Красный кефир - Трофимов Сергей Павлович. Страница 3

Нашел, кого пугать. Работа в закрытых институтах давно превратила меня в гипертрофированного экстраверта. Я научился контролировать эмоции. Наш подопытный материал состоял, в основном, из людей с измененной психикой. Для многих из них чувство страха служило поводом для нападения. А нам ведь приходилось заходить к ним в клетки, делать инъекции, кормить и давать установки. После подвалов нашего института поход в какую-то пещеру казался мне увеселительной прогулкой.

– Если ты увидишь что-то странное, – наставлял меня Валера, – или почувствуешь, что за тобой наблюдают, не паникуй, а сразу обращайся ко мне. Паранойя и паника в горах недопустимы. Мы поведем вас в проверенное место, так что тревожиться не о чем.

Той ночью я снова увидел сон из прошлого. После того как эликсир земных подношений был выпит, и судороги прошли, ко мне явилась Богиня двух истин. Она сбросила одежды и опустилась на ложе рядом со мной. Рука ласкала мою щеку. Перья щекотали грудь.

– Завтра будет особый день, – прошептала она. – Мы начнем новый посев. Ты откроешь путь многим, гордый лев пустыни.

Я вновь не мог понять, как мы сливались в божественной любви. Она проникала в меня, я – в нее, но это не имело отношения к обычному совокуплению.

– В нужное время я верну тебе память. Используй мужчину, как ключ, и помни, что спрайты времени могут быть опасными. Это уже третья попытка. В первых двух нас постигла неудача. Будь осторожен.

В том сне я снова был един со своим прошлым – ближним и дальним. Два детства: одно в Летополе, другое – в Москве. Две юности, в одной из которых я был адептом Себау. Венценосный дракон скрывался в лабиринтах Сета. Гор и Исис отсекли ему задние лапы. Он жаждал мести, и этот волевой посыл уже захлестывал слои и петли времени. Я был важной фигурой в его почти непостижимых планах.

В том дальнем прошлом меня возлюбила и вознесла в высокий сан моя прекрасная богиня. Рукокрылая Маат, чьи перья были легкими, как вес души. Она направила меня к жрецам, и я въехал в Летополь верхом на огромном и свирепом льве. Принц пустыни – вот как они назвали меня. «Покажи свою силу», – велел один из служителей Сета, и я оттолкнул пески от стен на целую лигу, оставив город на вершине высокого холма. А Себау выл, задыхаясь от ярости и боли. Вихри смерчей метались по небу и земле. Дни и ночи то расширялись вдвое, то сокращались на треть. Весь человеческий род находился на грани уничтожения. Гор вернулся из мира мертвых. Врата в Дуат остались открытыми. Безумный поступок Исис подвел нас гибели. Климат менялся. Континенты уходили под воду, и волны исторгали из пучин неведомые земли. Сет, словно сеятель на поле, разбрасывал во времени своих адептов, извергнутых из пасти крокодила. Огромные армии бесстрашных и бесстрастных воинов направлялись к нам из бесчисленных кругов времени, чтобы примкнуть к легионам искалеченного дракона и восстановить гармонию на всем континууме беспредельных эонов.

Одномоментно с этим я помнил и другую юность, наши с Машкой набеги на соседские дачи, где при отсутствии хозяев мы занимались сексом на ухоженных газонах у бассейнов и цветочных клумб. Наш небольшой участок был безнадежно завоеван лопухами, а рядом находилось дачное сообщество то ли московского минюста, то ли МВД, и, естественно, ландшафты там отличались в лучшую сторону. В рабочие дни мы совершали пиратские набеги на эти острова благополучия и роскоши. Я брал в плен мою скромную Машку, и мы предавались порокам в красивых местах под пение птиц и жужжание мух.

Однажды нас едва не заловили. Это случилось на даче какого-то полковника. Я запомнил ту сцену навечно. Солнечный свет пробивался сквозь облака и листву приветливой яблони. Он танцевал веселыми пятнами на голой коже Машки, и там же, на этой коже были капли пота, упавший листок, немного грязи и роса. Так получилось, что мы не услышали, как подъехала машина, и вскочили с покрывала только в тот момент, когда заскрипели ворота. Нам пришлось спрятаться в кустах у забора за невысокой кучей сгнивших досок. Естественно, мы не успели одеться. А на лужайке осталось покрывало, две пустые пивные бутылки и смятая пачка презервативов. Благо, хоть одежду успели забрать.

Хозяин тут же заметил покрывало. Он вышел из машины, подошел к разоренному любовному гнезду и брезгливо приподнял одно из использованных резиновых изделий. «Зина? – с изумлением воскликнул он. – Ты же обещала, что этого не повторится! Убью! Я убью тебя, Зина!» Погрозив кулаком небесам, он снова запрыгнул машину, оставил на лужайке дугу примятой травы и даже не запер ворота – так торопился на разборку с благоверной супругой. Это было очень кстати, потому что впопыхах мы не заметили соседство муравейника, и наглые насекомые уже вершили свой жестокий суд.

Две жизни – первая, с большими задачами и божественным предназначением, и вторая, куцая, похожая на фарс. Великий и малый круг существования. Они вот-вот должны были пересечься. Но даже малый круг состоял из многих циклов, с помощью которых я подстраивал свое детство и юность к свершениям, предначертанным мне богами и роком. Начало выдалось нелегким. На первом этапе я был несчастным больным существом, поскольку в пятилетнем возрасте упал со второго этажа на груду битых кирпичей. Причина была элементарной. Чтобы увидеть аллею, по которой мама приходила за мной в детский сад, мне приходилось забираться на подоконник. Иначе мешал кондиционер. А наша няня всегда громко хлопала дверью. Этот звук испугал меня, и я потерял опору… Понадобился новый цикл, в котором под окном вместо груды кирпича оказалась высокая горка песка, упав на которую, я не получил ни царапины. Используя слова магической силы, я внес в тот цикл еще несколько поправок, и Внемлющий отнесся к ним благожелательно. Однако каждый новый цикл огрублял мое звено с Маат. Я не смел растрачивать магический потенциал на выправление условий моей жизни. Вот почему в ней остались больная печень, самоубийство матери и кошмарная работа в институте.

Чары сна ослабевали. Я начинал забывать себя, и только лик богини по-прежнему находился передо мной, округляясь и превращаясь в лицо спящей Машки. Уловив мое состояние, она открыла глаза и прошептала:

– Это будет особый день. Ты должен сделать все, как нужно, Лев.

Я обнял ее за плечи – мою Маат, изо дня в день сопровождавшую меня в водах времени. Я был орудием ее воли, поводырем извергнутых людей на их пути из будущего в прошлое. Она дарила мне свою мудрость и возносила мой дух в тот слой бытия, в котором обитала. Я не знал, как жить без нее. Она считала меня достойным этого союза.

Утро выдалось серым и хмурым. Валера ежился, сутулился и потирал виски. Мы загрузили вещи в их «форд-хаммер». Вера села за руль, и наше путешествие началось. Взглянув на спинку переднего кресла, я увидел знакомую царапину. Все как в прошлый раз. Цикл повторялся.

– А пещера далеко отсюда? – спросила Машка, устраиваясь рядом со мной на заднем сидении.

– Не очень, – со смехом ответила Вера. – Километров сто восемьдесят, но кое-где придется пробираться по бездорожью, так что рассчитывайте на четыре-пять часов езды.

Алтай! Красивейшее место на Земле. Леса, ручьи, загадочные скалы. Бегущие по небу облака. Смесь тундры, гор и тайги. Мистический центр человеческой культуры и истории.

– Вы слышали историю про принцессу Укока? – спросил у нас Валера.

– Про мумию девушки, найденную в глыбе льда? – уточнила Машка.

– Да. Но она не мумия. Она была одной из стражниц нашего мира. Защищала врата, ведущие в подземное царство. Ради этой цели она пожертвовала жизнью. Однако люди предали ее. Они вскрыли могилу принцессы, надругались над ее останками и превратили их в музейный экспонат. С тех пор Алтай не знает покоя. Когда прах, пролежавший во льду две с половиной тысячи лет, извлекли из кургана, горы содрогнулись от возмущения, и среди ясного неба грянул гром, предупреждая грабителей могил о великом святотатстве. Но души тех людей погрязли в честолюбии и алчности.

В похмелье Валерий становился излишне великоречивым.