Русалка для интимных встреч - Тронина Татьяна Михайловна. Страница 11

— Илья? Да бог с тобой, Пирогова! — возмутилась Лида. — Ты ошибаешься. Он не вредный. Он просто взрослый человек… Не забывай — ему уже девятнадцать!

— Что ж, если он такой взрослый, ко всем другим можно относиться так… так снисходительно-иронично? Знаешь, мне показалось, что он буквально выгнал меня.

— Как это? — с недоумением спросила Лида. — Он тебе что, прямо так и сказал — уходи отсюда, Пирогова, у нас с Ванькой мужской разговор?

Валя покачала головой:

— Нет, все по-другому. Он ничего такого не говорил… Но я чувствовала, как он хочет, чтобы я поскорее ушла.

— Это очень субъективное умозаключение, — наморщив лоб, снисходительно произнесла Лида.

— И почему ты его называешь Ванькой? — вдруг рассердилась Валя. — Никакой он не Ванька, он Ванечка. Или Ваня. Или просто Иван…

— Ванечка!.. — фыркнула Лида и захохотала. — Нет, вы подходите друг другу, это точно! Ванька и Валька!

— Тебе что, и мое имя не нравится? — насупилась Валя.

— Да как сказать… В общем, оно тоже звучит как-то по-простонародному. Валентина… У нас техничку в школе так зовут. И еще старуху так одну зовут, которая нам молоко приносит, — баба Валя… Да, вспомнила — библиотекаршу в Москве тоже зовут Валентиной. Валентина Лаврентьевна… Бр-р!

— Ты не любишь библиотекарей?

Библиотекарь! — с презрением воскликнула Лида. — Вот уж последнее дело, каким бы я стала в жизни заниматься! По-моему, это ужасно — всю жизнь выдавать кому-то книги. Запах книжной пыли, формуляры всякие… «В отделе юношеской литературы этого издания нет, идите в читальный зал»; «Ах, вы забыли вернуть справочник юного натуралиста, верните его в десятидневный срок!»…

У Вали было отчетливое ощущение того, что они с Лидой сейчас поссорятся. Они редко ссорились, тем более что в Москве им не каждый день приходилось встречаться — жили-то в разных местах, двадцать минут на троллейбусе или две остановки на метро.

— Лаптий, немедленно прекрати! — грозно произнесла Валя.

— А что, что тебе не нравится? Правда? Да, я не стала врать, я честно сказала, что твое имя кажется мне простонародным, ну и что такого? Я должна была сказать — «ах, Валечка, у тебя самое замечательное имя на свете, я им даже хочу назвать свою любимую морскую свинку»?

Углы губ у Вали дрогнули — ей вдруг ужасно захотелось рассмеяться, но она должна была показать Лиде, что не намерена спускать обид. Она еще сильнее свела брови.

— А, ты мечтаешь стать библиотекаршей, наверное! — воскликнула Лида, словно на нее снизошла догадка. — О, прости, прости! Я и не знала, что так грубо отозвалась о твоей мечте…

— Ничего я не мечтаю, — Валя быстро закрыла ей рот рукой. — И вообще, прекрати, в последний раз предупреждаю. Я знаю, чего ты на меня взъелась…

— Чего? — с любопытством спросила Лида, отпихнув ее руку. — Чего же?

— Я просто Илюшеньку твоего осмелилась критиковать… Он тебе очень нравится, да?

Лида замолчала и закрыла на несколько мгновений глаза. Лицо у нее при этом стало очень серьезное, даже печальное. Из-под светлых ресниц выкатилась слезинка. Валя знала, что ее подруга склонна к слезам и по любому поводу готова плакать и даже рыдать, но сейчас эта слезинка произвела на нее ошеломляющее впечатление.

— Ты его так любишь, да? — с изумлением переспросила Валя. — Господи, Лаптий, ты его так любишь?!

— Ага, — сказала Лида и громко хлюпнула носом. — Я о нем все время думаю. Даже когда сплю! Как ты считаешь, я ему нравлюсь?

— Конечно! — горячо воскликнула Валя. — Ты ему очень даже нравишься!

— А почему он мне свиданий не назначает? — совершенно другим, сварливым тоном произнесла Лида. — И вообще… Мне иногда кажется, что он меня просто как друга воспринимает, и все.

— Ну не все сразу! — великодушно сказала Валя. — Быстро только кошки родятся…

— А если он… ну, это… А если он захочет, чтобы мы занимались любовью? — прошептала Лида. — Пирогова, что мне тогда делать? Я же не смогу ему отказать, не смогу, не смогу…

— Ну я не знаю, — честно произнесла Валя. — Вообще, мне кажется, это рано. И лучше это делать после замужества.

— Какая же ты дикая! Прямо как неандерталец! — с восторгом и злостью воскликнула Лида — она не могла говорить спокойно, ее слишком волновала затронутая тема. — Я тебе знаешь, что скажу…

— Что?

— Что мы с тобой, наверное, последние девственницы на свете! Ты посмотри, что вокруг творится… Нам уже шестнадцать лет, а мы… Джульетта в четырнадцать лет была замужем за Ромео.

Так то времена были другие! — возразила Валя. — Тогда люди жили лет до тридцати, максимум сорока.

— Что, правда?! — поразилась Лида.

— Я сама в одной книжке читала! Тогда были страшная грязь и антисанитария… Если вовремя не женишься, то все, поезд ушел — или чума тебя подкосит, или холера.

— Нет, но все равно, — упрямо произнесла Лида. — Нам шестнадцать. Джульетта уже два года как была в гробу, а мы…

— И что ж теперь, на первого встречного бросаться?

— Нет, но… И вообще, Илья не первый встречный, я его люблю.

— Если это будет, то должно быть красиво, — вдруг задумчиво произнесла Валя. — Просто так заниматься сексом — скучно, я так думаю.

— А ты? — с жадным любопытством спросила Лида. — Тебе ведь тоже Ваня нравится, да?

— Да, — кивнула Валя. И вдруг вспомнила, как тот вызволял ее из куста смородины, как они потом лежали рядом в гамаке, как он положил ее руку на свое лицо. — Говорят, что человек только один раз в своей жизни может по-настоящему любить.

— Это как в песне Анны Герман? «Один раз в год сады цветут…» Нет, если б все так было, то человечество давно бы вымерло. Даже быстрее, чем от холеры!

На завтрак Клавдия Петровна приготовила хек, который с боем отвоевала ранним утром в автолавке. Хек был старым, с резким, специфическим рыбным запахом, который не могли отбить даже специи. Кроме того, он был сварен с большим количеством лука, а Валя не любила вареный лук.

Она сидела над тарелкой и грустно водила по ее краю ложкой. Улучив момент, когда мать вышла на минуту, Валя повернулась к Арсению Никитичу и шепотом спросила: