У дороги - Банг Герман. Страница 16
— Будет проливень, — сказал Бай.
— Можно укрыться в панораме, — сказал Хус.
— Правда. — Катинка взяла Бая под руку. — Пойдемте, — сказала она.
Толпа разбегалась по палаткам. Женщины и девушки прикрывали головы подолами и натягивали на новенькие шляпки носовые платки.
— Аи-аи, — сказал Бай, — гляньте-ка, нижние юбки стали верхними.
Девушки толпились под навесами, выставив наружу синие чулки и шерстяные нижние юбки.
Торговцы волокли под крышу свой товар, ругаясь на чем свет стоит. Гимназисты с криками выбегали из-под навеса и мокли под дождем.
— Вот мы и пришли, — сказала Катинка.
— Вся Италия, господа, за пятьдесят эре. — Хозяин говорил простуженным голосом, — его шея была обмотана шерстяными платками. — Милости прошу, можно обойти три раза…
— Как хлещет, — сказала Катинка. Она стояла под навесом у входа и, вздрагивая, выглядывала на улицу.
Дождь лил как из ведра. Площадь наполовину затопило водой. Трое блюстителей порядка, прихрамывая, бегали под зонтами, прилаживая сточные желоба.
Под навесами и в дверях толпились промокшие женщины, — вид у них был помятый.
В панораме было безлюдно и очень тихо. Только по крыше однообразно и громко стучал дождь. Стало прохладно.
После уличной сутолоки Катинка облегченно вздохнула.
— Как хорошо, — сказала она.
— Какой-то вид, — сказал Бай, заглядывая в глазок. — И вода, — сказал он и ушел. Он предпочитал попытать счастья у входа в панораму — вдруг удастся что-нибудь рассмотреть под шерстяными нижними юбками.
Катинка осталась на прежнем месте. Ей было так хорошо сидеть здесь вдвоем с Хусом, в тишине, нарушаемой только шумом дождя.
— Музыка больше не играет, — сказала она.
— Да, из-за дождя…
Оба прислушались к стуку капель.
— А какой был шум, — сказала она.
Катинка еще долго сидела бы так, тихо, прислушиваясь к дождю, но все-таки она встала.
— Значит, здесь Италия, — сказала она.
— Он так говорит.
Она заглянула в один из глазков.
— Да, — сказала она. — Италия.
Картины были освещены искусственным светом и переливались яркими красками.
— Как красиво…
— Это залив, — сказал Хус, — у Неаполя.
Картина была не такая уж плохая. Залив, берег и город искрились в солнечных лучах. По синей глади волн плыли лодочки.
— Неаполь, — тихо повторила Катинка.
Она продолжала смотреть в глазок. Хус смотрел через соседний глазок на ту же картину.
— Вы были там?
— Да, прожил два месяца.
— Поплыть бы туда на лодке, — сказала Катинка.
— Да, в Сорренто…
— Сорренто. — Катинка негромко, с расстановкой повторила незнакомое название.
— Да, — сказала она, — уехать.
Они пошли вдоль панорамы, разглядывая одни и те же виды одновременно. Дождь стучал по навесу все тише — под конец редкими каплями.
Они увидели Рим, Форум, Колизей. Хус рассказывал о них.
— Такая красота, далее страшно, — сказала Катинка. — Я больше всего люблю Неаполь…
На улице заиграли шарманки, завертелась карусель. Катинка совсем было забыла, где она находится.
— Должно быть, дождь кончился…
— Да, утих.
Катинка оглянулась.
— И Бай, наверно, ждет, — сказала она.
Она возвратилась к первому глазку и еще раз полюбовалась Неаполитанской бухтой со скользящими по ней лодочками.
Вернулся Бай и объявил, что по улице уже вполне можно пройти.
— Не отправиться ли нам в лес? — предложил он.
Они вышли. Воздух стал свежим и прохладным. Густая оживленная толпа тянулась по дороге в лес.
Деревья и терновая изгородь благоухали после дождя.
Солнце зашло, на опушке леса над входной аркой зажглись разноцветные лампочки. Мужчины гуляли в обнимку с девушками. Все скамейки вдоль дороги были заняты. Парочки сидели в нежных позах и украдкой целовались.
Послышалась музыка с площадки для танцев и приглушенное жужжание множества голосов.
