Любимец Бога - Тарасенко Вадим. Страница 14

– Не очень.

– Значит, у вас богатое воображение, господин полковник. Вам надо фантастические романы писать. Я, например, его вообще там не представляю. – Сказав это, директор Службы безопасности углубился в раздумья, что-то черкая на бумаге. Наконец, нарисовав необходимое количество треугольников и квадратов, шеф разведки принял решение: – Знаете, по этим лотереям, по-моему, мы забрели не туда. Есть же тысячи людей, которые, начав с нуля, благодаря своему таланту, упорству, умению рисковать, смогли заработать значительно больше миллиона. И по мне, их скорее следует считать любимцами Бога, чем тех, кто выиграл деньги в лотерею. Поэтому, исходя из неоспоримого постулата, что самое дорогое у человека – это его жизнь, всех претендентов по второму критерию более не рассматривать. Далее. Из тех шести человек по первому критерию, каждый из которых был единственным спасшимся там, где другие все погибли, есть люди, которые спаслись при природных катаклизмах?

– Один человек. Пошел в группе покорять Эверест. Уже на спуске группа попала в буран, длившийся неделю. Все замерзли, кроме него.

– И чем он отделался?

– Ампутировали несколько пальцев на ногах и руках.

– Конечно, с одной стороны, крупно повезло – остался жив, – после некоторой паузы задумчиво проговорил Кедрин. – Но с другой стороны – человек-то стал калекой.

– Христос тоже страдал и даже погиб. Но сомневаться, что Христос – Сын Бога, не является Его любимцем…

– Не забывай, что Христос через три дня воскрес. А у этого альпиниста что, новые пальцы выросли?

– Никак нет, – последовал вполне очевидный ответ полковника.

– Из оставшейся пятерки у кого-то есть увечья вследствие аварии?

– У всех пяти. – И, словно оправдываясь, Северский торопливо добавил: – Господин директор, мы же выбирали действительно опасные для жизни случаи: падение самолетов, автомобильные аварии на большой скорости и тому подобное.

– Ладно, давай по третьему критерию, – после некоторой паузы произнес Кедрин.

– Таких случаев всего восемь.

– И какую же болезнь они счастливо преодолели? На сегодня даже онкологические заболевания четвертой степени вылечивают в восьмидесяти пяти процентах случаев.

– Болезнь у всех одна – синдром внезапного слабоумия. Официальная вероятность благополучного исхода нулевая, – тут же ответил Северский.

– И как же они ее получили?

– Один через кровь. Остальные стандартно – половым путем.

– И вы полагаете, Игорь Николаевич, что эта семерка отважных, которые наплевали на элементарные средства предохранения, – любимцы Бога? Я бы это трактовал как получение этими оболтусами шанса от Бога на продуктивную и, может даже, праведную жизнь. Ну а тот, который заразился через кровь. Как такое могло случиться? Это в двадцать втором-то веке.

– Срочно, прямо на дороге, необходимо было делать искусственное дыхание человеку, попавшему в автомобильную аварию. Вот тот восьмой и делал его. Он врач по профессии. Проезжал мимо, увидел лежащего в крови мужчину. Начал спасать. А у самого царапина была на руке. А тот мужчина был носителем СВС.

– Ясно. Давай подведем итоги. По первому критерию бери в разработку тех восьмерых, которые отказались от фатальных рейсов. По второму критерию мы договорились не брать никого. Ну и по третьему – бери этого врача.

– Понял. Разрешите идти?

– Погоди, полковник. – Директор Службы безопасности встал из-за стола. – Тебе не кажется, что мы, как бы это точнее выразиться… Вот у тебя нет такого чувства, что все это не то? Да, они, может быть, и любимцы Бога, но не настолько, чтобы выполнить возлагающуюся на них миссию. Ведь, по нашим критериям, Христос бы не попал в любимцы Бога.

– Трудно сказать что-то определенное. – Полковник Северский тоже встал. – Слишком все неопределенно. Идеологическим руководителем разработки наших критериев является академик Хохлов. Я бы подходил несколько с иных позиций.

– С каких?

– Я полагаю, что любимцы Бога должны быть обязательно счастливыми людьми.

– Ты прав. Вот только если бы ты сумел еще и измерить, так сказать, счастливость отдельных людей, то ты точно был бы круче академика Хохлова. Как измерить эту счастливость? Деньгами, славой? Чем? Сколько примеров, когда миллионеры, популярные артисты спивались, уходили в депрессию, кончали жизнь самоубийством. Посмотри на Голливуд – этот заповедник богатых, популярных и красивых людей. Да там плотность личных психоаналитиков больше, чем психиатров в дурдоме. А ты мне скажи – счастливому человеку нужен психоаналитик? То-то.

– Господин директор, тут мне пришла в голову одна мысль. – Северский вопросительно посмотрел на своего шефа и, увидев разрешающий жест, продолжил: – А если поискать любимцев среди служителей церкви?

– Мысль интересная. Но ты, надеюсь, понимаешь, что в данном случае церковный чин не играет никакой роли.

– Так точно.

– Господин директор, – в дверях кабинете появился секретарь Кедрина, – срочное сообщение.

– О чем?

– Об испытании ракетоплана «Х-3».

– Ох, совсем забыл. – Кедрин посмотрел на наручные часы: – Три с половиной часа тому назад должны же были испытывать «Х-3». В пять утра по московскому. Докладывайте, – кивнул он своему секретарю.

– Через сорок минут после старта, набрав восемьдесят процентов тяги ядерного двигателя, ракетоплан взорвался.

– Черт. Уже третий. Опять будут в ООН орать про загрязнение окружающей среды. Особенно китайцы.

– Ясное дело, – сказал Северский. – Разработку нашего нового ракетоплана они воспринимают как демонстрацию того, что просто так мы Дальний Восток им не отдадим.

– К счастью, система блокировки ядерного реактора успела включиться, – вновь заговорил секретарь. – Так что полиграфитом реактор залить успели. Поэтому разлет плутония минимален. Завтра на орбите уже будут два наших «мусорщика». По предварительным оценкам, радиационный фон – треть от фона в годы активного Солнца.

– Что с экипажем? – Кедрин отвернулся от секретаря и стал смотреть в окно.

– Штурман погиб при катапультировании. Пилот катапультировался успешно.

– Подождите. Если они взорвались при наборе тяги ядерным двигателем, то это было уже на орбите.

– Так точно, – подтвердил секретарь. – Пилот катапультировался в открытый космос.

– Уж лучше бы он сразу погиб. А так протянет три-четыре часа, а потом или замерзнет, или на солнце… Эх… Эвакуировать-то его мы не сможем. Он еще жив? – Кедрин снова посмотрел на часы: – Да нет, не должен.

– Никак нет. Пилот жив, господин директор.

– Что?!

– Так точно. Через приблизительно два часа полета в открытом космосе на своем кресле пилот Борис Ковзан умудрился столкнуться с американской орбитальной станцией «Ковчег», и американцы втянули его внутрь. Мы уже договариваемся о его транспортировке на Землю. Через неделю он будет здесь.

– Невероятно. – Кедрин переглянулся с Северским. – Вам не кажется, Игорь Николаевич, что один железный кандидат в любимцы Бога у нас есть?

– Так точно, кажется.

– Через час подготовьте мне подробный отчет по этому случаю, – обратился Кедрин к своему секретарю.

– Есть.

– А вы, Игорь Николаевич, берите в разработку этого Бориса Ковзана. Узнайте о нем все – где родился, кто родители. Где и как учился. Друзья, подруги. Словом, все. Его биографию вы должны через неделю знать лучше, чем биографию собственного сына. Вплоть до того, сколько раз в детстве он ходил на горшок. Ясно?

– Так точно, господин директор.

– Да и проверьте этого счастливчика на однофамильцев. Как тот случай с Хью Уильямсом из записки академика Хохлова.

– Я вас понял, господин директор.

– А теперь вернемся к нашим служителям церкви. Повторяю, мысль очень дельная. И надеюсь, ты понимаешь, что церковный чин в данном случае ничего не значит. Тут нужен другой критерий.

– Я понимаю, господин директор. И по-моему, существует четкий критерий именно для служителей церкви.

– Какой же?