Девственники в хаки - Томас Лесли. Страница 65

Как правило, ставки были не высоки, но в день получки они многократно возрастали. В «лягушачьих бегах» мог участвовать каждый; для этого нужно было только отправиться в джунгли и выловить там скакуна порезвее. Никаких особых трудностей это, однако, не составляло, поскольку округа буквально кишела лягушками, которые не только не старались спрятаться, а напротив – готовы были лопнуть, лишь бы переорать соседей. Впрочем, «дикие» лягушки не могли составить серьезной конкуренции дрессированным иноходцам артиллеристов. Новички, которым рисовали на спинках одну или две цветные полоски, реагировали на шипение горящего пороха далеко не так резво, как делали это испытанные и тренированные бойцы пожарной канавы, и часто проигрывали гонку еще на старте. Гандикап здесь был, конечно, невозможен, и «лягушачьи бега» подчинялись двум железным правилам: все ставки идут в банк, и победитель получает все.

У Бригга не было ни своей лягушки, ни денег, чтобы делать ставки, но артиллеристы, увидев, как часто он появляется с ними на дежурстве, в конце концов уговорили его поймать себе постоянного скакуна и начать его тренировать.

Свою лягушку Бригг впервые увидел в упавшем на дорожку пятне кремово-желтого лунного света. Он обходил склад в тот ранний предрассветный час, когда солнце еще не встало, но проснувшиеся джунгли уже были полны просыпающейся жизни, и нервы его были напряжены до предела. Бригг никак не мог привыкнуть к лесным шорохам и трескам, и вздрагивал всякий раз, когда его слух ловил посторонние звуки.

Лягушка сидела прямо на середине дорожки и, повернувшись в сторону Бригга, орала во всю свою луженую глотку, нахально поглядывая на него выпученными глазками, выступавшими по обеим сторонам плоской черной головы. Она показалась Бриггу в меру упитанной, но не жирной, и довольно сильной – как раз такой, какая требовалась для гонок на большие расстояния. Бригг сделал шаг. Лягушка раздула светлое горлышко и испустила трескучую элегическую руладу.

Решив поймать скакунью, Бригг осторожно двинулся вперед, но лягушка, видимо что-то заподозрив, прыгнула влево, плюхнувшись животом на сырые листья рядом с дорожкой. Для бокового прыжка она покрыла вполне приличное расстояние, а Бригг уже знал, что прыжок боком равняется половине прямого.

– Ну, иди сюда, – прошептал Бригг, наклоняясь к намеченной жертве. – Иди сюда, лягушечка, хорошая…

Лягушка совершила короткий низкий прыжок, потом еще один. Ее светлое брюшко звонко шлепало по листьям.

– Отлично, просто отлично, – убедительно сказал Бригг. – Ты можешь стать чемпионкой. Ну, иди же сюда…

Он приблизился к лягушке, и она в него плюнула, продемонстрировав подлинно бойцовский характер. Это было просто превосходно. Бригг ринулся вперед, и лягушка запрыгала к джунглям, рассчитывая спастись в густой тени под деревьями. Преследуя ее, Бригг думал, что, если он собирается завести себе лягушку для гонок, то лучшего экземпляра ему, пожалуй, не найти. Лягушка, по-видимому, придерживалась такого же мнения, поскольку совершила несколько изящных боковых прыжков и плюхнулась прямо в широкую пожарную канаву, в которой обычно проходили состязания.

– Ну-ка, поглядим, – с замиранием сердца прошептал Бригг. – Посмотрим, что ты умеешь…

Он не спеша пошел за лягушкой, делая шаг в ее сторону всякий раз, когда она приземлялась после очередного прыжка, тем самым заставляя ее скакать дальше. Таким образом они преодолели больше половины длинной пожарной канавы со всеми ее поворотами и прямыми участками, и когда наконец утомленная лягушка уселась неподвижно, Бригг поднял ее и посадил в берет.

Вернувшись в караульное помещение, он пересадил пленницу в пустое ведерко для чая. У ведра была крышка, не позволявшая чаю остывать слишком быстро, и выбраться из него лягушка не могла. Перед рассветом, прежде чем утренний наряд отправился за кипятком, Бригг предусмотрительно вынул свою добычу.

Артиллеристы, придирчиво осмотрев скакунью, авторитетно подтвердили, что ему достался перспективный экземпляр, и любезно согласились приглядеть за лягушкой в его отсутствие. Они нашли просторный снарядный ящик, засыпали его грязью и листвой и даже поймали несколько пауков, чтобы кормить пленницу. Для гонок Бригг выбрал себе желтый и белый цвета и, вооружившись баночками с краской, нарисовал на спинке лягушки две продольные полоски. В Пенглине он продал за двадцать долларов свой фотоаппарат и в следующую же получку вернулся на склад.

Бега начались сразу после того, как в десять вечера офицер – начальник караула – обошел посты с последней проверкой. Событие предстояло грандиозное: почти все временные караульные поймали по лягушке и – что было гораздо важнее – располагали деньгами, которые могли поставить на своих фаворитов.

Бригг забрал свою лягушку и внимательно осмотрел. По сравнению с прошлым разом она показалась ему похудевшей, однако это было только к лучшему.

– Тебе придется как-то назвать своего рысака, – заявил капрал, организатор и распорядитель гонок. – Что-нибудь звучное…

– Пусть будет Люси, – неожиданно сказал Бригг. – Джюси-Люси.

– Но это же лягушка-вол, – с сомнением покачал головой капрал. – Разве можно называть вола женским именем?

– Можно, – уверенно кивнул Бригг.

– Ну, хорошо, – согласился капрал. – Пусть будет Люси. Значит, это кобыла…?

– Нет, девочка, – поправил его Бригг, и капрал недоуменно покосился на него.

В первом забеге на двадцатифутовую спринтерскую дистанцию ставки ограничивались одним долларом, и самые опытные участники скачек даже не стали утруждать своих любимиц, ограничившись ролью зрителей, благо вся трасса была отлично видна в сахарном свете мощных складских прожекторов, которые по случаю великого события были направлены не на охраняемый объект, а на пожарный ров. Лягушек солдаты держали кто в коробочке, кто в берете или в подсумке, притороченном к поясному ремню. Гонщицы душераздирающе квакали, а те, что томились в подсумках, громко кашляли от пыли и разнообразных запахов.

Для того, чтобы удержать стартующих в начале дистанции, использовался одолженный на кухне муслиновый поварской фартук. Пока лягушки копошились под тканью, огонь с шипением полз по коротенькому бикфордову шнуру к высыпанному из патрона пороховому заряду. Взрывался порох с негромким, но резким хлопком, однако начальник караула обычно был уже в офицерской столовой и не мог его услышать. Впрочем, многие офицеры знали о состязаниях и даже приходили поглазеть, но своих лягушек у них не было, и им приходилось ставить на чужих.