Генеральские игры - Щелоков Александр Александрович. Страница 77

Но с той поры, даже зная, что шеф в одиночестве, без предупреждения в кабинет не входила.

— Что у вас?

Лия Григорьевна свистящим шепотом доложила:

— На проводе губернатор.

Бергман улыбнулся. Лия Григорьевна не могла подавить священный трепет. Слова «мэр», «губернатор» рождали в ней суеверный страх, такой же, какой у некоторых вызывают слова «порча», «сглаз». Услышав их, Лия Григорьевна с удовольствием сплюнула бы через плечо, сказала «чур меня», но долг обязывал…

— Корнелий Иосифович? — Голос Носенко звучал дружески-умиротворенно. — Здравствуйте. Вы не могли бы на время отложить дела и заехать ко мне? Допустим, в одиннадцать?

— Хорошо, но только в одиннадцать десять.

Бергман мог бы принять время, предложенное Носенко, но давать право губернатору расписывать его действия по минутам он не собирался.

— Добро, забито.

Носенко согласился без возражений, должно быть, не придав маневру банкира особого значения.

Бергмана не удивило, но заинтересовало приглашение губернатора. И будучи человеком практичным, он сразу постарался понять, чего стоит ожидать от подобной встречи. Если приглашение связано с делом, которое служба безопасности раскручивает против Давида, то нужно заранее продумать, как держаться и вести себя во время аудиенции. Ему было ясно, что Давида при любых условиях он без боя не сдаст, не такие нынче времена. Это при Сталине Лазарь Моисеевич Каганович, доверенный клеврет вождя народов, сдал родного брата Михаила Моисеевича, наркома авиационной промышленности, когда того раскритиковали на конференции партии большевиков. На вопрос Михаила: «Что делать?» Лазарь хладнокровно ответив: «Миша, ты должен уйти сам». И Михаил застрелился.

Нет, он, Корнелий, такого не скажет. Он не пожалеет сил и денег, чтобы привлечь внимание прессы, заставит орать о политической антисемитской подоплеке дела всех — от швейцарских «зеленых» до «русской партии» Израиля. Наймет адвокатов, купит телевизионных трепачей, но заставит утереться тех, кто жаждет жертвы.

Второй возможный вариант — губернатор наконец понял, что реальную власть в крае, да и во всей стране уже правят большие деньги, а не политики, болтающие с трибун о благе народа и социальной справедливости, и уж никак не шахтеры, которые садятся на проезжую часть дорог, чтобы не мозгами и кулаком, а задницей защищать свои права. Поэтому законодатели не должны косить одним взглядом на капитал, другим на так называемых патриотов. Сегодня патриот тот, кто делает и имеет деньги. И чиновники — от губернатора до президента — должны это знать и помнить.

В назначенный час — минута в минуту — Бергман появился в здании администрации губернатора.

Носенко и Бергман до сих пор один на один не встречались. Теперь оба с интересом вглядывались друг в друга, хотя за доброжелательными улыбками было трудно угадать истинные чувства каждого.

Носенко был губернатором около двух лет и ухе привык к подобострастию, с которым в его кабинет входили посетители, и к лести, на которую те никогда не скупились.

Бергман нисколько не преувеличивал силы чиновников, на каком бы этаже государственного дома те ни обустроили свои седалища. Слишком много их, прытких и самоуверенных, уже давно вылетели из кресел, набили шишки, сгинули в неизвестности, и судьбы их больше никого не волновали. Реальная власть заключается только в деньгах, а они у него — президента «Вабанка», и раболепствовать перед губернатором он не собирался.

— Весьма доволен, что пришли. — Носенко запел. не дождавшись реверанса. Он вложил в голос всю ласковость, на которую был способен. — Мне давно хотелось поближе познакомиться с вами.

— Благодарю. — Бергман демонстративно посмотрел на часы, невежливо намекая, сколь дорого его личное время.

Носенко заметил это движение глаз гостя и уел:

— Не волнуйтесь, Корнелий Иосифович, для вас у меня время найдется.

«Один — ноль», — подумал Бергман. Он понял, что на этом ходу губернатор его переиграл.

— У нас, Корнелий Иосифович, я имею в виду не только себя… но значительно шире… — Носенко сделал руками движение, словно очертил вокруг себя магический овал. Потом выдержал паузу, подыскивая нужные слова. Все, о чем предстояло говорить с банкиром, губернатор прекрасно знал и даже заранее продумал несколько фраз, выглядевших остроумно-афористическими. Но увидев перед собой хмурого миллионера, вдруг понял: по типовой схеме к нему не подступиться. Не тот масштаб, не та выучка. Это не директор завода, который зависит от кредитов, черпаемых из бюджета, а самостоятельный бизнесмен, знающий себе цену не только в масштабах города и края, но куда шире. Поэтому, чтобы получить поддержку, столь нужную ему, губернатору, надо найти новые, убедительные слова и продумать безошибочно правильный подход к собеседнику. В первую очередь следовало изобразить собственную тревогу и даже замешательство.

— Не знаю, Корнелий Иосифович, в какой мере вас интересует политика, но мы, чиновные крысы, занимаемся ей постоянно. И происходящее нас тревожит. Результат президентских выборов непредсказуем. Если к власти придут красные, и вы и мы…

Бергман, соглашаясь, кивнул, на его лице появилось понимание.

— Речь сегодня идет о трудностях, с которыми столкнулась власть в условиях обострившейся борьбы за голоса электората. Мы — это не только Носенко, но и люди, находящиеся в Москве, в правительстве и аппарате президента, в правлениях банков и корпораций… Мы серьезно озабочены и обеспокоены возможным неблагоприятным исходом голосования… У нас есть президент, и мы должны, больше того — для нас жизненно необходимо сделать все, чтобы он им и остался.

Бергман теперь уже не выглядел столь невнимательным, как в начале встречи. Человек проницательный, он уже понял, что словесные петли губернатор вяжет лишь для того, чтобы удобнее и естественнее выглядел переход к выпрашиванию денег. Коли это произойдет, то надо выговорить себе максимальную выгоду. Следует добиться твердых гарантий, что в случае выигрыша партии власти на выборах ему тоже дадут право отрезать от пирога кусок по выбору.