Техасская звезда - Барбьери Элейн. Страница 50

– О, как все сложно… – задумчиво промолвила Пруденс.

– Еще есть вопросы?

– Да. Как ты думаешь, как долго продлится наша поездка?

– Примерно через полтора дня мы будем на железнодорожной станции, если, конечно, не случится ничего непредвиденного. Таким образом, мы потратим в общей сложности три дня на то, чтобы добраться до конечной цели.

Пруденс кивнула.

– Не сердись на меня, Кэл, – понизив голос, промолвила она.

– Завтра мы выступаем в путь на рассвете, – нахмурившись, сказал он. – Иди спать, тебе надо отдохнуть и набраться сил.

– Не беспокойся, я выносливая.

– И все же я советую тебе лечь спать.

Его начальственный тон начал раздражать Пруденс.

– Надеюсь, ты не собираешься командовать мной? Иначе я…

– Делай что хочешь, – перебил он ее. – Я требую от тебя только одного – чтобы ты не отставала и не задерживала нас в пути.

– Не волнуйся, я не буду для вас обузой. Кэл пронзил ее колючим взглядом.

– А я не буду волноваться, – заявил он. – Я просто отошлю тебя домой, и дело с концом.

– Этого не произойдет, уверяю тебя!

Кэл молча повернулся и, не желая тратить время на пустые разговоры, направился к костру.

Неужели она не понимает, что мучает его?

Кэл задавал себе этот вопрос, ворочаясь с боку на бок на жесткой постели. Ковбои мирно спали. Пруденс лежала у костра с противоположной стороны, расстелив свои одеяла как можно дальше от того места, где улегся Кэл. Он видел ее лицо. Она мерно дышала во сне. Несмотря на то что Пруденс очень устала задень, она не сразу уснула. Пруденс долго лежала, не смыкая глаз и злясь на Кэла за то, что он не пожелал довести разговор до конца.

Кэл тоже был возбужден, его захлестывали эмоции. Обведя взглядом спящих товарищей, он стал внушать себе, что все в порядке и ему пора уснуть. Джош и Уинстон уже негромко похрапывали, а Ларри в это время дежурил у стада. Кэл снова посмотрел на Пруденс. Ее толстая коса поблескивала в отсветах костра. Изгибы ее тела явственно вырисовывались под шерстяным одеялом. Кэл помнил, как прикасался к ней, ласкал ее упругую грудь и округлые бедра. Ее кожа была бархатистой на ощупь. Кэл будил в ней страсть, и ее глаза темнели от желания. В минуты соития он смотрел в ее разгоряченное лицо, упиваясь тем, что эта женщина принадлежит ему. Она отвечала ему на ласки. Он помнил вкус ее влажных поцелуев, ее стоны и крики, когда они достигали вершины страсти. Кэл так живо представил себе все это сейчас, что у него бешено заколотилось сердце.

Когда он целовал ее грудь, у Пруденс перехватывало дыхание. Ощущая солоноватый привкус ее кожи, он все больше возбуждался и наконец входил в нее. Некоторое время он лежал замерев, наслаждаясь сознанием того, что это – его женщина, а затем, встретившись с ней взглядом и услышав из ее уст свое имя, он начинал медленно двигаться. Постепенно Кэл приходил в неистовство, утрачивая контроль над своими эмоциями. И все это завершалось бурным экстазом…

Кэл и сейчас хотел Пруденс. Для него не существовало других женщин. Его неудержимо влекло только к ней, с ней одной он мог утолить свою страсть. Он мечтал лишь о ее поцелуях, ласках и объятиях. Пруденс находилась рядом с ним, но ему казалось, что она была за тысячи миль отсюда. Кэл не мог преодолеть это расстояние.

Внезапно В его памяти всплыло улыбающееся лицо Бонни, и у Кэла защемило сердце. Пруденс доверяла ему, она надеялась, что он выручит ее из любой беды. Точно так же когда-то полагалась на него Бонни. Сейчас Кэл отвечал за жизнь и здоровье Пруденс, как когда-то нес ответственность за свою сестру. И Кэл знал, что если с Пруденс что-нибудь произойдет, он просто не переживет этого.

Пруденс сказала, что является обузой для него в этой поездке. И в ее словах была доля истины. Он постоянно следил за ней, отвлекаясь от своих прямых обязанностей, хотя она, наверное, не замечала этого. А поздно вечером, когда они садились у костра, чтобы поужинать, Кэл испытывал другой голод, который нельзя было утолить пищей.

