Маска Локи - Желязны Роджер Джозеф. Страница 47

– Ты взбодрил меня чахлой энергией своего кристалла.

– Я просто испытывал тебя, Хасан. Если бы я призвал всю силу, что содержится в Камне, эта долина почернела и истекла жидким огнем.

– Если бы я не поторопился стереть его в порошок голыми руками.

– Камень нельзя уничтожить.

– Так же, как и меня.

– Неужели? Что же это за эликсир, который дарит человеку и бесконечную жизнь, и неуязвимость? Не скажешь ли ты мне?

– Почему бы и нет? Тогда мы будем биться за приз: мой эликсир против твоего кристалла. Победитель получает все – и тех глупцов на холме у колодца впридачу.

– Согласен.

– Это не принесет тебе пользы, – сказал Хасан с тонкой улыбкой. Флакон, в котором я храню эликсир, спрятан далеко отсюда. И даже если ты помчишься быстрее ветра, найдешь его и выпьешь, у тебя все же не будет в запасе столетия с лишним, чтобы он смог потрудиться над твоим телом.

– Эликсир – это слезы Аримана, которые он пролил, созерцая Мир Света и осознав, наконец, что не сможет владеть им.

Амнет кивнул, ибо знал немного о зороастрийской мифологии, которая зародилась в древней Персии. "Но поскольку ты используешь его телесные соки, – спросил он гневно, – к кому же ты себя причисляешь? Сидишь ли ты спокойно с праведниками, людьми правой веры? Или попираешь истину вместе с грешниками, язычниками?

Лицо Хасана исказилось. «Мы, приверженцы хашишиизма, всегда должны следовать принципам действия. Всегда. Мы лишь берем то, что должно принадлежать нам».

– И все же ты похищаешь слезы дьявола.

– Я открыл способ перегонки жидкости так, что она становится равной по силе и составу настоящим слезам. В конце концов, печаль Аримана такая древняя, что, даже если бы этих слез было целое море, влага давно испарилась бы без следа. Но моя жидкость столь же сильна: одной капли достаточно, чтобы обеспечить мне пятьдесят лет бодрой юности.

Пока длилась эта беседа, эта интерлюдия хвастовства и презрения между двумя смертными, Амнет начал чувствовать, что снова способен управлять энергией Камня. То же восстановление сил должно было происходить сейчас и в ослабевшем теле Хасана, ибо он спросил после паузы:

– А твой кристалл – откуда он взялся?

– Александрийцы, искушенные в искусстве алхимии, называют его Философским Камнем. Но он появился не в Египте. Мои соотечественники принесли его из холодных северных стран. Одно из преданий повествует о том, что он упал с неба в огненной короне и пробил в земле огромную дыру. В другой истории говорится, что Локи – а он в северных преданиях состоит в таких же отношениях с Верховным Богом, как и твой Ариман, – принес Мировое Яйцо с Асгарда, то есть с Небес. Он предназначал его в дал человеческому разуму и намеревался разжечь им творческое пламя.

– Выходит, ты тоже попираешь истину с язычниками, – усмехнулся Хасан.

– Нет, – вздохнул Амнет, – я просто ношу с собой осколок метеора. Но он на самом деле обладает огромной мощью. И требует большого мужества, чтобы управлять им.

С этими словами он собрал силы Камня, дремавшие возле его живота, и направил их вперед. На сей раз это была не мягкая волна, а яростный бросок энергии, словно вышедший из его гениталий и летящим копьем пересекший долину. В утреннем свете был виден туман, плывущий над рекой. Он ярко вспыхнул, когда сила исторглась из Камня.

Сарацинам не было нужды продвигаться вперед и бросаться на выставленные копья. Солнце, жажда и смертный страх делали всю работу за них. В то время, как пехотинцы окружили строй французских воинов и распевали свои бездушные молитвы, рыцари, их командиры и простые наемники один за другими падали в обморок. Побелевшие глаза закатывались, губы покрывались кровоточащими трещинами, язык распухал во рту, как кляп, и человек опрокидывался навзничь.

Когда воин ронял щит и выпадал из строя, конюхи и оруженосцы, вроде молодого турка Лео, оттаскивали его назад и укладывали тело как бревно на расчищенное место возле разрушенного колодца.

Жерар наблюдал за этим до тех пор, пока не стало невмоготу. Развернувшись на каблуках, он поднялся по холму к двум каменным столбам и красному шатру, примостившемуся в их тени.

