достал пистолет из кобуры и, чуть нагнувшись, вмазал водителю рукояткой по затылку.

Будто оправдываясь перед самим собой, Валидуб выругался, добавив при этом:

— Я те дам «нэ понимэ»!

Чтобы не позволить джипу приблизиться, Валидуб то и дело покачивал руль из стороны в сторону. До этого ему не приходилось водить автопоезд, и он удивлялся как чутко реагирует машина на его движения. Огромный фургон, посвистывая шинами, угрожающе вилял, перекрывая дорогу с разных сторон.

Автоматная очередь, пущенная поверху, попала в аэродинамический обтекатель. Над головой сперва послышалась барабанная дробь, затем раздался хруст коловшегося на части пластика.