Роковой мужчина - Торнтон Элизабет. Страница 87

Однако герцог еще не закончил свою отповедь.

— Меня разочаровало то, что я ошибся в вас. Я считал вас борцом, думал, что амбиции заставят вас сражаться за свое доброе имя.

Ричард нахмурился.

— Мои намерения не изменились.

Герцог издал короткий презрительный смешок.

— Да? А как вы собираетесь это сделать, живя в Италии или куда там вы хотели бежать?

— Что вам сказала Розамунда? — медленно спросил Ричард.

— Что вы в самое ближайшее время поженитесь и уедете в Шотландию или другое место, где до вас будет трудно добраться, и будете жить долго и счастливо, хотя… — Он осекся, увидев потрясенное лицо Ричарда. — Вы что же, не собирались бежать за границу?

— Не понимаю, как Розамунде могла прийти в голову эта идея. О черт! — выругался он и поморщился, вспомнив их разговор. — Я говорил о начале новой жизни, но после того, как восстановлю свое имя. И я никогда не покину Англию.

Последовало продолжительное молчание. Наконец, переварив заявление Ричарда, герцог устало произнес:

— В таком случае вам не кажется, что мы торопим события? Вам следовало бы явиться ко мне и по всем правилам просить руки моей дочери. К чему такая спешка? Маловероятно, чтобы она была беременна. Снимите с себя обвинения, потом женитесь открыто и с моего благословения.

— Нет. Ради Розамунды мы должны пожениться немедленно. Не хочу показаться мелодраматичным, но нужно смотреть в лицо фактам. Через неделю-другую она может стать вдовой. Если будет внебрачный ребенок, жизнь Розамунды будет погублена.

Отец Розамунды был потрясен услышанным.

— Ее жизнь будет погублена, если с вами что-нибудь случится, независимо от того, успеете вы пожениться или нет. Что вы задумали, на какой риск вы решили пойти, если говорите о смерти?

— Возможно, до этого и не дойдет, — тихо ответил Ричард, — но, если все другие способы окажутся тщетны, я собираюсь стать приманкой для убийцы. И мне понадобится ваша помощь.

Все было проделано no-дерзки открыто, без малейших ухищрений. Лорд Каспар достал разрешение на брак на имя Ричарда Мэйтленда и нашел маленькую уединенную церквушку в Чипсайде, где священником был древний старик, забывающий даже свое имя. Церемония венчания прошла в присутствии братьев невесты. Отец Розамунды не присутствовал на свадьбе дочери, опасаясь, что его узнаваемая персона привлечет внимание к скромному торжеству. Розамунда понимала, что отец прав, однако его отсутствие омрачило счастливейший день ее жизни.

Никакого праздника по случаю свадьбы не было. Сразу после венчания Розамунда сняла с пальца обручальное кольцо, доставшееся ей от матери. На дилижансе они доехали до кучерского постоялого двора, где оставили свою карету, опасаясь, что возле церкви ее узнают, и отправились в Твикенхэм-хаус.

В карете, кроме новобрачных, ехали и братья Розамунды, что огорчало ее, так как лишало возможности поговорить с мужем наедине, но, по крайней мере, все было пристойно. Утром родственники вели себя не столь сдержанно, узнав от единственной сестры шокирующую новость.

Сначала она поговорила с отцом, затем ввела в курс дела братьев, и мужчины втроем принялись убеждать ее хотя бы отложить свадьбу, выдвигая аргументы один убедительнее другого. Розамунда отмела все возражения, сказав, что она явилась в коттедж к Ричарду и соблазнила его.

— Ты любишь его, — наконец сказал отец. — Но любит ли он тебя?

— Да, — твердо ответила она. — Ричард любит меня.

Вообще-то, Ричард никогда не говорил ей о любви, но она ни за что не призналась бы в этом отцу, рассудив, что тогда тот не согласится на ее поспешный брак. Ричард не отличался сентиментальностью, поэтому ему тяжело давались признания. Она полагала, что он не подпускал ее к себе, потому что гордость не позволяла ему жениться на девушке много выше его по положению. Как будто ей было какое-то дело до своих титулов! И он продолжал бы держаться отстраненно, если бы не решил, что это в нее, а не в Пруденс, стреляли прошлой ночью.

Тогда он был потрясен и потерял контроль над собой. Его чувства отражались в его глазах, в каждом его прикосновении, исполненном нежности и страсти. Одной только мысли о прошлой ночи было достаточно, чтобы желать близости с ним вновь и вновь.

Поскольку ее братья и Ричард вели увлекательную беседу о герцогских конюшнях, она воспользовалась случаем и принялась наблюдать за ними, особенно за Каспаром и Ричардом.

Внешне они были абсолютно разными. Каспар был высоким красавцем с цыганскими кудрями, а каштановые волосы Ричарда отливали золотом. Ричард больше походил на истинного англичанина, хотя Розамунда сомневалась, что он воспринял бы такое сравнение как комплимент. Их роднила лишь одна общая черта — мужественность и чувство собственного достоинства.

Она перевела взгляд на Джастина, жевавшего яблоко. Он был младшей копией брата, но ему еще не хватало уверенности в себе, которая отличала его спутников.

Розамунда любила Джастина. В его характере не было темных сторон. Он был чист, как горное озеро.

Почувствовав внезапный озноб, она плотнее закуталась в плащ.

— Не понимаю, — сказала Розамунда. — Я думала, что сегодня мы уедем, и уже упаковала чемоданы. Что заставило тебя передумать, Ричард?

Они стояли в зимнем саду. У выхода в парк на страже стоял Харпер, а лорд Джастин прохаживался в картинной галерее, служившей одновременно бальным залом. Никто не мог проникнуть в зимний сад или выйти оттуда, не миновав их двоих.

Впервые за целый день Розамунда и Ричард остались наедине. На улице стемнело, но в зимнем саду зажгли лампы. Однако их света было недостаточно, и Розамунда с трудом различала черты лица своего мужа.

— Я не передумал, — возразил Ричард. — Просто ты неправильно поняла меня. Мы можем поговорить?

Подхватив ее под локоть, он увлек Розамунду в глубь каменной дорожки, обсаженной по обеим сторонам экзотическими деревьями со свисающими ветвями. Клумбы пестрели гвоздиками и лавандой. Однако Розамунда не обращала внимания на окружающее великолепие.

— Так когда мы уезжаем? Завтра? Послезавтра?

Он не знал, как сообщить ей о своем решении, поэтому сказал прямо: