Люблю, убью, умру... - Тронина Татьяна Михайловна. Страница 72

— Вот ты где, — сказал Денис, заходя в комнату. — А я ищу тебя по всему дому.

— Что, боишься, что я сбежала? — усмехнулась я. «Художественный образ — широкое и многоаспектное понятие, которое связано не только с образами персонажей литературных произведений, но и с конкретными деталями повествования. Например…»

— Боже, как интересно! — заглянул через мое плечо Денис. — Ничего не понимаю. О чем ты пишешь?

— Об ангелах, — коротко ответила я.

— Разве о них можно так много писать? Ангел — это ангел, а у тебя тут книг и всяких бумаг целый центнер.

— В общем, ты прав, но в понятие «ангел» каждый писатель вкладывал все, что угодно. Ангел как символ смерти, любви, страдания, бескорыстной любви, ангел карающий, утешающий и прочая, и прочая…

— Милая моя. — Он встал на колени, уткнулся лбом мне в плечо. Я хотела оттолкнуть его, но передумала — кажется, он не собирался позволить себе большего. Он просто был рядом. — Ты такая умная…

— Это тебя раздражает?

— Нет. Даже наоборот. Женщина и должна заниматься чем-то таким возвышенным. Женщина-бухгалтер, бизнес-леди — это как-то не то. Я даже не знаю, на что это похоже… На цветок из картона. Только ты — настоящая.

— Флер де Лис?

— О-о… — вздох восхищения и благоговения.

— Ты старомоден.

— Возможно. Есть еще другой вариант — я просто тебя люблю, и все, что ты делаешь, кажется мне прекрасным.

— Денис…

Он протянул ко мне руки, как будто хотел обнять, но потом отвел их назад.

— Все-все, не буду, не смотри на меня так… Кстати, а как словарь расшифровывает это слово?

— Ангел, от греческого, — вестник, бесплотное существо, посредник между богом и людьми.

— Ну вот, как все просто! А люди столько книг на эту тему написали… — благодушно произнес он, перебирая книги на столе.

— У Брокгауза и Евфрона есть большая статья… Я вставила диск, открыла электронный словарь.

— Вот, послушай, что они говорят — «…ангелы духовны и бестелесны или, может быть, имеют некое эфирное тело; если они принимают видимый образ — это только случайная форма, а не постоянное бытие. Для ангелов не существует никаких пространственных условий, но они вездесущи. Они более совершенны, чем первозданный человек, но в совершенстве ограничены; несмотря на быстроту и глубину разумения, не всеведущи, несмотря на чистоту и святость, могут подвергаться искушениям. Они сотворены свободными, а потому могли свободно устоять в добре, как святые ангелы, и пасть, как злые духи…»

— Ты когда-нибудь их видела? — вдруг спросил Денис. Он не шутил, не иронизировал — смотрел на меня с любопытством и уважением.

— Видела… один раз, — осторожно ответила я. Отель «Билив». Мы, пьяные и веселые, играли в снежки во дворе у старой избушки с таким претенциозным названием, и то ли Мишель, то ли Альберт закричал, что видит ангела, летящего по небу. Я ничего такого не видела — но сейчас, спустя время, искренне верила, что ангел тогда действительно пролетел неподалеку от нас. Потом мы с Сашей болтали о какой-то чепухе, наверху ворочался Альберт, укладываясь спать… Добротный коттедж Дениса и скромный «Билив». Я, конечно, не за рай в шалаше, но… здесь ангелы почему-то не летают.

— О чем ты думаешь? Ты опять о нем думаешь? — с отчаянием произнес Денис.

— С чего ты взял? — холодно спросила я.

— У тебя на лице написано. Это жалостливое выражение, этот тоскливый взгляд… — Он уже откровенно злился.

— Послушай… Ты и так уже отнял у меня все. Теперь ты даже мысли мои хочешь контролировать?

Он тут же опомнился:

— Прости… Прости! Это я по старой привычке… Но ты же видишь, что я стараюсь исправиться. Я пытаюсь изменить себя в лучшую сторону — хочу нравиться тебе, Лис.

— Не сломайся, подстраиваясь под меня.

— Вот! Ты сама ерничаешь, сама пытаешься меня подколоть… Лис, в общем, я не за этим сейчас к тебе пришел.

— А зачем? — безразлично спросила я.

Денис встал и, сложив ладони у груди, прошелся несколько раз по комнате, от стены к стене. Он напоминал полководца, который обдумывает сражение, которое ему предстоит в ближайшее время.

— Давай поженимся, Лис!

— Опять ты об этом…

— Нет, правда. Хочешь, составим брачный контракт — я перепишу на тебя все, чем владею, ты будешь пользоваться неограниченными правами, и все такое… Я, конечно, не арабский шейх, но по нынешним временам вполне даже обеспеченный человек.

— Купить хочешь? — засмеялась я. — Ах, брось, ты же знаешь — мне мало надо…

— Знаю-знаю — немного одежды и апельсины. Или мандарины… Я очень хочу, чтобы ты была моей, Лис. Носила мою фамилию, жила в моем доме… Нет, хочу тебя не как вещь — ведь я говорил тысячу раз, что просто пытаюсь как-то выразить свои чувства к тебе, придать им материальную форму, что ли.

— Я поняла, зачем ты хочешь на мне жениться, но не поняла, какая мне от этого выгода. Я свободна, зарабатываю достаточно для того, чтобы ни в ком не нуждаться, — пусть не бог весть сколько, но прожить можно. И на мандарины хватает, и на модную одежду, если ее во время сейлов… то есть распродаж, приобретать. Зачем мне ты, Денис?

— Вот оно! Я ждал этого вопроса… — Он перестал бегать и уселся в кресло передо мной, достал из кармана электронную записную книжку, нажал кнопочку. — Вот… я тут даже записал. Первое — финансовая поддержка. Хотя мы это обсудили… Второе — возможность реализовать свои желания. Лис, все, что ты хочешь, я готов предоставить тебе.

— Это относится к пункту номер один, — уточнила я.

Ладно, тоже пропускаю… Психологический аспект. Лис, любая женщина, даже в наш век феминизации, боится одиночества. От века создано, чтобы мужчина был рядом с женщиной. Чем плох я? Я всем тебе подхожу, я буду лучше, чем другие…

— Одиночества я не боюсь, и официальная регистрация в наше время уже устарела. Неактуально.

— Ох, Лис, какая ты упрямая… — Он еще пощелкал кнопочками в своей записной книжке. — Пункт четвертый…

— Третий.

— Господи, ты откровенно издеваешься… — вздохнул Денис, однако терпеливо продолжил: — Лис, ты хочешь детей? Мы, правда, никогда этот вопрос не обсуждали… Но отчего же не поговорить на такую важную тему.