Любимец Бога - Тарасенко Вадим. Страница 13

Президент Объединенной Руси Владимир Сергеевич Орлов со своего портрета на стене зорко наблюдал за происходящим. Так уж устроено человечество, что основу любого государства образуют три составляющие: армия, полиция и дворцовый аппарат. От эпохи к эпохе названия их менялись, но суть оставалась неизменной – бдить и укреплять государство. И во все времена власть, если она была в здравом уме и трезвой памяти, а не с печки упала, холила и лелеяла свой треножник. Холила его и присматривала за ним. Полиция присматривала за дворцом, дворец за армией, армия за полицией и так по кругу. Окажется ненадежной хоть одна опора – рухнет все. Три точки определяют плоскость, но никак не две и тем более не одна. Истории многочисленных переворотов, путчей, революций и прочих занятных игрищ – яркое тому подтверждение. И не случайно во всех высоких кабинетах портрет президента – как напоминание: государево око везде и всюду.

– Итак, я вас слушаю, Игорь Николаевич. – Опершись локтями на стол и сцепив пальцы, директор Службы безопасности Вадим Александрович Кедрин сидел за своим рабочим столом и внимательно смотрел на подчиненного.

Полковник Службы безопасности Игорь Николаевич Северский, вошедший в кабинет минуту назад, раскрыл папку, лежавшую перед ним на столе.

– Моей группой был проведен информационно-агентурный поиск людей в рамках программы «Пора», – откашлявшись, начал он. – Разыскиваемые должны были удовлетворять следующим критериям. Первое – возраст от двадцати до шестидесяти лет. Далее. Ими должны быть: А. Выжившие после аварий или катастроф природного либо техногенного характера. Причем ситуация должна была быть реально опасной для их жизни. Б. Выигравшие крупные денежные призы в различных лотереях. В. Выздоровевшие после тяжелых болезней, кого медики считали безнадежными больными.

– Если бы на последнем пункте не настаивал сам Хохлов, – Кедрин перебил своего подчиненного, – я бы по этому критерию поиск не проводил. Я и сейчас считаю, что любимчик Бога не может заболеть смертельно опасной болезнью. Если Бог действительно отслеживает судьбу каждого из нас, то, скорее всего, этих людей Он за что-то наказывает и очень-очень серьезно предостерегает. А по большому счету, жестко перевоспитывает. Человек, заглянувший в глаза костлявой, – это совсем другой человек, чем был до того.

Полковник Северский вопросительно посмотрел на своего начальника – продолжать?

– Продолжайте, Игорь Николаевич.

– По первому критерию было отобрано две тысячи пятьсот шестьдесят семь человек.

– Всего-то? – удивился Кедрин. – По-моему, я только и слышу об авариях. При таких-то энергонасыщенных производствах и скоростях передвижения…

– По этому критерию мы выбирали людей, которым не только реально угрожала смертельная опасность, но и спасение которых в глазах других выглядело как чудо, как невероятное везение.

– Поясните, – коротко бросил Кедрин.

– Например, случай с Абалкиным Геннадием Петровичем, две тысячи сто пятьдесят второго года рождения, проживающим в Иркутске. – Северский быстро перевернул несколько страниц доклада. – Четырнадцатого мая две тысячи сто восемьдесят второго года, на дом, где он жил, упал военно-транспортный самолет ИЛ-семьсот шестьдесят пять.

– Насколько я помню, тогда спасся не только Абалкин.

– Так точно. Но в момент падения самолета Абалкин находился на балконе. Увидев падающий на него самолет, он спрыгнул с балкона вниз. С третьего этажа. И отделался только переломом правой ноги.

– Гм…

– Дело в том еще, – полковник, видя скепсис на лице своего шефа, заговорил чуть быстрее, – что самолет упал именно на квартиру Абалкина. Находись он там, шансов у него не было бы никаких. Кроме того, около дома росли несколько деревьев, которые и не позволили обломкам самолета упасть на лежащего человека.

– Но ИЛ-семьсот шестьдесят пять – это довольно крупный самолет. Конечно, не АН-четыреста четыре, но все же. Он должен был попасть не только в квартиру Абалкина.

– Так точно. Полностью были снесены восемь квартир, – уточнил Северский.

– И какова по ним статистика?

– Все, кто там находились, погибли.

– А были ли жильцы этих квартир, которые по тем или иным причинам не находились дома в момент падения?

– Три человека, – сверившись со своими записями, ответил полковник.

– На мой взгляд, – после некоторого раздумья произнес Кедрин, – эти трое больше подходят под категорию любимцев Бога, чем Абалкин с его сломанной левой ногой.

– Правой, господин директор.

– Тем более. Кстати, а этот Абалкин жил один?

– Нет. У него были жена и дочь. Они погибли.

– Так, значит, увидев падающий на его дом самолет, этот кандидат в любимцы Бога Абалкин вместо того, чтобы попытаться спасти свою семью, быстренько сигает с балкона. Я думаю, если он и был любимцем Бога, то Господь в нем уже разочаровался. – Директор Службы безопасности иронично усмехнулся.

В кабинете воцарилась тишина. Вне зависимости от эпох и народов трусость всегда отталкивает. Только в жесткие времена трусов по возможности отстреливали, а в более демократичные и цивилизованные – только пожимали плечами.

После некоторого раздумья хозяин кабинета спросил:

– Есть такие люди, которые были единственными, кто спасся в тех или иных авариях и катастрофах?

– Семь человек и еще восемь, в последний момент отказавшиеся или опоздавшие на самолет, который потом разбился.

– Это уже теплее. – Шеф разведки чиркнул ручкой по листку бумаги. – Что по второму критерию?

– В стране в настоящий момент насчитывается пять различных лотерей, одноразовый выигрыш в которых составляет более миллиона рублей, – без запинки ответил Северский.

– А почему именно миллион?

– Мне кажется, что при меньших суммах как-то не солидно зачислять людей в любимцев Бога.

– Ладно, – подумав, промолвил Кедрин, – действительно, глупо требовать обоснования этой цифры. Допустим, выиграл больше миллиона – любимец, чуть меньше – мордой не вышел. Чушь какая-то. Так сколько таких счастливцев по стране?

– Триста пятьдесят семь.

– А были такие, которые выигрывали дважды?

– Один человек. Но он погиб.

– При каких обстоятельствах?

– Отмечал второй выигрыш и в нетрезвом состоянии вывалился с балкона. Четырнадцатый этаж. – Северский пожал плечами, как бы говоря, что дурак и с миллионом остается дураком.

– Уж он точно не был любимцем Бога. А по остальным проводился анализ их жизни после выигрыша?

– Так точно.

– И что же?

– Пять процентов просто спились. – Полковник стал приводить статистику счастливчиков.

– Ясно. До сих пор отмечают выигрыш, – прокомментировал Кедрин. – Дальше.

– Сорок шесть процентов живут на проценты.

– Я думаю, что это тоже не любимцы. За что любить-то? Серость. – Комментарии директора Службы безопасности становились все более безжалостными.

– Любовь зла, господин директор.

– Полюбишь и козла? – Кедрин рассмеялся. – Но Бог не женщина. На козлах Его не проведешь. Давай дальше.

– Остальные сорок девять процентов вложили деньги в бизнес.

– И что?

– Десять процентов разорились дотла. Двое даже покончили с собой. Еще пятнадцать процентов в конце концов продали свой бизнес и зажили на проценты.

– Это мы уже проходили.

– Ну а остальные более или менее крутятся, – закончил Северский нерадостную статистику везунчиков в лотереи.

– А кто более всего, так сказать, крутится?

– Гольцман – владелец сети магазинов «У старого еврея».

– Получается, Гольцман – любимец Бога? Так, что ли? Кстати, сколько лет этому «старому еврею»?

– Пятьдесят четыре, господин директор.

Полковник Северский по тону и выражению лица шефа не смог определить, развеселился тот или остался недоволен. Поэтому он стал отвечать, осторожно подбирая слова:

– Евреи, вообще-то, всегда считались богоизбранным народом.

– Полковник, пересказывать Ветхий Завет мне не надо. Я его сам читал. Но вы представляете этого Гольцмана, владельца сети магазинов «У старого еврея» в рубке управления гиперпространственным кораблем?