Инъекция страха - Щеголев Александр Геннадьевич. Страница 8

4. Ты и ночь

Заснуть Андрей так и не смог.

Несмотря на то, что принял седуксен. Транквилизатор прогнал из груди эту поганую дрожь, снизил артериальное давление до приемлемых цифр, иначе говоря, помог вегетативной нервной системе справится со стрессом. Однако обещанное в аннотации к лекарству «анксиолитическое действие», т. е. способность подавлять тревогу, почему-то запаздывало. Очевидно потому, что воспоминания были сильнее лекарств. Воспоминания хозяйничали в голове, как женщины в тесной коммунальной кухне, не уступая друг другу ни дюйма – а мест на всех явно не хватало. Те, что были поновее, вытесняли прочий хлам наружу, в черный вакуум спальни. Конечно, зачем копаться в прахе давно умершего детства, зачем рассматривать блеклые старомодные открытки? Теперь, когда советские школы по мановению волшебной палочки превратились в гимназии без октябрят и пионеров, когда видеомагнитофон, нашпигованный порнухой, стал доступен любому из новоиспеченных «гимназистов», жизнь несколько изменилась. Но дело не в этом. Чем слюнявое прошлое могло помочь настоящему, чем могло успокоить кипящий мозг? Разве только тем, что прикрыть на секунду завораживающий огонь состоявшихся час назад дружеских посиделок? Унять жар, остудить страх пережитого, отвлечь память от навязчивого сюжета…

Нет, бесполезно. Остужать что-либо – бесполезно. Страх постепенно трансформируется в стыд, ничуть не менее жгучий. И вообще, плохо Андрею, температура скакнула, а ведь была нормальной, ведь на поправку дело шло, так за что же ему все это? Никак не заснуть! Несмотря даже на то, что навалившаяся на организм вялость сделала руки и ноги неподъемным грузом, несмотря даже на то, что свинцовой тяжести голова продавила постель чуть ли не до пола.

Андрей встал. Оказалось, он все еще способен стоять. Он дошаркал до кухни, преодолевая головокружение, имея целью попить чаю, но воспоминания прокрались за ним следом, и тогда он сказал им: брысь! Хватит соплей! Сейчас нужны ответы – ясные конкретные ответы на четко сформулированные вопросы. Логика и порядок в мыслях. Анализ и синтез. Дедукция плюс индукция… Андрей поставил чайник на газ.

«Итак, зачем Саша вломился в спящую квартиру?» – четко сформулировал он вопрос, чтобы начать. Этот вопрос он ставил перед собой с интервалом в пять минут в течении всего минувшего часа. И каждый раз, вместо ответа, разум рождал картинки: пистолет лежит на столе, пистолет выщелкивает патрон из ствола, пистолет появляется из широкого кармана куртки… Однако возобновлять размышления с чего-то надо, и он начал с этого. Затем продолжил серию вопросов, решившись, наконец, на самый главный: неужели Саша приходил, чтобы убить?

Он принялся медленно, нарочно неторопливо готовить бутерброд – с копченым сыром, вытащенным из холодильника, с импортным маргарином, имитирующим масло, – лишь бы отвлечься. Он решил что-нибудь съесть, прежде чем принять жаропонижающее. Не стоило глотать аспирин на пустой желудок. Желудок – это полюс мироздания, с ним поосторожнее надо. Есть и второй полюс мироздания – половые железы. Увы, для большинства людей какой-либо из полюсов становится центром – вот прекрасная тема для размышлений. Однако отвлечься не удалось. Подробности недавнего визита уже ворвались на охраняемую территорию, уже весело скакали в голове, не считаясь с правом частной собственности.

Теорема доказывалась легко. Друг Саша предъявил пистолет еще в коридоре, едва вошел – раз. Напился, чтобы легче было совершить задуманное, чтобы подавить жалость и стыд – два. Заставил вымыть бутылку, не желал оставлять следов своего присутствия – три. Правда, его видела полусонная мать, но ведь это не проблема для нетрезвого бойца с пистолетом в кулаке!

Итоговая формулировка теоремы складывалась с очевидностью, достойной математического справочника, заставляя ослабленную болезнью душу снова и снова содрогаться…

«Стоп, стоп, стоп! – приказал себе Андрей. – А что, собственно, с тобой произошло? Почему ты испугался, каких слов или действий? Все случившееся было слишком иррациональным, чтобы терять из-за этого остатки гордости. То ли так понимай, то ли этак. Кто поможет разобраться? Сашу, что ли, пригласить в гости – ха, ха! – поведать ему о своих проблемах?.. – Андрей непроизвольно улыбнулся и расправил плечи. – Грустная получилась шутка, но – шутка. Рано сходить с ума, господа, рано: пока я жив, как говорят англичане, здравый смысл со мной».

Он выключил газ, снял чайник с плиты и сделал себе чай.

В самом деле, какой мотив мог быть у Саши для убийства своего товарища по детским играм? Месть – непонятно за что? Посчитал Андрея предателем, который тайно помогал врагам? Тогда это недоразумение должно быстро и безболезненно разъясниться. Или его привело желание убрать свидетеля? Опять же – свидетеля чего? Ошибка!

Кстати, действительно ли у Саши неприятности? Может, он придумал себе свой страх, заразив этим вирусом бывшего одноклассника, может, он убегает от того, чего в реальности не существует? Тогда вообще нечего было психовать. Ну, съехал человек с катушек… Впрочем, наоборот, в этом случае опасность возрастала многократно. Параноик, у которого под мышкой в кобуре болтается… даже не под мышкой, а в кармане, с досланным патроном… Нет, знаете ли, лучше пусть будут неприятности! Что-нибудь простое и понятное, вроде порочащих связей с украинской разведкой. Пусть главной версией происшедшего останется недоразумение, ошибка…

«Что я знаю о нем? – задался Андрей новым вопросом, вытягивая логическую цепочку звено за звеном. – Что я, в принципе, мог бы про параноика Сашу разболтать его великим и ужасным врагам?»

Вопрос вернул воспоминания…

…Казалось бы, после школы они должны были распрощаться навсегда. Один поступил в Политехнический институт, на физико-математический факультет, другой – в Военно-медицинскую академию. Поступить в престижный медицинский ВУЗ Саше помогли не только спорт и характеристика из военкомата, но и связи его родителей-врачей. Учились оба нормально, без падений и без взлетов. Как ни странно, Саша не был среди отстающих, становился врачом наравне со всеми, хоть в школе, мягко говоря, и не отличался тягой к знаниям. Честно работал, не злоупотребляя своим положением местной спортивной звезды. Детский невротический комплекс «быть не хуже других» тащил его по жизни, как катер водного лыжника. Что касается гребли, то Саша вообще вскоре бросил ею заниматься – радикулит замучил, по научному «остеохондроз», профессиональное заболевание всех гребцов. Он мудро решил плюнуть на подачки спорткомитета, зато сберечь позвоночник. И добрался, в конце концов, до интернатуры.

Ему благополучно удалось избежать распределения на авианесущий корабль с ядерным реактором на борту, мало того, папины связи сулили ему богатые перспективы – остаться на кафедре, поступить в аспирантуру, и катиться по накатанному желобу скромных советских карьеристов, тем более, в партию он уже успел вступить. Однако случилось нечто непредвиденное. Непредвиденное прежде всего для родителей будущего доцента или профессора, точнее, для его матери. С матерью, кстати, у Саши всегда были несколько странные отношения (примерно, как и у Андрея), которые со временем осложнялись и осложнялись, поскольку оба они, и мать, и сын, были несколько странными людьми. Итак, сын врачей решил с получением диплома и звания завершить на этом свою военно-медицинскую карьеру. Его нашли и ему предложили – словно точно знали, что он согласится. Он согласился. Конечно, в те годы мало кто отказался бы от столь заманчивого предложения, исходящего от столь могущественного ведомства, но ведь в данном случае на другой чаше весов лежала аспирантура…

Откуда Андрей знал все эти подробности? Очень просто: не смогли бывшие друзья расстаться навсегда, не дала им Судьба такой возможности. Во-первых, квартиры родителей располагались в одном районе, который тогда назывался Октябрьским (самый центр, романтика трущоб), во-вторых, вели свободный образ жизни, не связанный необходимостью целый день торчать на работе (все-таки студенты) и, в-третьих, любой из их возможных маршрутов вел через один и тот же транспортный узел (большая красивая площадь с красивым старинным названием). Волей-неволей, но они регулярно сталкивались на улицах – до смешного доходило, будто заранее договаривались о встречах. Встречались – и разговаривали, обменивались последними новостями, хвастались редкими успехами. Вот и получилось так, что один вынужденно следил за жизненным путем другого.