Загадка Ватикана - Тристан Фредерик. Страница 45

Кардинал Катальди покачал головой, глубоко вздохнул.

— В польской церкви всегда хватало сторонников интеграции. Это крайне опасное направление, движущими силами которого являются неразумность и пристрастие. Конечно, эти люди гордятся тем, что один из них занял трон святого Петра, но в то же время они обвиняют его в примиренчестве, в западной мягкотелости. Любопытно, что многие, и я в том числе, знают о научной принципиальности понтифика. Но что я могу сделать? Чем могу быть вам полезен?

— Каковы публичные перемещения папы? — спросил Сальва.

— Перемещается он почти каждый день, посещает базилики, к примеру, в Риме. Что касается дальних поездок, о которых судачит пресса, то восемь дней он намерен провести в Латинской Америке, три дня — в Женеве… Должен он побывать и в Польше, но дата еще не определена. Впрочем, в канцелярии вам расскажут все детали.

— Среди зтих перемещений нет ли одного, которое вам кажется экстраординарным?

Кардинал немного подумал, потом, улыбаясь, сказал:

— Я могу вам доверять, не правда ли? То, что я сообщу, особо секретно. Иоанн Павел II должен в частном порядке встретиться с главным раввином Рима у князя Ринальди да Понте в следующую среду в 15 часов. Я буду сопровождать его с большой радостью, ибо всегда думал, что церковь слишком долго плохо обращалась с теми, кого можно считать нашими предками. Иисус был иудей. Божья Матерь была иудейкой. Все апостолы были иудеями. Святой Павел был иудеем. А следовательно, и мы тоже иудеи. В некотором роде мы иудеи приемные.

— Отец Строб знал об этой встрече?

— Именно он печатал на машинке письмо князю с уточнением времени окончательной встречи.

С этой тревожащей новостью посетители и распрощались, чтобы пойти в зал Пия V, где их ждал Басофон.

Адриен подумал: «Можно ли устранить тень светом?» Потом он принялся размышлять о князе Ринальди да Понте. Какое отношение к нему могла иметь Изиана?

ГЛАВА XVIII,

«Проснувшись, молодой человек обнаружил отсутствие красавицы эфиопки. Попугай, взобравшись на шкаф, выговаривал ему:

— Лентяй! Вставай! Женщины — существа сумерек. Ты и так уже потерял много времени с той посмертной тряпкой. Не хватало еще, чтобы ты растратил еще больше с этой девкой. Я нанял тебя, чтобы ты сопровождал меня до Понта Эвксинского. Давай-ка собирайся! Нам нужно сперва найти волшебника Симона, дабы он вернул мне человеческий облик.

Басофон никак не мог уразуметь, кто с ним говорит. Не помнил он в точности и того, что происходило накануне во время любовных игр, в голове у него мутилось. Он с трудом поднялся и едва удержал равновесие. Слишком уж он много выпил на празднестве в честь своей победы. Но когда он умылся, мозги его прояснились и он вновь обрел смелость.

— А ты прав, — сказал он попугаю. — Этим утром мы уйдем из Эдессы. Царь вернул себе трон. Губернатор потерял зрение и рассудок. Святой Образ вновь выставлен на обозрение в святилище с остроконечной крышей. И все-таки я недоволен. Ты видел, как вели себя верующие из Антиохии? Их трусость постыдна для того, кого они якобы возлюбили и кому служат. С такими трусами Благая Весть не разойдется по свету.

— Ба! — воскликнул попугай. — Тебе бы лучше побеспокоиться о себе. Твоя история с воскрешением интересна только любителям таинственного. В Египте я знавал дюжину сект, распространявших легенду об Озирисе. Другие рядятся в Аполлона, который якобы в лохмотьях пришел из Персии. Да вообще-то все мы умрем рано или поздно.

— Мы воскреснем в последний день.

— А он будет? Коль он наступит, кто увидит его?

Басофон рассердился. И кто его дергал за язык, заставляя вести диалог с этой противной птицей. Он вышел во двор, где его ждал осел.

— А ты что мне скажешь? — спросил он его.

— Я восхищен вашими подвигами и готов уверовать в Христа, — ответил римлянин.

— Дорогой Брут, я не могу окрестить осла! Да и по правде говоря, я не знаю, как вернуть тебе человеческий облик. Обратиться к волшебнику Симону — об этом не может быть и речи.

— Послушай, — сказал осел, — я думаю, что крещение сделает меня человеком. Ну а если нет, то я останусь в этой шкуре сколько надо, пока душа моя не станет настолько чистой, чтобы обрести святость.

— Э, — воскликнул сын Сабинеллы, — вот вера, которая мне нравится! Ничего, что ты животное; такие, как ты, гораздо лучше людей.

Он подвел римлянина к небольшому фонтану посреди двора. Зачерпнув воду ладонью, он полил ею голову осла, произнеся молитву Святой Троице. И тут произошло чудо. Животное мгновенно превратилось в человека — молодого, не такого, как бывший Брут. И конечно же, некоторые невежды могут не поверить в случившееся. Но тем не менее это было первое чудо, совершенное святым Сильвестром, описанное в «Житии самых известных святых». Это стало догматом веры, подтверждающим истину, которую никто не может опровергнуть.

Брут бросился в ноги Басофону со словами:

— Я преклоняюсь перед тем, кто будет светочем Фессалии.

Сильвестр поднял его, облобызал, после чего велел готовиться к отъезду. Но попугай, видевший из окна процедуру крещения, быстренько подлетел к ним.

— Эй вы, а я? Меня забыли? Я видел, что ты сделал с ослом. Разве вода из этого фонтана волшебная?

— Без веры в нашего Спасителя она — просто вода, — ответил Брут.

— Какой вздор! — не поверил Гермоген.

И он прыгнул в фонтан, начал плескаться в нем, но, естественно, так и остался птицей. Тогда он подлетел к Басофону и сказал:

— Если у тебя доброе сердце, сделай со мной то, что сделал с ним.

Сильвестр засмеялся:

— Тебе разве не понятно, что Брут удостоился такой милости не от меня, а от самого Бога? Чистота сердца помогла ему преобразиться. Отныне он будет зваться Теофил.

От ярости у попугая перья стали дыбом.

— Я — наилучший ученик Трижды Великого Гермеса, а ты осмеливаешься утверждать, что у меня сердце не чистое.

— Поверь Воскресшему, и я окрещу тебя.

— И речи быть не может, — возмущенно проговорил Гермоген.

— Ну что ж, оставайся птицей, и не будем больше об этом говорить.

Наши путники покинули Эдессу, чтобы вернуться в Антиохию. Басофону хотелось достичь ближайшего порта и морем приплыть в Афины. Раз уж его предназначение — быть светочем Фессалии, то надо добираться туда. Недостаток смелости у жителей Антиохии открыл ему глаза на порученное ему дело.

Итак, Сильвестр, новообращенный Теофил и попугай присоединились к каравану, который, перейдя Евфрат, разделился надвое: одна часть направилась к Тарсу, другая продолжила путь к Антиохии. На середине моста у сына Сабинеллы закружилась голова. Он не упал благодаря Теофилу, поддержавшему его, но на мгновение потерял чувство пространства.

— Вот что случается с любителями девочек! — злорадствовал попугай.

— Все в порядке! — ликовал переодетый путешественником Абрахас, державшийся поблизости.

И в самом деле, в теле Басофона происходила странная борьба. Войска генерала спирохеты тайно проникли в него, пока он занимался любовью с эфиопкой. Однако отряды, охранявшие мочеиспускательный канал, подняли тревогу. На помощь поспешили другие войска, дабы остановить орды варваров, рвущихся вовнутрь. Им было несть числа, и они накатывали разрушительными волнами. Так что защитники вскоре отступили к печени, оставив многих лежать на поле брани.

— Не знаю, что происходит со мной, но живот мой раздулся, как барабан, а все тело покрыто потом.

И все же они продолжали идти и, очень усталые, три дня спустя прибыли в Антиохию. Теофилу пришлось последнюю часть пути тащить товарища на себе, и он сожалел, что не остался ослом. Что касается Гермогена, то он так ругался, что лишился голоса. Басофона уложили в палатке и нашли ему врача, представившегося учеником Эскулапа.