Пришествие Короля - Толстой Николай. Страница 25

В обычных обстоятельствах молитва такой святости заставила бы стаю демонов черными птицами нырнуть в пучину морскую или отправить самого злобного Дьявола в кучу дерьма. Но сейчас, когда епископ дерзко читал строки молитвы, дьяволы все сильнее ярились и вели себя все оскорбительнее. Они становились все наглее, бегали по столам в обличье огромных медведей, волков и леопардов, ползали по полу змеями, аспидами, скорпионами. Они роились в воздухе тучами шершней, огромных, как воробьи, и прыгали по столам обезьянами, переворачивая кубки и блюда От угощения, что стояло на столах, они не оставили ничего — ни жирного, Ни постного, ни холодного, ни горячего, ни острого, ни нежного, ни свежего, ни соленого, ни вареного, ни сырого.

Чтобы отвлечь святого от молитвы, злобные гости создавали видения диких воинств, слепо сражающихся в ночи, флота, разбитого бешеной бурей, больших городов, горящих алым пламенем среди опустошенных земель, на которые обрушились мор и порча. Из мрака послышался плач детей, зовущих своих матерей, вой женщин по потерянным детям, громкое мычание коров в затягивающей их черной трясине, торжествующее рычание рвущего в кровавые клочья свою добычу льва.

Наконец, когда все эти тщетные видения не смогли устрашить отважного духа святого человека, укрепившегося помощью воинственного Сына Божьего, две темные гномоподобные твари без лиц, с вывернутыми назад ослиными ногами вскочили на спину святому и начали хлестать его шипастыми ремнями.

Со словами «Подави, измучь и повергни их» епископ Серван, лишившись сил, потерял сознание. Взрыв торжествующего хохота поднялся изо всех углов и щелей, и воины, которые, не дрогнув, встречали орды бледноликих сэсонов, сжались, охваченные неодолимым ужасом, дрожа и покрываясь испариной.

Ибо сейчас звезды, заглядывавшие сквозь дымовое отверстие в крыше зала, исчезли, и сквозь него ворвался в зал Гвин маб Нудд со своей Дикой Охотой. Бешено кружась, устремились они к очагу. Сквозь кроваво-красный туман увидели король и его придворные ужасающих всадников на черных скакунах: королей и епископов, благородных мужей и жен, ведьм, прелюбодеек и шлюх. У некоторых головы были повернуты лицом к спине, другие щеголяли головами рогатого оленя и волчьими, у других ухмыляющиеся лица были прямо на груди. Иные были искалечены — у кого не хватало плеча, руки, ноги или глаза. Другие были покрыты холодно блестящей ящеричьей кожей или беспомощно размахивали живыми внутренностями, вываливавшимися из открытых ран на животе. Были и те, кто мчался верхом на железных шипастых седлах, что раздирали им бедра, чресла и зады, и кровь текла из ран, и вертелись и вопили они от нескончаемой боли.

И из самой середины этого сатанинского выводка появилась огромная черная лошадь, со спины которой соскочил гигантский Хозяин Дикой Охоты. Он, хромая, перешагнул через лежавшее на полу бесчувственное тело святого. Был он страшен, наг — лишь золотая гривна была на его шее, зелен и космат, и ростом он был гораздо выше любого смертного. Из его костистого лба выпирали оленьи рога, раскидистые, как у самца косули в расцвете сил. Они торчали среди зачесанных на макушку, колючих огненно-рыжих волос — волос дикарей, которые из года в год грабили берега и нарушали границы управлявшихся законом королевств. Взгляд его был яростным, испепеляющим, мрачное лицо поросло рыжей бородой, а губы кривились в злобной ухмылке. На длинных руках его росли когти, по животу тянулись два параллельных ряда сосков, огромный волосатый срамной уд болтался между мускулистыми козлиными бедрами. Вокруг левой его руки обвивалась толстая остроголовая змея, а в правой руке был трезубец с черной как смоль рукоятью. Таков был Гвин маб Нудд, в которого Господь вложил ярость духов Аннона.

Перешагнув через лежавшего в обмороке священника, тварь подняла жесткий хвост с кисточкой на конце, и из красной волосатой задницы с ревом вырвался клуб ядовитого желтоватого пара, гадкого по виду и по запаху. Насмешливый хохот стал еще более пронзительным, упав до тихого щебета когда князь Аннона уселся, скрестив ноги, перед королем Гвиддно Гаранхиром. Король был бледен, но сидел : прямо. Как и подобает потомку Дивнаола Хена, он не выказывал признаков страха, разве что вокруг губ его побледнела кожа. Законы Дивнаола гласят: «Кто бы ни сказал грубое или дурное слово королю в его зале, да заплатит двойной камулуру [35] за злодеяние». Но Гвину маб Нудду было плевать на законы людей.

— Как поживаешь, король? — спросил демон.

— Неплохо, господин, — медленно промолвил Гвиддно. — А позволь спросить, с чем ты пришел в наш зал ныне как незваный гость?

— Незваный и нежеланный, хочешь ты сказать, мои король? — рассмеялся гость, и его незримое племя забормотало и захихикало по углам и под крышей.

— Такого я не говорил, — возразил Гвиддно уже более твердым голосом. — Уже брезжит рассвет, и, полагаю, твое пребывание здесь не будет долгим?

— Нет Но нам достанет времени бросить кости на доске для гвиддвилла. Играть придется, хочешь ты или не хочешь. Знаешь ли ты об этом, о Гвиддно Длинноногий?

Гвиддно согласно кивнул, и между ними положили расчерченную в клетку доску. Игра началась. Гвину маб Нудду выпало первым бросать кости. Выпало нечетное число, и он передвинул фигурку с северного угла доски, поставив ее перед рядом который защищал короля Гвиддно в центральном квадрате. Затем Гвиддно выкинул четное число: его фигуры оставались неподвижными в своей четырехугольной твердыне. Пять раз огромный гость выбрасывал левой своей нечестной рукой нечетные числа, угодные ему, и пять раз Гвиддно терпел неудачу, выкидывая четные числа. Самая северная фигурка Гвиддно попала в ловушку, и ее убрали с доски.

Теперь Гвиддно побледнел, поскольку увидел, что игра-то идет всерьез. Чем ближе придвигался враг со всех сторон, тем сильнее выступала испарина на его лбу. Его северные фи гурки были забраны или рассеяны, а одна из фигур противника стояла рядом с королем, и неудачно брошенные кости или неумелый отпор мог привести к тому, что король будет захвачен за один ход! Гвин маб Нудд поскреб свое волосатое брюхо, громко и долго рыгнул прямо в лицо королю и торжествующе расхохотался. Толпа его демонических спутников окружила игроков, бормоча, глумясь и пища от величайшего удовольствия. Один-два бесполых тритона и пятиногая лягушка, что были наглее прочих, поднялись и стали дергать короля за его одеяние и тайком пощипывать его бороду.

Владыка Дикой Охоты взял кости в свои когтистые лапы и долго тряс их в волосатых ладонях, широко ухмыляясь в лицо противнику. Наконец, приберегая ожидаемое торжество под конец, он бросил кости на доску. Короля Гвиддно охватила дрожь — опять нечетный бросок, неравная игра! Врагу оставалось только добраться до свободного места по правую руку, и король, драгоценный король, достанется ему! Гвин маб Нудд поднял фигурку и несколько бессчетных мгновении глумливо держал ее. С потолочной балки спустился жирный приземистый паук с раздувшимся туловищем и длинным крючковатым носом, свисающим до паутинных желез, и стал со злобной насмешкой раскачиваться перед бледным лицом несчастного короля Гвиддно, пуская в кубок короля тонкую струйку вонючей дымящейся мочи.