Добродетельная леди - Торнтон Элизабет. Страница 2

Она заморгала, пытаясь остановить слезы, и выдавила дрожащую улыбку.

– Спокойной ночи, Нэнни, и спасибо... за все.

Нэнни Макнэр сгребла в охапку одежду для починки и подошла, чтобы поцеловать свою подопечную в лоб.

– Благослови вас Бог, мой ягненочек, – ласково сказала она. – И сладких вам снов.

Брайони осталась одна со своими мыслями.

Ее и ее брата Вернона растили в строгих квакерских принципах, хотя их отец и оставался приверженцем англиканской церкви. Она знала, что существуют так называемые веселые квакеры, которые наслаждались музыкой и танцами и носили одежду всех цветов радуги. Но ее мать не была одной из них. Джейн Лэнгленд растила детей в консервативных квакерских традициях. Они не судили соседей, но видели в каждом только лучшее. Если они были требовательны, то следовали этим принципам и в собственном поведении. К слабостям других они проявляли снисходительность и терпение. По крайней мере, подумала Брайони, они должны были так поступать. Но теория и практика не всегда совпадают, по меньшей мере, в некоторых квакерах, которых она встречала на квартальных и полугодовых собраниях, куда сопровождала свою мать. Ее отец и брат, естественно, всегда отсутствовали – такое времяпрепровождение не для них, говорили они.

Беспокойство охватило Брайони. В комнате было жарко и душно. Она отбросила одеяло и встала, чтобы открыть окно. Холодный осенний ветерок заставил ее поспешно надеть халат. Спальня была в задней части дома, и из окна она видела Темзу, светящуюся таинственным блеском. Она представила реку, какой она была во времена Тюдора, заполненную длинными баржами со смеющимися кавалерами и их дамами, плывущими в Хэмптон-Корт. Сэр Томас Мор путешествовал по этой реке, возвращаясь из своего имения ниже по течению в Челси, мимо старого дворца в Ричмонде к новой великолепной резиденции Генриха VIII.

Оркестр заиграл второй вальс за вечер. Она знала фигуры всех танцев, но у нее не было ни малейшей охоты когда-либо танцевать что-то настолько вульгарное, как вальс.

Брайони не осуждала дядю и тетю, сэра Джона и леди Гренфелл, зато, что они давали бал в своем прекрасном особняке. И она не завидовала своей кузине Харриет, которая сейчас в великолепном наряде прогуливалась под руку с каким-нибудь франтом. Брайони Лэнгленд еще не хотела ходить на балы. А ее дядя и тетя согласились пока позволить ей поступать по-своему. Но семнадцатилетний мастер Вернон без всяких сомнений и с готовностью принял приглашение на бал.

Нет, Брайони была безразлична к балам. Но она очень любила книги, а в комнате, которую тетя Эстер предоставила ей, нельзя было найти ни одной. Ее собственные книги везли сейчас из их дома в Шропшире, и они прибудут не раньше конца недели. Если бы только у нее была книга, чтобы почитать, в отчаянии подумала Брайони, она могла бы предотвратить постоянный ночной кошмар, который прогонял ее сон. Ей просто необходимо где-то достать книгу.

Будучи отважной девушкой, как сказала бы Нэнни, и не страдая ни робостью, ни отсутствием инициативы, Брайони решила незаметно пробраться в библиотеку дяди, находившуюся в отдалении от собравшихся гостей, и найти, что-нибудь почитать.

Избегая парадной лестницы, где можно было встретить случайно забредшего гостя, она прошла с обычной неторопливой грацией по не покрытой ковром лестнице. Высокие каблуки ее комнатных туфель звонко щелкали по свежепосыпанному песком полу. Миновав дверь, ведущую на лестницу для слуг, уже через несколько минут она очутилась на первом этаже.

Запахнув потуже халат, сняв атласные туфли и крепко зажав их в свободной руке, она на цыпочках проскользнула через пустой холл. Со второго этажа доносился шум веселящихся гостей. Брайони взяла подсвечник со стола в холле и вошла в похожую на пещеру библиотеку, плотно закрыв за собой дверь.

Глава 2

Сидя в дядином любимом кресле времен королевы Анны, Брайони невзначай задремала. Но сквозь сон она внезапно ощутила тревогу и слегка пошевелилась. Продираясь из темных глубин забытья, она медленно раскрыла глаза и некоторое время вглядывалась, еще погруженная в дремоту, в потрескивающее пламя свечей в серебряных подсвечниках, установленных по обеим сторонам зеркала в золотой раме, которое висело над камином. Приглушенный стон, низкий и протяжный, донесшийся с другой стороны двери в библиотеку, медленно вернул ее к реальности. Она сделала попытку встать, и ее шелковые ресницы торопливо заморгали, прогоняя остатки сна.

