Детектив Шафт - Тайдиман Эрнест. Страница 28

Конечно, это копы. Но как они здесь очутились? Шафт был зол и растерян. Наверное, Андероцци приказал за ним следить. Он не доверяет ему. Медвежья услуга. Ну он же лейтенант полиции, на большее у него не хватило воображения.

Его мысли вернулись к Беатрис. Прощай, Беатрис. Тебя упекут в тюрьму на двадцать лет. А твой папаша будет сидеть в кресле и рыдать, пока его слоновий круп не иссохнет от горя. И кто от этого выиграет? Мафия. Они уже заставили его страдать, нашли его слабое место. И Шафт рассудил, сидя на гнутом алюминиевом стульчике, как на судейской скамье, что империя Персона обречена. Пусть она огромная и могущественная, но так тому быть. Она человеческая, а все человеческое смертно.

– Да, взял ты его в оборот, – сказал Шафт.

– Да, похоже, – согласился Кароли с делано-равнодушным видом.

Пистолет, бесполезная железка, оттягивал руку Шафта. Он не таясь расстегнул пиджак и засунул его за пояс. К чему теперь конспирация?

– Я спрошу, как думает Нокс, но, думается, сделка состоится.

– Да.

– Давай играть по-честному. Мы сейчас пойдем посмотрим на Беатрис. Если она жива и ты говоришь правду, то я так и передам Персону. Но если нет, если там что-то еще, то в твоем пиджаке появится шесть новых дырок для пуговиц.

– Прежде мне нужно позвонить. – Кароли пропустил угрозу мимо ушей. Он смотрел в сторону телефона-автомата, висящего на стене возле туалетов.

– Никаких звонков, – сказал Шафт. – Идем прямо сейчас.

– Ладно, пошли.

Шафт подумал, не попрощаться ли с копами. Может, передать через них привет Андероцци? Но копы, он знал, не понимают шуток. Только вид крови вызывает у них смех. Он даже не стал им говорить, чтобы убрались с дороги, – это тоже было бы бесполезно. Они всего лишь исполняют приказ, на то они и копы.

Шафт направился к выходу вслед за Кароли, оставив для девушки два доллара на столе. По пути он в последний раз посмотрел на юных хиппи и решил, что они тоже копы.

На улице Кароли повел его налево, в сторону "Гейт". Шафт был рад, что сукину сыну не удалось подцепить девушку. Наверное, ему не очень-то и хотелось, но все равно хорошо.

Улицы были пустынны. Они шли быстро и молча – белый в деловом костюме немного впереди черного во всем черном. Дойдя до середины Томпсон-стрит, они свернули в переулок направо. Здесь было еще тише и темнее. Старые постройки красного кирпича с маленькими, кое-где зарешеченными окнами походили на тюрьмы.

– Сюда, – сказал Кароли.

Здание выделялось среди остальных только наличием в цокольном этаже китайской прачечной, отгороженной от улицы бамбуковыми занавесками.

Дверь была не заперта. Не было ни кодового замка, ни домофона. Жильцам, наверное, нет покоя от бродяг и грабителей, подумал Шафт. Хотя, может статься, все жильцы здесь – вроде Кароли, и грабители, приходящие на промысел в этот подъезд, жалеют, что не отправились в какое-нибудь другое место.

С высокого потолка в вестибюле свисала голая и единственная электрическая лампочка. В ее тусклом свете виднелась узкая лестница, поднимавшаяся в кромешную темноту этажей. На первом этаже за лестницей начинался длинный коридор с квартирами по обеим сторонам. На простых деревянных дверях под номерами значились фамилии жильцов – по две-три на каждой двери. Скорее всего, дальше по коридору скрывались двери с большим числом фамилий. В темноте Шафт не мог различить, но знал это наверняка. Владельцы таких сараев кромсают их на невообразимо крохотные кусочки и сдают. Так и выбиваются в богачи. Гарлем или Гринвич-Виллидж – домовладельцы везде одинаковы. Как волки. Люди, которых они пожирают, везде одинаково вкусны.

Они стали подниматься по деревянной лестнице. Кароли почти бежал впереди, резво топоча ногами, точно Фред Астер. Шафт не отставал, хотя и не стремился дышать ему в затылок, потому что помимо спины Кароли хотел видеть, куда они идут. Но все, что удавалось рассмотреть в темноте, – очертания коридоров и ряды дверей по сторонам. По сравнению с трущобами, где он бывал раньше, эта трущоба прилично пахла. Здесь, видимо, убирали и не мочились на лестнице. Но отсутствие вони ничего не меняло: этот дом оставался местом, где за каждой дверью хоронились сгустки горя, нищеты и страха.

