Кратеры в огне - Тазиев Гарун. Страница 22

Спустившись вниз и пройдя ряд густых чащ, опять стали подниматься по крутому склону. Ужасно кусали слепни.

Я немного устал. Последний подъем показался долгим. Пейзаж становился все более монотонным, но крутизна уменьшалась. Наконец мы добрались до вершины и вышли на плоскую площадку; к сожалению, зонтики акаций скрывали кругозор. Еще несколько шагов привели нас к краю крутого спуска. У наших ног слева направо расстилалось большое темное зеркало, за которым возвышался противоположный край долины. Но вода озера была темна только в северной половине, на юге она оказалась изумительно розового цвета, чистого, шелковистого, блестящего, необычайной тонкости и нежности. Фламинго! Десятки тысяч прижавшихся одна к другой птиц.

Подойдя ближе, мы пригнулись и стали двигаться очень осторожно. У меня была с собой цветная пленка, и мне хотелось сделать вблизи несколько снимков розового скопления птиц. Оно выглядело столь же поразительным, как краснота расплавленной магмы. Но вдруг внезапно раздался шум и громкий шелест, как будто налетел грозовой ветер: тысячи испуганных птиц, кружась, поднялись в воздух. Несколько минут все небо над нами было заполнено трепетанием крыльев. Потом, успокоенные нашей неподвижностью, птицы опять сели на землю одна возле другой удивительно правильными рядами. Вторая, затем третья попытка приблизиться оказались также бесплодны, как и первая. Отказавшись от игры в индейцев, мы пошли смотреть горячие источники.

Их было около десятка, и они выбивались в разных местах береговой отмели. Несмотря на очень жаркий день, каждый источник был увенчан небольшим султаном пара. Ришар, снабженный целым набором термометров, измерял температуры, которые здесь на высоте около тысячи метров были близки к кипению: 93, 95, 94°. Сильно минерализованные воды образовали вокруг источников отложения. Одни из них построили себе красивые многоэтажные водоемы из концентрических этажей, другие выбрасывали воду через построенные ими же настоящие трубы, а некоторые, менее насыщенные легко отлагающимися солями, удовлетворились сооружением ступенчатых амфитеатров, с которых журча сбегала горячая вода. Около каждого источника видны были трупы неосторожных фламинго. Иногда кипящая вода переполняла бассейн из песчаника или прекрасный водоем из светлого камня и, перелившись через край, быстрыми ручьями текла к озеру.

Эта часть широкого пляжа поросла пучками малорослых камышей. Несколько раз, пробираясь сквозь них ползком, я пытался подкрасться к птицам. Напрасно!

Местами были видны любопытные кучки земли в виде фесок или опрокинутых ведер с немного вдавленной поверхностью. Это – гнезда; когда придет время, самки фламинго отложат в них яйца и будут их высиживать.

Как всегда, внезапно спустилась ночь.

Воспоминания о Яве

В тот вечер, проведенный у озера, Ришар рассказал мне о том, как после нескольких неудачных попыток ему в конце концов удалось вопреки всем трудностям совершить спуск в кратер на далекой и таинственной Яве. Кальдера вулкана Раунга, так же как и Ньирагонго, считалась недоступной. Речь идет об одной из знаменитых эруптивных вершин этого большого «острова вулканов», и ее устрашающая репутация была первым препятствием, с которым столкнулся вулканолог. Но далеко не единственным. Для того чтобы подняться на вершину Раунга, нужно было в течение двух дней непрерывно прорубаться сквозь джунгли. А дальше предстояло самое трудное – спуск в кальдеру! Стоя на краю пропасти глубиной во много сотен метров, Ришар чувствовал, как она влекла его к себе. В центре гигантского котла было видно мощное вздутие внутреннего конуса, на вершине которого зияющее жерло небрежно выбрасывало столб беловатых паров.

«Не спуститься я не мог»,– рассказывал Ришар. О, как я его понимал!

Но малайцев совсем не прельщал спуск в кальдеру. Наоборот, их влекло почти непреодолимое желание покинуть как можно скорее склоны, на которые они только что взобрались.

Для первой попытки Ришар приготовил ивовую корзину, и, когда все было готово, он сел в нее, взяв с собой собаку и необходимые вещи. Собаку он взял, чтобы она помогала ему обнаружить присутствие углекислого газа. Этот газ тяжелее воздуха и имеет тенденцию скапливаться в углублениях, к тому же не имеет запаха. Собака меньше человека, а потому раньше почувствует присутствие газа и предупредит Ришара. Это классический прием, применяемый в некоторых гротах Неаполитанского залива.

Рабочие (их было 15 человек) медленно стали опускать корзину на прочной длинной веревке. Сначала все шло хорошо. Криками и знаками Ришар поддерживал связь со стоящим у края кальдеры человеком. Но вот корзина достигла выступа; одним своим углом она легко опустилась на него, но, так как веревка все время выпускалась, остальная часть корзины наклонилась над пустотой... У Ришара еще хватило времени ухватиться за край корзины, чтобы не полететь кувырком вниз. Затем корзина резко снялась с выступа и, сильно качнувшись в пустоте, опять приняла нормальное положение. Она вертелась на конце веревки то в одну, то в другую сторону. С этого момента связь между исследователем и его партией прервалась.

Все время спускаясь, вертясь как жалкий паучок на паутинке, чаще рывками, сопровождаемыми ударами о стену кальдеры, «гондола» продолжала свое неудобное путешествие. Если человеку такое путешествие казалось только неудобным и лишенным очарования, то бедная собака была совершенно терроризирована: прижавшись ко дну корзины, она то выла, то рычала. Так длилось до тех пор, пока веревка не кончилась: 200 метров! Почти целый час длился спуск, но Ришар убедился, что это была только половина пути (за отсутствием ориентировочных точек он недооценил глубину кальдеры). Подъем был подобен спуску: толчки, внезапные остановки, резкие рывки кверху пятнадцатью парами сильных рук рабочих, стремившихся поскорее покончить с неприятным делом.

... Несколько месяцев спустя началось извержение Раунга. Ришар услышал его со своей плантации, на расстоянии 70 километров. Сначала он принял его за шум далекого урагана. Но равномерность гула, на фоне которого резкими ударами выделялись взрывы, быстро убедила его, что происходит пробуждение вулкана.

Через несколько часов стал падать очень тонкий беловатый пепел; он забивался в глаза, скрипел на зубах. Обычный дождь шел в виде капелек грязи. «Я ехал на машине, когда разразился ливень, вы хорошо знаете, с какой силой. В одну секунду ветровое стекло было залеплено и я мгновенно ослеп. Представляете себе, как я затормозил!»

Когда через несколько дней Ришар в сопровождении одного геолога вулканологической службы прибыл на место, сила извержения уже ослабла, и можно было, не подвергаясь опасности, подойти к самому краю кальдеры.

Центральный остроконечный пик, такой спокойный во время первого посещения Ришара, теперь раскрыл обращенную к небу красную рычащую пасть, откуда с оглушительным грохотом вылетали густые клубы серого и черного дыма и снопы раскаленных бомб.

– Изверженная лава была похожа на какой-то темного цвета мозг. Вид этого активного, все время растущего за счет новых извилин «живого» мозга был поразителен,– рассказывал Ришар, а удивить его вообще не так-то легко. – Огромные бомбы взлетали на высоту нескольких сот метров; в большинстве случаев они падали на склоны внутреннего конуса, но также усеивали и дно кальдеры. Шум был настолько оглушительным, что мы не могли слышать друг друга.

– А потоки лавы? – спросил я.

– Их не было. Лава, по-видимому, была слишком вязкой. Все вылетало в форме бомб и пепла.

Прошло два года. Вулкан совершенно уснул, в обсерватории заверяли, что никакой опасности извержения на ближайшее время нет. Ришар решил, что настал момент для новой попытки спуска в кальдеру.

Опыт прошлого раза внушил ему отвращение к корзине, и он решил заменить ее просто широким ремнем. В середину предохранительной веревки был пропущен телефонный провод. С наушниками на голове и микрофоном у рта наш вулканолог в начале спуска считал, что жизнь прекрасна. Он переговаривался с «наземным отрядом» и руководил движением, направляя спуск. Все шло хорошо. Но по мере того как расстояние увеличивалось, возрастала и эластичность веревки. Скоро Ришар начал чувствовать себя словно на конце длинной пружины (что очень неприятно). Наконец в наушниках что-то затрещало, и на его призывы «алло, алло, алло!» никакого ответа не последовало. Металлический провод телефона, слишком сильно натянутый, не выдержал и лопнул. В таких условиях продолжать спуск было немыслимо. Он добрался до глубины 250 метров, и вторая попытка кончилась так же, как и первая.