– Хью! – Отдаленный голос был нежный и страстный. – Вас не заботит, что от моей репутации останутся одни лохмотья? Наше отсутствие обязательно заметят.

Однако последовавшие переливы кокетливого смеха показывали, что эти слова в действительности не были упреком. Брайони услышала шуршание женского платья и слабый протест, прерванный низким мужским смехом. Она нахмурилась. При всей своей наивности она поняла, что происходило по ту сторону двери в библиотеку. Ручка двери задребезжала, и Брайони насторожилась. У нее не возникло ни малейшего желания столкнуться лицом к лицу с парочкой, которая собиралась... Она не стала заканчивать фразу даже в мыслях. Ситуация была слишком сомнительного свойства, чтобы о ней думать. Увидев, что ручка двери поворачивается, она схватила книгу, лежавшую у нее на коленях, и, прижимая ее к груди, вскочила на ноги. Дверь резко распахнулась, Брайони выпрямилась и подняла подбородок, готовая дерзко встретить неизбежный неприятный разговор. Но ничего не произошло. По какой-то необъяснимой причине обладатели дрожащих страстью голосов задержались у порога.

– Хью! Не так быстро! – Еще один слабый протест, на который джентльмен и не подумал обратить внимание. Через мгновение Брайони услышала недовольный голос любовника:

– Как я припоминаю, Адель, это вы предложили свидание. Если вы желаете, чтобы я удалился к карточному столу, вам нужно только сказать об этом.

Очевидно, леди не нашла в себе силы принять такое решение. Брайони поняла по их затрудненному дыханию, что страстные объятия возобновились. Это дало ей отсрочку – всего несколько мгновений, чтобы оглядеться и найти место, где спрятаться. Тут она вспомнила про новомодное хитроумное устройство, недавно приобретенное дядей. Эта мысль пришла ему в голову, когда он гостил в Остерлей-парке, огромном доме их ближайших соседей, графа и графини Джерси. Едва взглянув на современные удобства в великолепной библиотеке Джорджа Виллерса, он не успокоился, пока не установил такое же в своем доме. Это стало предметом его гордости и несказанного удовольствия.

Брайони беззвучно проскользнула к дальней стене. На краю одной из полок с книгами ее дрожащие пальцы нащупали рычажок. Она отвела его назад и потянула. Стена полок превратилась в дверь, Брайони прошла внутрь и тихонько закрыла ее за собой. Место, в котором она оказалась, было не самым приятным, потому что это был личный туалет ее дяди, предназначенный для джентльменов на случай, если им захочется облегчиться, когда слишком долго задержатся за делами или бренди.

Очутившись в темноте, она слишком поздно заметила, что оставила туфли на полу около кресла перед камином. Но ни за какие сокровища мира она не согласилась бы вернуться за ними. Не оставалось ничего, как только поупражняться в терпении. Она решила подождать, пока паре в библиотеке не придет в голову перебраться в какой-нибудь другой уголок дома. Брайони надеялась, что это произойдет скоро. От холодного мраморного пола под босыми ногами ее руки и плечи покрылись гусиной кожей. Она поежилась и поплотнее закуталась в халат в тщетной попытке защититься от холода.

Минуты тянулись мучительно долго, и зубы Брайони начали выбивать дробь. Холод в темной, похожей на склеп комнате оказался нестерпимым. Она приложила ухо к стене, но не услышала ничего, кроме своего неровного из-за этой арктической стужи дыхания. Ее охватило нетерпение.

Осторожно она приоткрыла дверь на крошечную щелочку, надеясь, что непрошеные гости ушли. Ее ждало разочарование. В ее уши хлынули нежные стоны и вздохи разгоряченных любовников. Брайони отворила дверь чуть шире и заглянула в шелку. Бесстыдная парочка расположилась на гордости всей библиотеки – тетином лучшем парчовом диване, стоящем в простенке между окон. Джентльмен, если можно назвать его таковым, прижимал своим телом извивающуюся леди к дивану. Брайони отпрянула в глубоком отвращении. Какое непристойное поведение! Еще один нежный протест дамы, и Брайони решила, что услышала достаточно.