У одной такой двери на третьем этаже Кароли остановился. Она скрывала тот сгусток страха, который разыскивал Шафт. Кароли вытащил связку ключей на тонкой золотой цепочке.

– Предупреждаю, – говорил он, вставляя ключ в новый медный замок, – она не очень хорошо выглядит, но с ней все в порядке.

Говоря это, он склонился над замком. Ключ повернулся на один оборот, и замок щелкнул, когда он закончил предложение. Именно в этот момент Шафт выстрелил ему в голову повыше правого уха. Темный узкий коридор взорвался фонтаном огня и крови. Тело закувыркалось вдоль по коридору, как конфетная обертка на ветру. Ключи повисли на цепочке, раскачиваясь и звеня.

Половину головы Кароли снесло и разметало по стене рядом с дверью, что было неудивительно при таком калибре ствола. Не успело тело приземлиться, как Шафт уже пришел в движение. Левой рукой и плечом он со всей силы ударил в дверь, едва не сорвав ее с петель. Старая дверь затрещала, зашаталась и отскочила внутрь с грохотом, который по времени мог бы сойти за эхо выстрела, прикончившего Чарльза Кароли.

Пролетев вслед за ней, Шафт очутился чуть ли не на середине маленькой черной комнаты. Его рука со стволом слепо тыкалась во все стороны, как танцующая кобра с пятью оставшимися ядовитыми зубами.

В комнате не было никого, достойного ядовитого зуба. Там стояла кровать, гардероб, кухонный шкаф, пара стульев, за перегородкой находилась плита и раковина, призванные изображать кухню. В маленькой каморке ютились ванна и унитаз. Стрелять было не в кого. Поперек кровати распростерлось маленькое хрупкое тело, бросавшее на стену пятно тени. На тумбочке рядом с кроватью горела лампа.

Беатрис. Ни выстрел, ни грохот выламываемой двери не потревожили ее сна. Если она и услышала какие-то звуки, то, наверное, они пришлись к месту в ее наркотическом кошмаре.

Шафт не терял ни секунды. Он пошарил стволом в пустоте гардероба, отодвинул душевую занавеску и шторы на окнах, заглянул под кровать. И только потом подошел к Беатрис и убедился, что она дышит. Она лежала под легким шелковым покрывалом. Шафт потянул его за край, чтобы посмотреть, во что она одета. Она была голая.

Вот черт! Где же шмотки? На стульях и в гардеробе было пусто. Шафт открыл кухонный шкаф. Верхняя полка содержала предметы первой необходимости наркомана: два шприца, свеча, погнутая и закопченная ложка, восемь или девять прозрачных конвертиков с белым порошком.

Шафт вытащил из заднего кармана носовой платок. Помогая себе стволом, он развернул платок на ладони и стволом же стал выгребать на него содержимое кухонного шкафа.

Он обдумал это все на лестнице. Ему ничего не оставалось, как только следовать за Кароли, чтобы в одной точке повернуть обратно. Он не знал, что его ждет на лестнице или за дверью. Он ожидал, что в комнате девушку сторожат один или два человека, если она вообще там. Он считал, что Кароли заманивает его в ловушку, но рассчитывал разрушить ее, нанеся удар первым.

Но ловушки не оказалось. По крайней мере пока. Он переоценивал их. На этом этапе в игру были вовлечены трое – двое из бара "Доктор Но" и один, что валяется в коридоре. Они вправду шли посмотреть на Беатрис. Человек хотел всего лишь меняться. Но теперь он мертв и обмена не будет. Остается немного прибраться здесь, хватать в охапку Беатрис и проваливать.

Он развернулся и вышел со своими трофеями в коридор. Кровь из Кароли хлестала рекой. Странно, потому что он имел всего одну дыру в голове. Правда, немаленькую. Он уже лежал в луже крови, и она все увеличивалась. Шафт вытряхнул платок над его грудью. Пакетик героина упал ему на щеку, две иглы попали в лужу, остальное рассыпалось по рубашке.

– Цветочки я принесу тебе позже, – прошептал Шафт, возвращаясь в комнату.