Заговор против Младших - Тимофеева Лина. Страница 28

— Мы нашли его, ста! — возбужденно заорал громила, подбегая к Нырку. — Всё точно, как ты описал! Там за бугром есть небольшая прогалина, и там много следов. Железный Кулак говорит, что там пахнет кровью. Я, правда, ничего не почувствовал, но Кулаку верю — он у нас лучший нюхач. Зеленый Жох велел проводить тебя до места.

— Пошли, — деловито сказал градоначальник. — Да, знаешь что — захвати-ка с собой котел. Он почти остыл, а ребята, наверное, проголодались. Заодно и поедите, пока я там следы посмотрю.

Гриффон послушно взвалил на себя огромный закопченный котел, в котором до верху стояла похлебка, и показывая Нырку дорогу, пошел впереди. Расстояние «там, за бугром» оказалось неблизким, как и подозревал альв. К счастью, обремененный тяжелой ношей гриффон шел не слишком быстро, и Младший вполне успевал за ним. Они прошли несколько буреломов и просек и наконец явились к искомому месту. Гриффоны на удивление внимательно отнеслись к просьбе Нырка ничего не трогать на месте преступления и играли в стороне в расшибалочку. Окровавленные лбы нескольких игроков говорили о том, что игра в самом разгаре. Увидев альва, громилы приветственно загалдели, а разглядев котел с похлебкой, радостно взвыли. Градоначальник с облегчением подумал, что теперь в течение некоторого времени гриффоны будут заняты едой, а это означало, что к нему никто цепляться не станет.

Место убийства княжича он нашел сразу и был немало горд этим фактом. Преступление и впрямь произошло недалеко от воды. Впрочем, от реки небольшой участок земли был отделен несколькими крупными валунами. Многочисленные следы вокруг принадлежали сванам, тут просто никаких сомнений не было. Ползая по земле, он откопал несколько камушков с бурыми подтеками. Это было очень похоже на кровь, хотя пахло скорее рыбой. Нужно показать водянику, может, их кровь как раз так и пахнет, сообразил Нырок, бережно складывая камушки в платок. Наконец он наткнулся еще на один след, вернее, на четыре следа — четыре аккуратные лунки, которые образовывали ровный четырехугольник. Столы они тут, что ли, расставляли, поразился Младший, невольно вспомнивший о собственном недавнем застолье. Он поднялся с колен и еще раз окинул взглядом пеструю холодную землю.

Что же, следы сванов и крови княжича — если, конечно, это была его кровь, — важные аргументы в пользу доводов альва. Они пригласили его за стол, и он вылез из реки, идиот, размышлял Нырок. Неужели гордый Хокийо купился на какие-то яства которые предложили ему сваны? Или это была не еда? Что еще можно разложить на столе? Младший даже прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться, и представил себе свой собственный стол в приемной градоначальника Горы девяти драконов. Он был девственно пуст, но только до тех пор, пока верный Эль не начинал работать. Тогда стол заполнялся письмами, картами, чертежами и другими бумажками вперемешку с чернилами, перьями и папками. Что за бумаги показывали сваны водяному, ради которых он выполз на сушу? Да еще и прикончили его после того, как показали! Нырок почувствовал, что от массы гипотез у него начинает кружиться голова.

Правда, он не мог себе представить сванов за пиршественным столом. Зато в Городе девяти драконов приходилось сталкиваться с архитекторами и строителями, вышедшими из этого племени. Он прекрасно помнил, как они зависали над столами, осторожно перебирали когтистыми узкими лапами чертежи и планы. Однако это вовсе не означает, что сваны показывали княжичу Хокийо какие-то бумаги, перебил он сам себя. Может, на столе лежал убитый дракон или доспех из драгоценного металла. В пользу такого предположения, кстати, говорило и то, что стол был довольно тяжелый — лунки, которые образовались под тяжестью его ножек, были глубокими. Бумага не могла весить столько, чтобы стол так сильно ушел в песок.

К сожалению, больше ничего интересного Нырок не нашел. Он обернулся к своим спутникам — грифоны шумно ужинали, на альва никто не обращал внимания. Следов, которые бы вели от реки к тому месту, где стоял предполагаемый стол, и в сторону леса, Нырок не обнаружил. Отпечатки, оставленные ногами сванов, прерывались неожиданно, словно проклятые землеройки провалились под землю. Младший несколько секунд смотрел на валуны, забывавшие берег от воды. Наконец он поморщился, предвкушая далеко не приятную работу, тяжело вздохнул и полез на вершину огромных и скользких камней.

Когда-то давно командир дозорного отряда, в котором служил Нырок, по имени Ахар учил своих воинов нехитрому правилу: встретил опасность — бери ее на себя. Это означало, что в дозоре ни один воин не имел права проходить мимо места, существа или предмета, казавшегося небезопасным, тем самым оставляя идущих следом товарищей расхлебывать всю кашу. Нарушителя этого правила ждало самое строгое наказание — его изгоняли из дозора, и никто во всей империи не имел права нанять провинившегося Младшего на службу, да и просто предложить ему кусок хлеба. Конечно, никто не лишил бы Нырка хлеба, если бы он отказался сейчас лезть на валуны, но совесть его была бы нечиста. Вопрос о том, кого князь Остайя признает виновным в совершенном преступлении, был крайне важен, и альв не имел права упускать из вида ни одной мелочи. Он и сам не знал, что он хочет отыскать на месте преступления, но это не означало, что он мог позволить себе пройти мимо подозрительного места. А серые валуны были очень подозрительны.

Цепляясь руками за впадины, которые избороздили камень, Нырок подтянулся, и сильный запах тухлятины неожиданно ударил ему в нос. Альв поморщился, но не спрыгнул вниз, напротив, постарался подняться повыше. Он увидел источник запаха — птичий трупик, который лежал в одной из впадин валуна. Нырок осторожно вытянул останки птицы за крыло. Это была чайка. Лежала она на валуне пару дней. Младший внимательно осмотрел добычу и отыскал арбалетный болт, которым птица была убита. Он страдальчески покачал головой, достал из-за пояса новенькую рукавицу, со вздохом сложил в нее останки чайки и болт.

В задумчивости он слез с валуна на песок. Солнце уже село за реку. Нырок прошелся взад-вперед по пляжу и присоединился к гриффонам, которые развели костер и начали горланить свои песни. Выполняя обещание, он спел им пару озорных солдатских частушек, довольно грубых, но крайне понравившихся громилам. В конце концов отряд, больше похожий на банду, остался ночевать тут же, за валунами. Когда большинство гриффонов уснуло, альв развязал свою рукавицу и, тряхнув ее, вывалил на траву арбалетный болт. Он был перепачкан в застывшей крови птицы, но Нырок постарался как следует рассмотреть его в свете костра. Железный Кулак — тот самый знаменитый нюхач — случайно заметил движение альва и начал с любопытством наблюдать за Младшим. Нырок, почувствовав на себе взгляд верзилы, обернулся, и неожиданная мысль пришла ему в голову.

— Послушай, Железный Кулак, ста, — обратился он к гриффону, на всякий случай использовав дружеское обращение из языка громил, — ты не поможешь мне разобраться с этим оружием? Я знаю, что твое племя хорошо разбирается в стали. Я нашел этот арбалетный болт на берегу и не могу представить себе, кому он может принадлежать. Не взглянешь?

— Чего не взглянуть? За погляд золото не беру, — важно ответил Кулак, довольный оказанным уважением.

Он подсел поближе к альву, по-медвежьи растопырив ноги, взял своей огромной ручищей крохотный болт и повертел его перед курносым носом. Нырок с напряженным ожиданием смотрел на гриффона. Он, конечно, и сам немного разбирался в оружии, но ему было важно услышать мнение знатока.

А гриффоны, при всей своей дикости, были самыми что ни на есть лучшими ценителями оружия в этом мире.

— Ну, чего тебе сказать, ста, — начал Железный Кулак. — Не наша эта вещица. Не работа гриффонов. Видишь, шип треугольный, а у нас — четырехугольный. Длина не меньше пальца, а наши покороче будут. Да и больно он тонок.

— А чья это работа? — жадно спросил Нырок. — Могли ли Младшие выковать такой болт? То есть, я понимаю, что могли, но распространен ли такой тип болтов в империи? Я, к сожалению, не стрелок, не очень разбираюсь в арбалетах.