— Что ж, и мы попляшем, — сказал Бай.
Вокруг танцевальной эстрады теснились желторотые юнцы, заглядывали через балюстраду. На площадке отплясывали крестьянский вальс, да так, что деревянный настил содрогался.
— Пошли, Тик, — сказал Бай. — Откроем бал.
И Бай энергично пустился в пляс, расталкивая танцующие пары.
— Бай, хватит! — взмолилась Катинка, она запыхалась.
— Покружимся еще, — сказал Бай. Он танцевал, не попадая в такт.
— Довольно, Бай…
— Поддайте Катинке жару, — сказал Бай. Они вернулись к Хусу. — Тут главное выкидывать артикулы посмелее, — сказал он, щелкнув каблуками, как, бывало, на балах в клубе, — и не давать дамам роздыха.
Бай очень утомлял Катинку…
— Бай так любит пошалить, — сказала она после его ухода.
— Хотите потанцевать со мной? — спросил Хус.
— Да, только погодя, отдохнем немного…
Бай пронесся мимо них с толстушкой-крестьянкой в бархатном корсаже.
— Давайте пройдемся, — сказала Катинка.
Они спустились с площадки и пошли по дороге, туда, где не было слышно музыки. Катинка села.
— Посидим, — сказала она. — Я так устала.
В лесу было тихо-тихо. Только всплески музыки изредка долетали до них. Они молчали. Хус ковырял палкой землю.
— А где она теперь? — вдруг спросила Катинка.
— Кто?
— Ваша невеста…
— Она вышла замуж… Слава Богу.
— Слава Богу?
— Да… мне всегда казалось… на мне лежит какая-то ответственность… пока она была… одна…
— Но вы же не виноваты. — Катинка помолчала. — …если она любила вас.
— Да, она любила меня, — сказал Хус. — Теперь а понял.
Катинка встала.
— У нее есть дети? — Они уже шли по дороге.
— Да, мальчик.
Больше они не разговаривали до самой площадки.
— Потанцуем, — сказала Катинка.
Маленькие фонарики скупо освещали стоявшие по краям эстрады скамейки. Танцующие пары на мгновенье попадали в полосу света и вновь терялись в темноте; посредине площадки колыхалась неразличимая черная масса.
Хус и Катинка вошли в круг. Хус танцевал спокойно, уверенно вел свою даму. Катинке казалось, что она отдыхает, танцуя с ним.
Музыка, голоса, шарканье ног — все слышалось ей словно в каком-то отдалении, — она чувствовала только одно — как уверенно он ведет ее в танце.
Хус продолжал танцевать все так же неторопливо. Сердце Катинки забилось быстрее, щеки разрумянились, но она не просила его остановиться и не говорила ни слова.
Они продолжали танцевать.
— А небо отсюда видно? — вдруг спросила Катинка.
— Нет, — ответил Хус, — деревья мешают.
— Деревья мешают, — шепотом повторила Катинка. И они продолжали танцевать.
— Хус, — сказала она. Она взглянула на него, сама не зная, почему ее глаза вдруг наполнились слезами. — Я устала.
Хус остановился, ограждая ее рукой от толпы.
— А мы веселимся, — сказал Бай. Он пронесся мимо них по направлению к выходу.
Они спустились с площадки и пошли по тропинке.
Под деревьями было совсем темно; казалось, после дождя духота еще усилилась, цветущий терновник дышал им в лицо дурманящим ароматом.
Вокруг в зелени деревьев и кустов раздавался шепот и мелькали чьи-то тени; парочки, прижавшись друг к другу, прятались в темноте на скамейках.
— Пойдемте, — сказала Катинка, — Бай, наверное, заждался нас.
Они вернулись обратно.
— А не пойти ли нам к «горлодеркам»? — спросил Бай. — Там в павильоне есть певички; говорят, славные девчонки… Я только пройдусь еще разочек на прощанье вон с той миленькой крестьяночкой… А вы, Хус, покружите Катинку, чтобы она не скучала.
Хус обвил Катинку рукой, и они снова начали танцевать.
Катинка не знала, как долго они танцевали — минуту или час, а потом они втроем оказались в лесу, на пути к павильону.
Еще на пороге павильона они услышали пение. Пять дам, притопывая сапожками с кисточками и прижимая два пальца к сердцу, выводили: