Процесс тамплиеров - Барбер Малколм. Страница 59

Признания, подобные этому, мало чем могли помочь французскому правительству, тем более, сопротивление большей части тамплиеров было уже сломлено, и все же такие свидетельства время от времени появлялись. Так, например, ровно через две недели после выступления Рауля де Жизи, 27 января 1311 г., давал показания Этьен де Нери, францисканец, бывший церковный староста из Лиона. Его сведения о преступных деяниях ордена имели двадцатилетний срок давности — именно тогда один его родственник, Анселен Гара, вступил в орден. За день до его приема Этьен де Нери и другие родственники в шутку сказали Анселену, что утром ему придется поцеловать приора в зад, на что молодой человек ответил, что уж лучше он воткнет этому приору в зад свой меч. В результате он пообещал им, что непременно расскажет о том, как происходил прием. На следующий день Анселен сперва был посвящен в рыцари, получил оружие, а затем был препровожден в здание приорства, и там его отвели в потайную комнату, где все двери были заперты и куда никого не допускали. После довольно долгого отсутствия он вернулся к ожидавшим его родственникам и друзьям уже в плаще тамплиера, но «на нем буквально лица не было, настолько он был подавлен и раздражен, а в глазах у него стояли слезы; и самому Этьену де Нери, и другим тоже показалось, что с юношей произошло нечто ужасное, сильно его напугавшее». Это было странно, потому что до того, как войти в ту комнату, Анселен был в прекрасном настроении, и тогда они решили непременно выяснить, что же там произошло, тем более что вчера он обещал все им рассказать об этой церемонии. Однако на все вопросы Этьена де Нери Анселен отвечать отказывался и лишь крайне раздраженно просил его больше об этом не заговаривать. Вскоре после этого Анселен, с ног до головы экипированный с помощью родных и друзей, с оружием и на коне отправился за море вместе с отрядом тамплиеров, и каково же было удивление его друзей, когда они узнали, что он, достигнув Марселя, покинул орден и вернулся домой, заявив, что не желает более находиться в обществе клятвопреступников.

Когда начались аресты тамплиеров, Арто Кара, кровный родственник Анселена, предупредил его, что ради спасения души ему следует рассказать правду, ибо против ордена выдвинуты ужасные обвинения. Анселен отказался выступить перед Святой инквизицией, но с Арто поговорить согласился и в присутствии судебного клерка из Вьена признался, что во время вступления в орден тамплиеры заставили его отречься от Бога, назвав Иисуса Христа лжепророком, а потом принудили Анселена плевать на Святое распятие и попирать его ногами, после чего начались «эти ужасные поцелуи». Услышав об этом, Нери донес на Анселена, и того арестовали, ибо данные преступления затрагивали Святую веру и было необходимо, чтобы признания Анселена выслушали прелаты45.

Тем не менее, хотя организованная защита ордена потерпела крах, некоторые особенно отважные тамплиеры и даже отдельные небольшие группы братьев все еще пытались отстоять невиновность членов ордена на третьей сессии папской комиссии. 14 тамплиеров выдержали оказываемое на них давление, хотя лишь четверо из этой группы представали перед комиссией ранее: трое выразили тогда желание защищать орден, а четвертый, Одебер де ла Порт, тамплиер-служитель из Пуатье, лишь попросил разрешения посоветоваться с великим магистром, которому обязан был подчиняться46. Некоторые свидетельства душевной тревоги и того насилия, которое свидетелям пришлось совершить над собой, выступая в защиту ордена при сложившихся обстоятельствах, можно заметить в показаниях одного из этой четверки, Ренье де Ларшана, служителя ордена из провинции Сане. Он выступал вторым после Жана де Фоллиако на парижских слушаниях в октябре 1307 г. и тогда признался буквально во всем, включая целование приора в задницу и пупок, — в отречении от Бога, в троекратном плевании на Святой крест, в гомосексуальных связях, которые имел по воле приора, и в поклонении некоей бородатой голове, которую он видел не менее 12 раз. И все же в феврале-марте 1310 г. он был среди защитников ордена и отказался от своих показаний в его защиту лишь 19 мая, после сожжения тамплиеров. Тогда он и еще 43 члена ордена специально выступили перед комиссией, отрекаясь от защиты47. Однако 27 января 1311 г. — хотя он снял плащ тамплиера еще на заседании совета Санса, а потом сбрил и бороду, — несмотря на отпущение ему грехов епископом Парижским, он все же не пожелал признавать, что обряд его приема в орден был в чем-либо непристойным, и заявил, что не верит в греховность ордена. Он заявил также, что не может вспомнить, какие именно признания делал в присутствии епископа Парижского, потому что его пытали48. Остальные трое — Жан де Ренпрей, Робер Вижье и Одебер де ла Порт, служители ордена — согласились с тем, что ранее признались в якобы совершенных преступлениях, однако объяснили это применением к ним пыток. Одебер де ла Порт «горько плакал, давая показания, и спрашивал, сохранят ли ему жизнь».

Оставшиеся 10 человек — один рыцарь и 9 служителей ордена — ранее перед комиссией не представали. Шестеро из них, хотя и были из различных округов и провинций (один, Тома де Памплона, даже из Арагона), давали присягу вместе 8 марта 1311 г. Все вместе они давали показания на совете провинции, который возглавил епископ Сента, а потом были заключены в тюрьму Ла-Рошели49. Таким образом, они имели возможность выработать общую тактику, хотя последний из них на допросе отрицал, что они заранее договорились, какие будут давать показания50. Все они заявили, что принимали их в орден самым обычным образом — Гийом из Льежа, пожилой приор Ла-Рошели, например, сказал, что вступал в орден вместе с 20 или 25 братьями и всех принимали в соответствии с законом. Трое заявили, что первоначальные признания во время епископального расследования были вырваны у них пытками. Первые двое выступавших весьма осуждали поведение некоторых тамплиеров: Гийом из Льежа сказал, что «многие из них горды, а некоторые деспотичны, и они занимались вымогательством, нарушая законы церкви»; а Гийом де Тораж сообщил, что вскоре после своего вступления в орден узнал от одного испанского тамплиера, что «вряд ли орден долго продержится, ибо тамплиеров обуяла гордыня и они стремятся приобрести как можно больше имущества где и как только возможно, охваченные алчностью и тщеславием, и уже не хотят сражаться с неверными как подобает»51. Ответы 80-летнего Гийома из Льежа, который давал показания первым, оказались наиболее уклончивыми из всех; он говорил, что не собирается отказываться от первоначальных показаний, которые сделал в присутствии епископа Сента, отпустившего ему грехи и примирившего его с церковью, и что он слышал раньше, будто при вступлении в орден новичков заставляли плевать на распятие, и подозревал, что это может быть правдой, однако собственными глазами ничего подобного не видел. Тома де Памплона подробно рассказал о том, как мирянами отпускались на собрании грехи, ибо считал, что мирянин, стоявший во главе собрания, имеет право отпускать грехи братьям, нарушившим дисциплину внутри ордена (он знал сорок таких случаев, когда нарушения были достаточно серьезными, чтобы виновного могли изгнать из ордена или посадить в тюрьму), однако вряд ли, сказал он, одновременно им отпускались все грехи, в том числе и смертные52. Следующие три свидетеля — Жерар д'Оньи, Пьер де Сен-Бенуа и Бартоломео де Пюи Ревель, — также допрошенные 15 марта 1311 г., поклялись на Библии в числе 19 других тамплиеров, и их показания позволяют предположить сговор относительно свидетельств насчет процедуры приема в орден. Впрочем, Жерар д'Оньи заявил, что во время вступления в орден других братьев порой совершались и непристойности, «ведь говорят, что и великий магистр, и другие признались в этом»53. Последний свидетель, Элиас Коста, дававший показания 10 мая, заявил о невиновности ордена, по всей видимости, сам по себе, безо всякой, хотя бы моральной, поддержки со стороны54.

Еще 5 человек попытались выступить в защиту братства во время третьей сессии, но если остальные 14 тамплиеров, похоже, давали свои показания беспрепятственно, то с этих пятерых тюремщики буквально глаз не спускали и малейшую их попытку как-то защитить орден жестоко пресекали. Трое из этой пятерки — Мартен де Монри-кар, Жан Дюран и Жан де Рюиван — были из тех девятнадцати, что принесли присягу 15 марта; их показания были весьма схожи с показаниями Жерара д'Оньи и его товарищей55. Например, Мартен де Монрикар, приор Мо-леона в диоцезе Пуатье, считал, что во Франции братьев в орден «всюду принимают одинаково и законным образом, как принимали и его самого, и многих других, что он видел собственными глазами, однако в некоторых частях света их принимают иначе, и об этом рассказывал в своем признании великий магистр»56. Все эти свидетели давали показания перед папской комиссией в понедельник 22 марта 1311 г., однако уже в среду их увезли, и все трое вскоре признались в отречении от Христа и плевании на крест и заявили, что в прошлый раз по глупости солгали. Все они по-прежнему утверждали, что их не запугивали и не убеждали переменить показания; по их словам, с ними на эту тему даже не говорили57.