Вечная Любовь - Нагорнов Николай. Страница 33

Зачем же я брал тебя с собой сюда? Только сейчас и становится вдруг понятным, как же тогда хотелось передать тебе все это, виденное когда-то пятилетним, ведь ощущалась какая-то загадочная связь между тобой и этими старыми домиками на холме, и полуразрушенным собором на берегу реки... И какая же тут, казалось бы, могла быть связь между тобою, последней, быть может, на Земле, наследницей средневековых рыцарских орденов и этими бесконечно и безнадежно русскими домиками?

Но в каждом этом домике ощущался какой-то таинственный центр пространства и времени, как то непостижимо связанный с таким же таинственным центром в моей душе и душе твоей, и верилось: если вдруг наши души услышат какой-то таинственный, неслышимый звук, скрытый внутри них, то тогда эти домики и храм на берегу реки доверят нам свой тайный смысл, если мы сможем его ощутить, и тогда может случиться что-то неожиданное - время вдруг остановится, и мы с тобой и с этими домиками, и с этим храмом, и с этой рекой вдруг плавно выйдем из течения времени и окажемся в каком-то ином мире, где по внешней видимости все, вроде бы, и останется таким же, но на самом деле станет совсем иным: в таинственном мире, где нет тления, где ничто не рассыпается от времени, но остается неизменным, хотя при этом и живым, и меняющимся, и где все остаются живыми: люди, животные, деревья, и все они живут в вечном покое и мире, и тогда и мы с тобой сможем погрузиться в этот покой вместе с людьми, живущими в этих домиках, и людьми, молящимися в этом храме, и людьми, плывущими по этой реке, и людьми, идущими по этой запыленной дороге на холме, и всеми людьми, когда-то жившими здесь, и молившимися, и плывшими, и шедшими, что давным-давно ушли от нас и смотрят на нас незримо с Вечного Неба и любят нас, оставшихся здесь, и пытаются чем-то помочь всем нам, оставшимся...

И для этого снова и снова мы с тобой приходили сюда в поисках этого таинственного созвучия, и снова и снова надеялись на него...

Стоило только всмотреться в эти древние стены, и можно незаметно погрузиться все глубже и глубже в иные времена, когда этот собор только строился, и еще дальше, в глубь веков, где каждое утро начиналось с чудесного воспоминания о будущем, и Андрей Рублев радостно читает по памяти девочке-княжне Апостола: "Любовь долготерпит, любовь не надмевается, не ищет своего...", а та смеется от радости, ничего еще не понимая. А вокруг - белые стены только что побеленного храма, где еще нет никакой росписи, ни одной иконы...

В воздухе летает белый пух. И проливается молоко из кувшина девочки-княжны.

Словно предчувствие Новой Святой Руси, ангельской страны будущего...

"Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся", - рассказывал Андрей Рублев девочке-княжне, - "Блаженны кроткие", "Блаженны милостивые...", "Блаженны изгнанные за правду..."

Это и есть свобода.

Да, - ответили Вы без слов, одним взглядом и улыбкой. - Истинно лишь то, что идет изнутри нас, из сердца. А все остальное - лишь умозрительные идеи, измышления человеческого разума...

И это уходило вглубь тысячелетий... официальная религия, уподобленная царству кесаря, и - жития святых, достигших полного преображения самого своего человеческого естества запасом любви, вплоть до парения в воздухе, вплоть до воскрешения мертвых.

Они и перешли на новую ступень человека, они и стали подлинными сверхлюдьми... Те, кто достиг любви к врагам, вообще - все-любви, при полном очищении от низшего в себе.

Они были гонимы от своих, но опускали себя на адское дно - и оказывались выше всего слишком человеческого... Они знали: иным ход всемирной истории не станет, и в любой человеческой жизни не может быть ничего "случайного", "неважного", "бессмысленного" - любой миг жизни человека в глубочайших своих таинственных корнях связан с каким-то событием истории священной и вселенской и потому несет в себе глубокий тайный смысл, и Провидение ведет человека, когда ему и на ум этого не приходит, когда тот живет в глубоком унынии или безверии, но на самом деле в жизни нет ни одной минуты, когда человек был бы оставлен Творцом "на произвол судьбы", потому что никакого "произвола судьбы" не бывает и быть не может. Есть только слепота человека: непонимание чудодейственности Провидения.

Они это знали...

И что осталось теперь от того их мира?

Только руины...

Гигантская вакуумная яма меж адом и раем...

Космические миры. Гигантская пропасть между пространствами ада и рая, сотни и тысячи световых лет... Миры фантомов и иллюзий, призраков и миражей. Космический сон, транс. Тысячелетняя прострация, анабиоз.

Руины культур в вакуумной пустыне, распавшиеся мраморные тела Афин и Рима, Египта и Вавилона... Мегаломания, теомания величия, душевная болезнь гениев и героев, императоров и полководцев - быть выше Юпитера и Сатурна, выше сфер неподвижных звезд - стать самому себе и всем вокруг богом вместо Бога, творцом вместо Творца...

"Космическая Одиссея 2001 года".

Вакуумная яма и внутри, вокруг сердца: пространство окраденной любви, прочерченное лишь флюидами холодных люциферических фантомов. Мега-вакуум. Пустота, миллион раз умноженная сама на себя.

И тянется тонкой, почти невидимой нитью, одними лишь мерцающими искрами света в этой громадной угрожающей грандиозности, путь - между адом и раем, от Земли до Неба...

И устало тянутся по этому пути от Земли среди звезд и планет потомки древних жрецов Хроноса и Ареса, Венеры и Меркурия, Озириса и Пта, потомки седых волхвов, благородных брахманов, премудрых друидов, несущие в самих своих генах, в самих своих врожденных сверхчувственных способностях всю эту скрытую память древней мудрости - Sofia Perennial, - потомки, заблудившиеся в пространствах и времени, две долгих тысячи лет идущие в Ханаан - через пески пустынь, мимо Мекки и Рима, через горы и степи, через леса и океаны, сдирая свою плоть до крови среди скал и пропастей - идут, падают и снова идут принести золото, ладан и смирну, но так и не дошли до сих пор...

Вы оглянулись на меня, как бы приглашая к вниманию, подобрали сухую веточку и стали рисовать ею что-то в придорожной пыли.

В то время предчувствие тайны во всем вокруг было постоянным, и казалось, будто везде есть какие-то невидимые двери, за которыми скрыты разные удивительные и загадочные миры, с другим временем и пространством, совсем не похожие один на другой, как в компьютерных играх... И одна из таких дверей открылась, когда познакомился с тобой, Эльвира, там, где куда-то зовет небо над столичным аэропортом...

"Открываются двери - там мерцания..." - так увидел это Поэт, заблудившийся в таких дверях между мирами...

Эти двери вели в другие событийные русла, в нашем земном мире как бы параллельно существующие в одном городе, в одном доме, даже в одной комнате... в другие пространства, в другие времена, где иные связи причин и следствий, совсем иные чаши, иные эманации человеческих чувств, иные испытания, скорби, радости, иное укрепление. И, может быть, мое постоянное искушение - в вечной жажде моментально перейти, перепрыгнуть из своего жизненного потока в чужой...

"И я не пойму, от кого их закрыли..." - увидел другой поэт, много лет спустя...

В темноте вдаль несет облака ветер...

Глава 4

Эхо неслышимых слов

Каким же белым был снег, какой прозрачною - талая вода весной, каким пронзительно свежим и чистым - воздух тогда, много лет назад, в детстве, в юности, во времена мелькнувшей призраком иной жизни, цветным видеофантомом Ирины Истоминой, каким таинственно-манящим был мир остановившихся мгновений в каждом шаге, в каждом миге, здесь и сейчас... какими сильными были восходящие потоки ветра, готового нести в космические миры, к Андромеде и Кассиопее, к островам в небе, будущем небе двадцать первого века, где все на древней планете давно уже стали друг другу братьями и сестрами, и не могло быть иначе, и осталась лишь светлая грусть памяти об этом мире двадцатого века с его багульниками, цветущими на сопках и электрогитарами: