Навсегда с ним - Такер Шелли. Страница 43

Селина вырвалась и, дрожа, стала отступать, в ужасе оглядывая всех вокруг и чувствуя, что вот-вот потеряет сознание.

— Что… что происходит? Это чья-то… злая шутка? Где настоящая Кристиана?

Она вопросительно посмотрела на Гастона, но его лицо оставалось непроницаемым. Стоя в стороне, он молча наблюдал за ними. Наблюдал за ней.

— Ты исчезла, детка, — начала одна из монахинь. — Сразу после бурана, в который мы попали. Мы ехали сюда, на твою свадьбу, когда налетела буря, и мы вынуждены были укрыться в лесу. В последний раз ты была с нами вечером накануне Нового года. Потом отправилась в свой шатер, а на следующее утро Арлетта, придя к тебе позвать на утреннюю молитву, никого не нашла. Только следы ног у входа в шатер. Словно прилетела огромная птица и унесла тебя.

— Ты так нас напугала! — вмешалась другая монахиня.

— Мы несколько дней подряд искали вас, миледи — добавил мужчина из свиты Туреля. — Мы очень боялись, что вы заблудились в снегах. Что же с вами случилось?

Селина не могла ответить на их вопросы. Как громом пораженная она молча смотрела на эти обеспокоенные лица. Потом до нее дошло: Кристиана исчезла в ночь под Новый год. В ту же ночь, когда она сама перенеслась сюда! Значит…

Как? Неужели они поменялись местами? Одновременно?

Вероятно, поэтому вчера все сорвалось?

Мысли неслись ураганом, разум отказывал, земля уходила из-под ног. В отчаянии она шагнула к Гастону, инстинктивно на деясь на его помощь. Люди стояли вокруг нее плотным кольцом. Сам он не делал ни малейшей попытки приблизиться к ней.

— Гастон, вы… вы должны мне поверить… — обратилась к нему Селина, хотя сейчас и себе самой верила с трудом. — Ее унес лунный луч. Так же как и меня. Она, наверное… попала в будущее. Не знаю, как это произошло, но мы поменялись местами.

Лицо Гастона чуть дрогнуло, но не смягчилось. Он не верил ей. Она легко читала его мысли: он думал, что она и есть настоящая Кристиана и все время была ею. Что все ее рассказы — ловкая выдумка.

— Нет! — крикнула она, обращаясь к окружившим ее людям, в бессилии переводя взгляд с одного лица на другое. — Я не Кристиана! Вы разве не видите, что я выгляжу совсем иначе? Разве Кристиана так говорит? Я не Кристиана!

Две женщины рядом с ней обменялись горестными взглядами, явно считая ее безумной.

— Разве Кристиана знала английский язык? — Селина попробовала подойти с другой стороны. На настоящем английском с чикагским акцентом она рассказала, кто она и как сюда попала.

— Она заговорила на чужом языке! — ахнула одна монахиня и перекрестилась.

— Все будет хорошо, Кристиана, — начала успокаивать другая, осторожно подходя к Селине, будто та могла броситься на нее как дикий зверь. — В монастырском лазарете я излечивала людей от странных случаев лихорадки. И к тебе со временем вернется разум.

— Со мной все в порядке! — закричала Селина, снова переходя на французский. — Напрягите свои мозги! Ну как я преодолела весь путь от лагеря? Как добралась сюда так быстро? Даже если бы я была Кристианой?

— Но ты и есть Кристиана, дорогая, — попробовала ее убедить одна из женщин. Она встала прямо перед девушкой и произносила слова медленно и отчетливо, как будто боялась, что та ее не поймет. — Тебя… зовут… Кристианой… де… ла… Фонтен.

— Я не сошла с ума! Смотрите! Смотрите на это! — Селина открыла рот и показала свои зубы. — Разве у Кристианы были запломбированные зубы? Разве у нее был шрам на спине? — Она уже была готова сорвать с себя платье и показать им отметину на теле. Потом передумала и стала оглядываться в поисках знакомых лиц. — Спросите Иоланду и Габриэль! Спросите их о моем шраме. И о необычных блюдах, которые я готовила, и о новых инструментах, которые я для них придумала. Они скажут, что я уговорила всех здесь называть меня Селиной и что я ничего не знаю о том, как люди живут в этом времени. Спросите, наконец, Гастона.

Она снова посмотрела на него, моля поверить ей и помочь.

Ответом ей было суровое молчание.

Весь его облик показывал, что он видит перед собой лгунью. Опытную, коварную лгунью. Его взгляд, холодный и презрительный, терзал сердце Селины сильнее, чем любые слова, сильнее, чем физическая боль, ранил ее, как тот давний выстрел. Крохотная искорка симпатии, появившаяся у него после их последнего разговора, погасла, прежде чем успела разгореться и растопить лед, сковавший его сердце.

Стоя в стороне, он судил ее и выносил обвинительный приговор. На лице Гастона застыло выражение, которое запомнилось ей с первого ее дня в замке.

Сейчас он видел в ней врага.

С ее губ сорвался стон. Одна из монахинь бросилась к ней:

— Ты слишком устала, бедная крошка!

— Да, похоже, ты страдаешь каким-то умственным расстройством, — пробормотал Турель тем же снисходительным тоном, с каким к ней обращались люди его свиты. — Но все же я признаю в тебе свою подопечную. Хотя мне до сих пор не совсем понятно, как ты сумела добраться сюда столь быстро. Ты точно этого не помнишь?

Глядя в пол, Селина медленно помотала головой, чувствуя непосильный груз, которым легли на ее плечи события последних двух часов. Ничего не получилось с лунным затмением, Кристиана исчезла в будущем, а она сама оказалась в капкане прошлого. Замужем за человеком, который ее ненавидит.

И ей скорее всего никогда не удастся вернуться домой.

— Нет, — прошептала она, потому что боялась, что голос ей изменит. — Я не могу объяснить, что со мной произошло. — В отчаянии Селина закрыла лицо руками.

Увидев в ее глазах слезы, женщины в черных одеждах снова окружили ее, успокаивая и чмокая в щеки.

— Будь с нами откровенна, дорогая, — тихо сказал Турель. — Не обидел ли тебя Варенн?

Обидел?

Селина чувствовала себя такой измученной, что не в состоянии была говорить, но она понимала: Турель имеет в виду другое. Она не даст ему повода обвинить в чем-либо Гастона. Селина молча покачала головой.

— Говорить правду никогда не стыдно, — настаивал Турель. — Это правда, что он обещал не спать с тобой?

Монахини заквохтали, шокированные такими откровенными высказываниями.

— Он сказал вам правду, — спокойно сказала она, поднимая заплаканные глаза на своего мужа. — Наш брак — ошибка.

Турель обнял ее за талию и повернулся к Гастону:

— Я хочу поговорить с ней наедине, Варенн. Мне нужно убедиться, что ты не запугал ее и не заставляешь говорить под свою диктовку.

— Ты перестал быть ее опекуном, — произнес Гастон после долгого молчания. — Теперь она моя жена.

Насмешливые нотки в голосе Гастона насторожили Селину. Но она тут же поняла, что он просто хочет уязвить Туреля, а вовсе не подтвердить их отношения.

— Это временная ситуация! — воскликнул Турель. — И она скоро изменится.

— Конечно, изменится, — зловеще засмеялся Гастон, разрывая сердце Селины.

— Так ты дашь мне поговорить с ней без свидетелей?

— Сколько угодно, — спокойно ответил Гастон. — Я уверен, вам есть о чем поговорить. О своем долгом путешествии. О погоде. О коварных планах убить меня.

— Ты сошел с ума, Варенн. — Селина почувствовала, как напряглась рука Туреля. — Как ты можешь предполагать, что эта невинная девочка замешана в чем-либо подобном? Впрочем, ты остался тем, кем всегда был: злобным варваром, лишенным чести.

— Этьен, проводи их в мою комнату, — приказал Гастон, не отвечая на оскорбление. — И постой у двери. Я должен быть уверен, что у благородного герцога хватит чести не поднять руку на мою жену. Ройс, Мэтью, я хочу поговорить с вами!

Так, не сказав ей за все время ни слова, он повернулся и вышел, сопровождаемый двумя мужчинами.

Селина почувствовала себя совершенно одинокой, когда они, гулко стуча сапогами, вышли из зала. Теперь она не докажет Гастону, что непричастна ни к каким заговорам Туреля. Не убедит его, что попала сюда из 1993 года. Не выпросит разрешения еще раз встретиться с Бринной. Поможет ли ей Господь когда-нибудь вернуться домой?

Или ей суждено здесь умереть?