Один из королевских стражников должен был бы остановить его, если бы еще раньше не свалился от жары прямо на посту, возле полога шатра. Жерар перешагнул через распростертое тело и вошел в шатер.

Внутри было темно, здесь царил тот кровавый сумрак, какой проникает через витражи собора, когда в небе собираются грозовые тучи. Было темно, но не прохладно.

В центре павильона под конусообразной крышей на кушетке лежал король Гай. Он прижимал к груди раку из золота и хрусталя, в которой покоился обломок истинного Креста. Если это и был его талисман, то вряд ли он мог спасти своего владельца.

– Гай! – прогремел Великий Магистр.

Рейнальд де Шатильон выступил из сумрака и встал между Великим Магистром и королем. «Оставьте его в покое. Его величеству нездоровится».

Жерар попытался оттолкнуть принца, но тот стоял твердо.

– Нам всем сейчас нездоровится, – прохрипел Жерар, – а скоро все мы умрем. Король должен повести этих людей, врезаться клином и пробиться…

– И последовать за графом Триполийским в вечность? – Рейнальд вскинул голову. – Не говорите глупостей.

– Граф повел слишком маленький отряд. Теперь я это понимаю. Если бы он нацелил все наше войско на прорыв, мы сломали бы осаду.

– Безумие!

– Сир, вы ведь не министр короля, не слуга его. Не будете ли вы любезны отойти в сторону?.. Гай!

Рев Жерара настиг короля в его тяжком забытьи. Голова Гая закачалась на изголовье и глаза скосились, не вполне сфокусировавшись на тамплиере.

– Кто потревожил мой отдых?

– Гай! Это я. Жерар де Ридерфорд.

– Я не желаю, чтобы меня беспокоили. Мне нужно набраться сил.

– Ваши силы утекают в песок. Если вы не подниметесь и не выйдете к своим воинам, сарацины ворвутся в этот шатер и зарежут вас.

Король Гай на дюйм оторвал голову от жесткой квадратной подушки.

– Мы ведь еще удерживаем холм.

– Это ненадолго. Ваши люди падают от истощения без единой раны на теле. Если хотите встретить еще один рассвет, вы должны выйти и ободрить их.

– Генерал Саладин – разумный человек.

Тут Жерар со спазмом ужаса вдруг понял, что глаза короля бессмысленно скошены и ничего не видят.

– Саладин, разумеется, знает законы рыцарства, – продолжал король сладким голосом. – Он потребует выкуп за тех, у кого есть родственники. Остальных продаст в почетное рабство. Мы сумеем с ним договориться.

– Что я слышу? – прогремел Жерар. – Мои тамплиеры составляют основу вашего войска, а сарацины не берут выкуп за тамплиеров.

– Весьма сожалею, что вы…

Прежде, чем выслушать мнение короля по этому вопросу, Жерар сгреб его за плечи и приподнял над кушеткой. Рейнальд пытался вмешаться, но Жерар грубо оттолкнул его в угол. Тамплиер так и не узнал, что случилось с принцем после этого. Возможно, он выкатился из шатра.

Король барахтался в руках Великого Магистра. Рака вывалилась из его рук из разбилась на полу шатра. Желтоватая щепка упала среди осколков хрусталя и обрывков золотой проволоки. Гай посмотрел вниз, и его лицо жалобно сморщилось, словно он собирался заплакать.

Жерар намеревался растрясти короля, чтобы он хоть что-то начал соображать. Но звуки, донесшиеся снаружи отвлекли его. Внизу под холмом запел рожок.

– Они снова собираются атаковать!

Глаза короля сфокусировались и уставились на Великого Магистра.

– В таком случае вам лучше увести своих людей в безопасное место, Жерар.

– Но где же оно, милорд? – спросил тот с издевательской вежливостью.

Широкая улыбка пересекла болезненное лицо Гая. «Граф Триполийский нашел его. Вы можете последовать за ним».

Жерар взвыл от ярости и отбросил короля поперек кушетки. Он вылетел из красного шатра в поисках оружия.

С коня Саладину открывался обзор не больше мили вокруг, но он прекрасно видел своих воинов, подобно пчелиному рою наползавших на склон холма. Тонкая линия рыцарей, защищенная белыми щитами с нарисованными на них красными крестами, отступала назад и, казалось, вот-вот должна была рухнуть под натиском человеческой волны.