Времена не выбирают - Мах Макс. Страница 135

Казак протопал мимо нее, не останавливаясь, только с любопытством и голодным блеском в глазах обшарил взглядом всю ее с ног до головы и заторопился дальше. Вот теперь, как, видимо, решил Колчанов, и наступило время для последнего разговора.

– Какая встреча! – сказал он и осклабился.

Колчанов был умным и хитрым врагом, изворотливым, дерзким, но на этот раз он был не в своем амплуа. Переигрывал. И заигрался, не без этого. Надо было сразу стрелять, а не комедию разыгрывать, но, видно, совсем тошно стало в лесу. Одичал.

Он и в самом деле выглядел неважно. Видно было – устал, пообносился, потерял былую удаль. И то сказать, второй год по лесам. Зимой и летом, в дождь и в пургу, в жару с мошкой и в лютые морозы. Сколько человек может выдержать? А он, если верить агентурным данным, с четырнадцатого года в седле. Как ушел – за Бога, Царя и Отечество – прямо с гимназической скамьи, так и воюет. Долго воюет, пора бы и перестать.

Она смотрела на него спокойным ровным взглядом. Знала, что его это беспокоит, даже бесит, но не настораживает, потому и смотрела. Других, впрочем, тоже из поля зрения не выпускала. И двух сторожей «слушала», как без этого?

– Ты твердокаменную-то из себя не строй! – сказал он. – Это ты в Чека, у себя, большой начальник, а здесь ты баба, и делать я…

Договорить ротмистр Колчанов, по кличке Крысолов, не успел.

– Это ты ошибаешься, кудрявый, – улыбнулась ему в лицо Дарья, слово в слово повторив реплику своего Ивана, сказанную им во время расстрела полковника Дугова.

Знатоки находят, что гегхский танец грубее и проще аханского. Это так, он не столь изыскан, не так красив, как танцы Запада. Но по своей боевой эффективности не уступает ни в чем. Она стремительно сместилась в сторону одного из казаков, крутнулась волчком, уходя в высокий прыжок – между делом лишив не успевшего среагировать бандита воздуха и жизни, – взлетела, увидела, как оживают, «оттаивают» ее противники, поворачивая головы и стволы туда, где она находилась шесть движений назад, и упала за спиной второй из намеченных ею жертв. Этот был быстр и опытен. Он даже винтовку свою вскидывать начал, только целил в никуда, а смерть его – вот она – уже стояла за его спиной. Пальцы левой руки, собранные в щепоть, ударили в основание черепа, а правая рука Дарьи, та, что с наганом, поймала висок третьего. Выстрел, прыжок через голову, еще один выстрел, и вот она уже стоит лицом к лицу с Колчановым, блокируя обе его руки, и ту, что с взведенным люгером, и вторую – с плетью. Все.

– Все, – сказала она, глядя ему в глаза. – Все, Крысолов, отбегался! Эта крыска тебе, Колчанов, не по зубам.

Она дождалась понимания, появившегося в его усталых глазах, улыбнулась и ударила лбом в переносицу.

– Ты не поверишь, – сказала она, откидываясь на спинку стула.

– Поверю, – улыбнулся он, подзывая официантку. – Кофе по-венски для фрау, только, будьте любезны, поменьше кофе и побольше взбитых сливок. ОК? Двойной эспрессо для меня и пирожные. – Он усмехнулся. – Самые жирные и шоколадные, какие у вас есть. Несите все подряд. Фрау попробует и решит, на чем остановиться.

– Может быть, фрау все-таки захочет взглянуть на них на витрине или в меню? – спросила официантка, которую сбивал с толку немецкий язык Макса, который говорил, как немец, но вел себя, как черт знает кто.

– Нет, – сказала Лика. – Никуда я не пойду. Принесите, пожалуйста, первые четыре на ваш вкус, а дальше посмотрим.

– И коньяк, – добавил Макс. – Какой у вас есть коньяк?

– Я принесу вам карту вин, – предложила официантка.

– Бог с ней, с картой, – улыбнулся Макс. – Скажите, что у вас есть из хороших коньяков, и я выберу.

– Мартель, ХО, – начала перечислять официантка.

– Великолепно! – сразу же остановил ее Макс. – Вот мартель и принесите. – Он быстро взглянул на Лику и улыбнулся официантке. – Мне сто пятьдесят, а фрау – тридцать. Будьте любезны.

Официантка заученно улыбнулась, хотя в глазах ее застыло выражение некоторого обалдения, и покинула их столик.

– Итак? – Макс смотрел на Лику и терпеливо ждал продолжения. – Чему же я не поверю?

