Агент Византии - Тертлдав Гарри Норман. Страница 69

– Хорошо. Не сомневаюсь, что ты прав. Что теперь?

– Я скажу тебе утром.

Магистр поманил рукой пару своих товарищей.

– Проследите, чтобы она не сбежала, но не изводите ее. План заслуживает большего внимания, чем я предполагал.

Солдаты отдали честь и увели Мирран.

Аргирос подозвал Кориппа и долго беседовал с ним. Если в постепенно выстраивавшемся в голове магистра плане оставались просчеты, суровый североафриканец должен их заметить. Корипп заметил. Для проверки Аргиросу пришлось разбудить Евстафия Рангабе. Зевая так широко, что и лев бы перепугался, Рангабе предложил поправки и тут же задремал сидя. А магистр и Корипп продолжали отрабатывать детали.

Наконец Корипп вскинул руки к небу.

– Отлично! – взревел он, едва не разбудив Рангабе. – Для этого мы и явились – я думаю, нужно попробовать. Кто знает? Может быть, мы даже останемся живы.

Небольшой обоз из повозок и приличное количество вьючных лошадей упорно продвигались на север. Всадники по бокам животных выглядели усталыми: очередная скучная поездка, в каких они бывали уже много раз.

«Если мне суждено вернуться в Константинополь, – подумал Аргирос почти серьезно, – мне нужно попробовать играть на сцене. Что-нибудь из Еврипида.»

Глядя вперед исподлобья, магистр видел киргизских разведчиков. Он наблюдал за ними уже некоторое время, а они – за обозом. У Василия достаточно всадников, чтобы отпугнуть приближавшихся по одиночке и по двое разведчиков. Но он прикидывался, что не замечает их.

И на пыльное облако впереди Аргирос не обращал внимания так долго, как только мог. Когда сквозь пыль показались люди в мехах и коже на небольших степных лошадках, он натянул вожжи и остановил повозку.

– Мы только что поняли, что перед нами вся чертова киргизская армия, – крикнул он товарищам, точно настоящий режиссер, напоминающий актерам, как играть роли. – Теперь можем испугаться.

– Вы что-то слишком поздно, – сказал кто-то. Римляне толпой понеслись прочь, изображая панику и замешательство, – во всяком случае, в представлении Аргироса. Его собственная роль включала: спрыгнуть с повозки, обрезать ремни на вьючной лошади, взобраться на нее и устремиться вслед за своими товарищами на юг.

Киргизские разведчики погнались следом. Мимо просвистело несколько стрел. Один из кочевников вывалился из седла; Корипп был конным лучником не хуже любого степняка. Это помогло остановить погоню, но Аргирос и не предполагал, что она затянется надолго. Киргизские разведчики тоже люди – они захотят получить свою долю добычи с того, что оставили сумасшедшие торговцы.

Аргирос оглянулся через плечо – осторожно, как будто он не привык ездить на лошади без стремян. Один кочевник нагнулся, чтобы рассмотреть разбитые кувшины, которые Аргирос сбросил со своей лошади. Их содержимое еще могло остаться в черепках. Киргиз вдруг подпрыгнул и стал азартно показывать пальцем на навьюченных лошадей и на повозки. Аргиросу не было нужды слышать его крики, чтобы понять их смысл. Кочевники накинулись на оставленное чудо-вино, точно пчелы на розы.

О дураках, что бросили такое чудесное сокровище, тут же забыли. Вскоре уже можно было остановиться и взглянуть назад, не опасаясь погони. Корипп отрывисто рявкнул – так уж он смеялся.

– После такого улова эти мерзавцы уж точно получат все добро цивилизации, о котором они мечтали.

– Пожалуй, да, – согласился Аргирос. Эта мысль расстроила его.

Один из солдат прикрылся рукой от солнца, пристально вглядываясь в сторону киргизов. Он выругался с досады и повернулся к командиру.

– Вы можете получить вид лучше, господин?

– Посмотрим.

На ремне у Аргироса, помимо обычных предметов вроде ножа, дубинки и сумки, был один любопытный прибор: трубка, плотно вставленная в другую, с блестящим выпуклым стеклом на обоих концах. Он снял ее с крепления, поднял к глазу и частично вытащил тонкую трубку из толстой.