Вот и сейчас он никак не мог уснуть от возбуждения. Его одолевали мысли и воспоминания. Беспорядочные образы и отрывочные картины всплывали в его памяти, не давая покоя. Кэл не знал, удастся ли ему когда-нибудь примириться со своим прошлым…

Появление Ларри вывело Кэла из задумчивости, и он откинул одеяло. Встав, он знаком приказал Ларри не будить Джоша. Кэл решил сам заступить на дежурство, поскольку ему все равно не удавалось уснуть.

– Что заставило вас приехать в город в такую рань? – удивленно спросила Мэгги, когда Бак переступил порог ее конторы.

Бак застыл, не зная, что ответить. Дверь позади него осталась распахнутой настежь, и Мэгги видела, что залитая утренним солнцем Мэйн-стрит в этот час была пустынна. Бак не хотел рассказывать аптекарше о том, что сегодня он, как всегда, выехал из дома вместе с ковбоями, но отправился не на пастбище, а в город. Бак не стал говорить Селесте о своем плохом самочувствии, не желая волновать ее. Сам же он чувствовал, что ему необходимо посоветоваться с врачом. В последнее время он как будто начал выздоравливать, но не ощущал прежней силы и бодрости. Ему не хватало выносливости, необходимой в работе ковбоя. Обо всем этом Бак хотел поговорить с Мэгги.

– Вы не желаете принимать меня? – спросил он. – И намекаете на то, чтобы я зашел в следующий раз, когда буду в городе?

– Я, конечно же, приму вас. Но мне не хотелось бы, чтобы в следующий раз вы снова явились ко мне с третьими петухами.

– Сейчас не так уж и рано, Мэгги.

– Вы так думаете? – Мэгги снова бросила взгляд на улицу, чтобы убедиться, что город только начал просыпаться. – Вы издеваетесь надо мной? Я еще даже не успела приготовить завтрак.

– Приготовить завтрак? Мне казалось, что вы перестали подходить к плите с тех пор, как Труди Бартлетт открыла свой ресторанчик.

– Да, вы правы. Но сейчас обстоятельства изменились. Я живу не одна, и мне приходится самой готовить пищу.

Бак невольно сделал шаг назад, как будто собрался уходить.

– О, простите, – смутившись, сказал он. – Я не хотел вторгаться в вашу личную жизнь. Еще раз извините меня, я загляну к вам позже.

– Ну уж коль вы пришли, оставайтесь. Я приму вас. Приятель, который у меня живет, может подождать. Он сейчас еще только начал одеваться.

– Нет, не буду вам мешать, – запинаясь, промолвил Бак. – Я…

Он осекся, увидев веснушчатого мальчика, появившегося в передней. Шнурки на его ботинках были неправильно завязаны, кое-как заправленная в штанишки рубашка топорщилась, а лицо было заспанным.

Бак с усмешкой посмотрел на аптекаршу:

– Не слишком ли он молод для вас, Мэгги? Мэгги сдержала улыбку.

– Кто вы такой? – неожиданно спросил мальчик.

– А ты кто такой?

– Я первый задал вопрос.

– Да, действительно.

– Так почему вы мне не отвечаете?

– Такой маленький мальчик, как ты, не должен задавать взрослым слишком много вопросов.

– Я вовсе не маленький мальчик.

– О да, я совсем забыл. Ты же приятель нашей Мэгги.

Мальчик повернулся к хозяйке дома и спросил шепотом, который был отчетливо слышен в тесном помещении:

– У этого дядьки все в порядке с головой? Мэгги усмехнулась.

– Да, с ним все хорошо, просто он любит поворчать, – ответила она. – Это мой пациент. Его зовут Бак Стар. – И, повернувшись к Баку, Мэгги продолжала: – Познакомьтесь, это Джереми Рейнолдс. Он живет у меня уже несколько дней.

– Вас зовут Бак Стар? Значит, вы отец Кэла Стара? – спросил мальчик, внимательно вглядевшись в лицо Бака, и, не дожидаясь ответа, добавил: – Я слышал, как миссис Бауэр рассказывала о вас. А почему вы не любите Кэла?

– Это не твое дело, малыш.

– Нет, мое, – сердито возразил Джереми. – Кэл – мой друг, и я хочу все о нем знать.

Бак, нахмурившись, взглянул на Мэгги.

– Кто этот мальчик? – спросил он.

– Она же уже сказала вам, что меня зовут Джереми Рейнолдс, – вместо нее ответил Джереми.