Точка возврата - Таманцев Андрей "Виктор Левашов". Страница 23

К центральному комитету СНПУ шли пешком по ночному городу. В ночной палатке взяли по бутылке пива и даже сделали по глотку, потому что город ночью пустел начисто и надо было как-то оправдать эту прогулку. В сумке, болтавшейся на плече у Дока, еще три бутылки пива прикрывали веревки, карабины и крюки. Милиции, правда, тоже видно не было, так что не перед кем было и оправдываться. Фонари здесь работали только в центре, остальной город был предоставлен луне — благо она висела полная, отражалась голубым светом в брусчатке и трамвайных рельсах. От Сверчинского до центра быстрым шагом было минут тридцать, но мы шли не торопясь, изображая праздных гуляк, возвращающихся с посиделок. Так что на проспект Шевченко вышли ближе к рассвету.

Борода провел нас в переулок, мы свернули под арку, прошли один дворик-колодец, другой и ткнулись в ветхую дверь, едва висевшую на ржавых петлях. Без чудовищного скрипа, усиленного эхом колодца, открыть ее не представлялось возможным. Но на высоте в полтора человеческих роста на лестницу, что начиналась за дверью, вело окно с выбитыми стеклами. Через него мы и проникли на это железное винтовое сооружение, ведущее, как казалось в темноте, по крайней мере, до ближайшей галактики. Поднявшись один за другим на шесть высоких этажей, мы очутились перед еще одной дверью, массивной, обитой жестью. Борода извлек из-за пазухи старинный ключ со стержнем толщиной в палец и с удивительной легкостью открыл замок. За дверью была мастерская художника.

— Витькина, — объяснил Борода. — Друга детства, вместе чертей на уроках рисовали. Я ему сказал, что с бабой сюда приду, у него тут поприличнее, чем у меня. Ну и романтика — центр, мансарда, а не подвал на окраине. Он эти дела понимает, дал ключ.

На соседнюю крышу, она была на два этажа ниже, спускались по веревке. Обойдя по крышам периметр квартала, дважды используя свое альпинистское снаряжение, мы вышли на крышу СНПУ. Я заглянул вниз и убедился, что мы на месте. Под нами были проспект и крыльцо, у которого мыкался одетый с головы до ног в черное секьюрити.

Через слуховое окно попасть на чердак было нетрудно. Но чердак был пуст и заперт с другой стороны. Надо было штурмовать одно из окон. Лучше всего было бы десантироваться сразу в какой-нибудь кабинет, но я подозревал, что окно важного кабинета может стоять на сигнализации. Вычислив положение лестничной клетки и укрепив веревку на дымоходной трубе, мы начали спуск. Первым шел я, замыкающим Док. Оставлять человека на крыше не имело смысла. Разве что сторожить веревку, чтоб не сперли. Но спереть ее было решительно некому, а силуэт мужика, торчащего на крыше в неурочное время, — превосходный повод для подозрений.

Осматривать все кабинеты было немыслимо, слишком их было много, и мы спустились на второй этаж, рассчитав, что именно там обычно располагаются апартаменты самых крутых боссов. И не ошиблись, потому что почти сразу нашли кожаную дверь с табличкой генерального секретаря пана Непийводы. Разумеется, дверь была заперта, но Док умел вскрывать не только ампулы. С помощью трех кусков проволоки и листика фольги он одолел английский замок за неполных три минуты. Дверь, ведущая из приемной в кабинет сдалась также быстро. Исследование орехового бюро не дало результата. В нем не было ни одной исписанной бумажки. Враг был начеку, и это не радовало. Но сейф, встроенный в стену, обшитую дубом, был цифровой, а Борода с вечера грозился попытать счастья с таким шкафчиком, используя способ, поведанный ему Дедом.

Впрочем, по его виду похоже было, что Бороду больше устроил бы сейф, против которого у Деда методов не было. Он нехотя полез в карман и вынул надфиль. Торжественно поплевал на ноготь левого мизинца и принялся прорезать в нем напильником паз. Через полминуты он начал потеть и покряхтывать, но довел дело до конца — пропилил ноготь до мяса. Потом подумал несколько секунд и принялся за следующий ноготь. Таким образом он вскоре изуродовал себе все пальцы на левой руке. Когда пилил большой, чуть не вскрикнул, но сдержался. И вот этой резаной рукой он принялся поворачивать маховик с шифром, вздрагивая на каждом щелчке. Дважды пройдя весь круг, он выматерился шепотом, но так страшно, что, казалось, задрожали стены, и сообщил:

— Пять, пять, восемнадцать, семьдесят девять. Сука, матерь, через гроб!!! Можно было не уродоваться, дата рождения Петлюры.

И потерял сознание.

Док немедленно занялся поверженным Бородой, а я расшифрованным сейфом. Карт, да и вообще каких-нибудь военных документов в сейфе не оказалось. Но то, что я нашел, тоже представляло значительный интерес. Я перебрался в приемную, где в моем распоряжении оказался довольно мощный ксерокс. Я копировал не выбирая, и было ясно, что работы здесь минимум на полчаса. Док привел Бороду в чувство и укорил его:

— Андрей, надо предупреждать заранее о таких изуверских методах. Я бы прихватил аптечку.

— Я не думал, что окажусь таким слабаком, — отшутился Борода.

— На кончиках пальцев, — спокойно объяснял Док, — множество крайне чувствительных нервных окончаний. Я видел, как очень здоровые мужики оказывались сомлевшими от обычного анализа крови. Наш козырь не геройство, а расчет и выдержка. Запомнил?

— Запомнил...

— Ну, тогда пойдем, попробуем еще одну дверцу... Док потащил синюшно-белого, полумертвого Бороду в соседний кабинет, на двери которого красовалась табличка Тараса Зайшлого, раскрывающая, кстати, и его партийную функцию: начальник особого отдела. Док снова взял на себя дверь, а Борода сейф. На этот раз, к счастью, у него обошлось без обморока. Через десять минут они пришли ко мне. Теперь одной рукой я подкармливал ксерокс, а другой листал их новую добычу. Материалы были интересные, но скопировать их мы не успевали, уже рассвело. Были там личные дела всей верхушки партии, папка с доносами и, кстати, карта Карпатского региона, на которой было отмечено несколько лагерей. Но находились они не в горах, а восточнее города. Видимо, именно эти значки и стер Лэсык, когда распечатывал карту для нас.

— Нет, это не те, — покачал головой Борода. — Эти лагеря всем известны, в них сейчас тишь да гладь.