Видимое изображение было перевернуто вверх ногами и окаймлено ореолом из неестественных красок, но через трубу казалось, что киргизы вдруг переместились на расстояние вытянутой руки. Ремесленникам Константинополя пока не удавалось изготовить достаточно качественные линзы – самые дальнозоркие были у римских генералов. Однако ученые имперского университета уже разглядели в небе некоторые вещи, которые их озадачили и даже, по слухам, поколебали их веру. Только потому, что Аргирос первым узнал о подзорной трубе, ему позволили теперь ею пользоваться.

Он наблюдал, как знатные киргизы – а кое-кто из них познакомился с чудо-вином в Дарьяле – пытались соблюсти достоинство и отстраниться от повозки. Они опоздали. Слишком многие кочевники-простолюдины уже вкусили крепкого зелья. Тот, кто попробовал, хотел еще; тот, кто еще не пил, хотел попробовать. Даже при самых подходящих обстоятельствах кочевники подчинялись приказам лишь при условии, что те им были по нраву. А сложившаяся ситуация к подчинению не располагала. Аргирос довольно улыбнулся.

– Все они хотят своей доли, – сообщил он.

– Хорошо, – сказал Корипп.

Остальные кивнули, но без особого энтузиазма. Если бы они не осуществили первую часть плана, было бы нельзя двигаться дальше. Самые опасные этапы оставались впереди.

Римляне скакали назад в сторону Дарьяла. Евстафий устанавливал на место последнюю повозку, сильно отличавшуюся от остальных. С ним было двое всадников; к лошади одного из них привязали лошадь Мирран. Аргирос велел расстрелять персиянку, если та попытается бежать, и предупредил ее о своем приказе. И все же он с облегчением увидел ее рядом с солдатами. Приказы редко что-то значат для таких, как она.

– Ты выбрал места? – спросил магистр у Рангабе.

Ремесленник кивнул.

– Шесть, по три с каждой стороны.

– Василий, что за игры затевают эти сумасшедшие? Они не хотят разговаривать со мной, – возмутилась Мирран. – Они вовсе не следуют тому, о чем мы с тобой говорили. Все, что они сделали, – вырыли отверстия и запихали в них кувшины с твоим крепким вином. Что путного можно… – Мирран остановилась посреди фразы. Ее острые карие глаза устремлялись то на Аргироса, то на повозку. – А вино ли в них? Там, в Дарасе, ты устроил какой-то фокус Ахримана…

Аргирос сказал бы «фокус сатаны», но он ее прекрасно понял. Он мог предполагать, что она уловит связь. Его и без того высокое уважение к уму Мирран возросло еще на одну отметку.

– Ну, без армии мы вынуждены слегка перестроиться, – сказал он.

– Доброму богу Ормузду известно, что это так.

Вдруг неожиданно Мирран улыбнулась магистру:

– Можешь не волноваться, что теперь я сбегу, дорогой Василий. Я не упущу это зрелище ни за что на свете…

«И расскажешь новость царю царей», – в уме добавил Аргирос.

– Будем надеяться, что ты увидишь что-нибудь интересное, – сказал он.

Магистр знал, что она достаточно умна, чтобы добавить: если нет, то остальное уже неважно, потому что тогда – смерть.

Он отобрал шестерых солдат и отправил их обратно к выкопанным отверстиям. Двоим приказал сторожить Мирран. Что бы она ни говорила, он не хотел рисковать. Евстафий Рангабе, разумеется, не расстался со своей телегой.

Оставалось – Аргирос высчитал по пальцам – пятнадцать человек. Хотел бы он иметь раза в четыре больше. Но от желания ничего не зависело.

– Удвойте запас стрел в колчанах, – сказал он тем, кто был в наличии.

Тогда у каждого будет по восемьдесят стрел, и даже если каждая достигнет цели, едва ли удастся сразить пятую часть киргизов.

Сколько времени понадобится кочевникам, чтобы основательно напиться? Конечно, не так много, как они сами думают. Аргирос оценил положение солнца. Он не мог тянуть до наступления ночи. Но надеялся, что и не придется.

Корипп прослужил в имперской армии больше времени, чем Аргирос. Глаза их встретились; оба решили: момент созрел. Магистр поднял правую руку. Его соратники бросились к лошадям и снова поскакали на север следом за командиром.