Косяк - Щупов Андрей Олегович. Страница 22

– Неужели это мы такие красивые? – Барнер нервно рассмеялся. – Значит, действительно следует бежать. И очень быстро!..

Уже на причале, в относительной безопасности, они имели возможность пронаблюдать исход сражения. Накренившийся флагман лег на близкое дно, окончательно лишившись огневой силы. Задранные до предела стволы пушек почти касались воды. Впрочем, и самой воды больше не существовало. Акватория дока превратилась в гигантскую уху. Рыбий запах перемешивался с горечью дыма, заставляя людей дышать через смоченные тряпицы. Бой перенесся на внешний рейд. Эскадра покидала берег, преследуя «морское око». Теперь оно вспыхивало реже, скорее огрызаясь, нежели атакуя, постепенно теряясь в морской дали. Канонада не прерывалась ни на миг. Люди не жалели снарядов. Зенитно-ракетные комплексы обрушивали на океан лавину губительного огня. Как и следовало ожидать, природа вновь отступала…

С шипением волны накатывали на берег, ворочая гальку и выбрасывая медуз, нехотя возвращаясь назад, рождая пенные водовороты. Наступала очередь следующей волны, и все повторялось с удивительной точностью. Никогда в жизни вы не увидите, чтобы одна волна обогнала другую. Странно, но так не бывает. По крайней мере – в природе. И никто убедительно не объяснит вам, почему…

Обратив лицо к солнцу, Генри зажмурился. Мгновение, и мир стал розовым и теплым. Цепкие лучики путались, пробираясь через паутину ресниц, оранжевое далекое светило силилось приподнять упрямые веки. В конце концов это ему удалось. Не выдержав солнечной щекотки, ресницы чуть дрогнули, и свет разбился в радужное соцветие, удивив зрачок щедрой палитрой. Откуда это? Кто сумел выдумать подобную красоту? И что было бы с людьми, закрутись все вокруг одного-единственного цвета? Воистину многоцветие – подарок живущим. Дифракция и интерференция – лишь два заковыристых слова, ровным счетом ничего не объясняющие.

– Папа! Ну иди же сюда! Чего ты!..

Лениво пошевелившись, Генри покосился в сторону моря, где плавала сейчас Линда. Их дочь бегала по мелководью, всматриваясь себе под ноги.

– Ну вот!.. Рыбка ждала-ждала и уплыла. Ей же скучно на одном месте!

– Ничего, приплывет какая-нибудь другая.

Но Джу уже забыла о рыбках. Подбежав к отцу, она плюхнулась рядом и тут же начала толкать его ладошками.

– Ложись-ка, Генри, книзу. И хоть бы ты не шевелился!

На грудь и на живот Генри посыпались пригоршни песка.

– Это будет как бы гора и как бы вся из снега… Ну что же ты!

Генри сел, обрушив песчано-снежные горы, и порывисто притянул к себе дочь. Это случалось с ним иногда. Приливы нежной сентиментальности. После той морской экспедиции он не раз уже задумывался, что было бы с ними, если бы произошло непоправимое? Как мог он рисковать благополучием семьи? Имел ли на это право?

– Ну хватит! Сколько же можно, папа! – Джу энергично вырывалась. – Вот вылезет из воды Линда, с ней и обнимайся!

Выпустив дочь, Генри снова опрокинулся на спину. Как говорится, хорошо то, что хорошо кончается. И больше он никуда не сунется. Никуда и никогда! Если он и впрямь счастлив, то счастьем следует дорожить. Пусть Линда думает что угодно, но от воды он будет держаться теперь подальше!.. Правда, от яхты Барнера не отвертеться, но он ведь уже принял решение: они согласятся на получасовое путешествие вдоль берега. И не более того! Генри успокоенно улыбнулся.

Все эти полгода он переписывался и с Барнером, и с Кидом, но вот увидеться им довелось только вчера. Друзьям удалось уговорить его приехать сюда вместе с семьей. Отказывать Генри не умел. Кроме того ни Линда, ни Джу не имели ничего против такой поездки. Намечалось что-то вроде пикничка. Два дня ушло на сборы, и вот они здесь. Удивительно, но громила-Кид успел стать другом маленькой Джу, а журналист развил столь бурную дипломатию, что вопрос с яхтой решился сам собой. Красноречие Барнера способно было смутить кого угодно. Во всяком случае Джу и Линда казались довольными. Глядя на них, Генри не находил в себе сил осторожничать и возражать. Их неподдельная радость совершенно его обезоруживала, чем беззастенчиво и пользовался Джек Барнер.

– Линда, папа! Они едут! Вон их кораблик!..

Генри привстал. Яхта, напоминающая древний пиратский фрегат в миниатюре, медленно входила в залив. Нечто подобное, по описанию Кида, они и должны были увидеть. Черные паруса, «Веселый Роджер» на мачте. Единственное, чего не хватало фрегату для «истинного пиратства», это деревянной бочки наблюдателя и пушек. Впрочем, отсутствию пушек Генри мог только порадоваться. Поднявшись, он отряхнул от песка соломенную подстилку, скатав ее в рулон, двинулся к воде.

Вероятно, чего-то подобного он втайне от себя ждал. Оттого и не поразился столь явно. Сердце забилось гулко и сильно, но внешне он сохранил спокойствие. Посмотрев на него, Барнер разочарованно присвистнул.

– Знал я, конечно, что наш Генри великий молчальник, но не сказать в такую минуту громкого «гип-гип» – это, простите меня, святотатство.

– Не волнуйся. Свое «гип-гип» он еще скажет. – Кид поднял Джу и усадил к себе на колени. – Ну что, дружок, как тебе это нравится?

Пальчик Джу скользил по экрану прибора, повторяя замысловатый маршрут зеленого мерцающего пятна.

– Это одна рыбка или их много?

– Их много, Джу. Очень много. Целая стая размерами в десять наших кораблей.

– О! – глаза Джу загорелись. Она приблизила лицо вплотную к экрану. – Почему же я их не вижу? Они такие маленькие?

Линда оторвала девочку от экрана и терпеливо принялась объяснять, почему пятнышко зеленого цвета, а не цвета рыбок, и почему оно такое крохотное. Джу слушала рассеянно и беспрестанно болтала ногами.

– И мне можно будет поиграть с ними?

– Увы, Джу, из этого ничего не получится, – торопливо сказал Генри. – Мы можем только посмотреть на них издали.

– Отчего же? – Барнер ухмыльнулся. – У нас имеется детский акваланг. Великолепная штучка! Компьютерный регулятор парциального давления и к нему все, что положено. Джу будет выглядеть в нем морской царицей!.. Хочешь быть царицей?

– Хочу! – Джу хлопнула ладонью по колену. Этому она тоже научилась у Барнера.

– Но послушай!..

– Это специальная конструкция, старина! Никаких причин для волнений!

– Хорошо, об этом мы поговорим позже, – Генри опасливо покосился на Линду. – Каким образом вы отыскали ИХ?

– Ты удивишься, но это оказалось чрезвычайно просто. Я дождался, когда Кид выйдет из больницы, и тут же повез его на море. Рыскать с радарами по океану было бы нелепо. Совсем иное дело – иметь под рукой такого человека, как Кид. Того, что вы мне нарассказывали, было достаточно, чтобы прийти к определенному выводу. Помнишь, ты говорил мне, что вы породнились с косяком?

– Да, но не в буквальном же смысле!

– В буквальном, Генри, в самом что ни на есть буквальном. Сын чувствует в незнакомом человеке отца, а отец узнает сына. Мир рыб тоже переполнен чувствами. Это поля, которых мы не понимаем и не поймем. Но как бы то ни было, я надеялся, что Кид превратится для НИХ в подобие маяка. Так оно и вышло. ОНИ приплыли к нам уже через пару недель. Конечно, не все, а сколько их там осталось после той бойни. Ты же видел, их преследовала целая эскадра. Но Торес был бессилен уничтожить все. Часть гигантского разума сохранилась. Очень малая, но, может быть, это и к лучшему.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что эта стая во многом отлична от того прежнего косяка. Перед нами быстро растущий младенец. И этот младенец привязан к нам. Мы в состоянии учить его, понимаешь! Наш мир, наши понятия… Оказывается, он способен кое-что усваивать! Ребенку всегда легче дается чужой язык. То же самое мы наблюдаем и здесь.

– А вы не боитесь, что все повторится? Торес, эскадра…

– О, Господи! В том-то и дело, что нет! Разве не об этом я тебе сейчас толкую! Несчастного беспризорного разума больше нет, понимаешь? Кид, я и ты станем его наставниками и воспитателями. И уж мы-то, поверь мне, сумеем привить ему хорошие манеры… Только представь себе! Пройдет три-четыре года, и он повзрослеет. Умный, красивый, с благородной осанкой, почитающий своих опекунов, как королей и богов, – разве ж это плохо?…