– Постой, – сказала уже несколько пришедшая в себя Лика. – Ты сказал: «Поверю!» Ты хочешь сказать, что знал?

– Нет, – покачал головой Макс. – Догадывался? Чувствовал? Так, наверное, будет правильно, ведь сердце не обманешь. Но не знал и не знаю. Так кем была твоя прабабушка?

Несколько секунд Лика смотрела на него с сомнением, потом улыбнулась и сказала о том, что поразило ее больше всего. Во всяком случае, в данный момент это короткое «чужое» воспоминание, нежданно-негаданно доставшееся ей по наследству, занимало ее больше, чем иные поразительные вещи, сообщенные новой хозяйке ее Камнем.

– Я увидела тебя ее глазами, – сказала она. – Тогда, в двадцать девятом. Ты был… Ну что сказать, Макс?! Она почти влюбилась в тебя, хотя твоя внешность… Ты ведь очень похож на воеводу Йёрджа, ты знал об этом?

– Я похож на Ё Чжоййю, – пожал плечами Макс. – А он был похож на своего двоюродного деда, который… Впрочем, неважно. В клане Ё такая внешность не редкость, Лика, время от времени она появлялась как минимум уже две тысячи лет подряд. Так что возможно.

– Ты был тогда чуть другим, – задумчиво сказала Лика, рассматривая такое знакомое ей лицо через призму чужих глаз. – Не моложе, нет, но… Несколько более открытый, чуть более эмоциональный. Не знаю, как сказать, но ты произвел на нее и… да, и на меня тоже, очень сильное впечатление. Думаю, у вас могло тогда сложиться.

– Не судьба, – усмехнулся Макс, по-видимому, понимавший ее смешанные чувства. – Или, напротив, судьба.

– Судьба, – как эхо откликнулась Лика. – Ты знаешь, какая у нее была судьба?

– Нет, но такие Камни большая редкость, – тихо сказал Макс. – А тот, что у тебя… Такие медальоны, Лика, делали в Ахане в незапамятные времена. Очень давно. Так что даже не знаю, что и думать.

– Она была графиней Ай Гель Нор. – Произнося эти слова, Лика почувствовала волну сладкой боли, прошедшей через все ее тело, принимающее вместе с ее душой свою новую старую судьбу. – Последней Нор, по праву звавшейся Рыцарем Барсом, последней, получившей титул по прямому наследованию.

– Нэйна Нор? – удивленно поднял бровь Макс. – Нэйна?!

– Ты изучал мою родословную? – Трудно сказать, что удивило ее больше – его эмоции или то, что он знал про Нэйну Нор.

– Я много чего изучал, – улыбнулся Макс, уходя от прямого ответа, но Лика уже все поняла. Что тут скажешь? Это ведь Макс.

– Считалось, что Неистовая не вернулась с Легатовых полей, – сказала она.

– Не вернулась не означает умерла, – кивнул Макс. – Как она попала сюда?

– Ее люди отнесли тело графини на Цук Йаар. – Лика замолчала, к их столику спешила официантка с тяжелым подносом, и, хотя говорили они по-русски, продолжать разговор при посторонних она не хотела.

– Ваш кофе, фрау. – Кельнерша поставила перед Ликой огромный пузатый бокал со вздымающейся над ним горой взбитых сливок, и Лика моментально почувствовала лютый голод. – Ваш кофе, господин, пирожные, как вы и просили, коньяк. Еще что-нибудь?

– Благодарю вас, – кивнул Макс. – Все просто замечательно. Если нам что-нибудь понадобится, я вас позову.

– Приятного аппетита, – неуверенно улыбнулась женщина и пошла прочь.

– Кстати, ты когда-нибудь бывал на Живом холме? – Лика задала свой вопрос, уже неприлично набив рот большим куском шоколадного торта.

– Бывал. – Взгляд Макса стал сосредоточенным. – Это и есть Цук Йаар?

– Да, – кивнула Лика, поднося ко рту новую порцию. – Там он и был. А теперь там какой-то маленький храм, но я в нем никогда не бывала.

– Храм Потерянных Душ. – Макс чуть нахмурился, явно напрягая память. – Я был там один раз, лет сто с лишним назад. Кажется, вершина холма с родником находится теперь внутри главного зала, но… Нет, не помню, чтобы там стояли семь Камней.

– А Йааш говорил так, как если бы Цук Йаар сохранился до наших дней. – Лика увидела вдруг, что от первого пирожного – большого куска шоколадного торта – ничего не осталось и, мысленно пожав плечами, придвинула к себе обсыпанную сахарной пудрой пузатую и лоснящуюся от пропитавшего ее крема венскую булочку.