Сталин - Троцкий Лев Давидович. Страница 126

«Политический радикализм в Западной Европе, – писал Парвус, – как известно, опирался преимущественно на мелкую буржуазию. Это были ремесленники и вообще вся та часть буржуазии, которая была подхвачена индустриальным развитием, но в то же время оттерта классом капиталистов… В России в докапиталистический период города развивались более по китайскому, чем по европейскому образцу. Это были административные центры, носившие чисто чиновничий характер, без малейшего политического значения, а в экономическом отношении – торговые базары для окружающей их помещичьей и крестьянской среды. Развитие их было еще очень незначительно, когда оно было приостановлено капиталистическим процессом, который стал создавать большие города на свой образец, т. е. фабричные города и центры мировой торговли… То, что помешало развитию мелкобуржуазной демократии, послужило на пользу классовой сознательности пролетариата в России: слабое развитие ремесленной формы производства. Он сразу оказался сконцентрированным на фабриках…»

«Крестьяне все большими массами будут вовлечены в движение. Но они только в состоянии увеличить политическую анархию в стране и таким образом ослабить правительство; они не могут составить сомкнутой революционной армии. С развитием революции поэтому все большая часть политической работы выпадает на долю пролетариата. Заодно с этим расширяется его политическое самосознание, разрастается его политическая энергия…»

«Перед социал-демократией будет стоять дилемма: либо взять на себя ответственность за временное правительство, либо стать в стороне от рабочего движения. Рабочие будут считать это правительство своим, как бы ни держала себя социал-демократия… Революционный переворот в России могут совершить только рабочие. Революционное временное правительство в России будет правительством рабочей демократии. Если социал-демократия будет во главе революционного движения русского пролетариата, то это правительство будет социал-демократическим…»

«Социал-демократическое временное правительство не может совершить в России социалистического переворота, но уже самый процесс ликвидации самодержавия и установления демократической республики даст ему благодарную почву политической работы».

В разгар революционных событий, осенью 1905 г., мы снова встретились с Парвусом на этот раз в Петербурге. Сохраняя организационную независимость от обеих фракций, мы совместно с ним редактировали массовую рабочую газету «Русское*сло-во» и в коалиции с меньшевиками – большую политическую газету «Начало». Теория перманентной революции связывалась обычно с именами Парвуса и Троцкого. Это было верно только отчасти. Период революционной кульминации Парвуса приходился на конец прошлого столетия, когда он шел во главе борьбы против так называемого «ревизионизма», т. е. оппортунистического искажения теории Маркса. Неудача попыток толкнуть германскую социал-демократию на путь более решительной политики подорвала его оптимизм. К перспективам социалистической революции на Западе Парвус стал относиться все более сдержанно. Он считал в то же время, что «социал-демократическое временное правительство не может совершить в России социалистического переворота». Его прогноз намечал поэтому не превращение демократической революции в социалистическую, а лишь установление в России режима рабочей демократии по типу Австралии, где на фермерской основе возникло впервые рабочее правительство, не выходившее за пределы буржуазного режима.

Этого вывода я не разделял. Австралийская демократия, органически выросшая на девственной почве нового континента, сразу приняла консервативный характер и подчинила себе молодой, но достаточно привилегированный пролетариат. Русская демократия, наоборот, могла возникнуть только в результате грандиозного революционного переворота, динамика которого ни в каком случае не позволила бы рабочему правительству удержаться в рамках буржуазной демократии. Начавшись вскоре после революции 1905 г., наши расхождения привели к полному разрыву в начале войны, когда Парвус, в котором скептик окончательно убил революционера, оказался на стороне германского империализма, а позже стал советником и вдохновителем первого президента германской республики Эберта.

Начиная с брошюры «До 9-го января», я неоднократно возвращался к развитию и обоснованию теории перманентной революции. Ввиду значения, которое она приобрела впоследствии в идейной эволюции героя этой биографии, ее необходимо представить здесь в виде точных цитат из моих работ 1905–06 г.г.