Явление тайны - Баркер Клайв. Страница 43

– Что «прекрати»?

– Подсовывать свои картинки. Убери их!

– Не бойся. Это реальный мир.

– Нет! – закричал Хови. – Нет! Нет!

Он поднес руки к лицу в надежде заслониться от кошмара, но его руки оказались заодно с врагом.

На обеих ладонях он увидел собственные глаза, которыми он смотрел на себя. Это оказалось слишком Хови вскрикнул от ужаса и медленно повалился вперед. Рыбы сверкали, костры играли языками, и казалось, он вот-вот будет поглощен.

Едва он ударился о землю, как все исчезло, словно кто-то невидимый повернул выключатель.

Он полежал немного и убедился, что никаких новых метаморфоз с ним не происходит, потом снова взглянул себе на руки: к счастью, там уже не было глаз. Он рывком вскочил на ноги. Чтобы лучше чувствовать связь с реальностью, он крепко ухватился за нижнюю ветку.

– Ты разочаровываешь меня, Хови, – вновь раздался голос.

Хови наконец-то понял, откуда доносится голос: ярдах в десяти отсюда была поляна, залитая светом. Словно купаясь в лучах, там стоял человек, слепой на один глаз. Его волосы были стянуты сзади в хвост. Здоровым глазом человек пристально смотрел на Хови.

– Достаточно ли отчетливо ты меня видишь? – спросил он.

– Да, – ответил Хови. – Достаточно. Кто ты?

– Меня зовут Флетчер, – последовал ответ. – Ты – мой сын.

Хови сильнее вцепился в ветку.

– Я… кто?

На худом лице Флетчера не мелькнуло и тени улыбки. Каким бы абсурдом ни казались эти слова, Хови понял, что человек не шутит. Флетчер вышел из круга деревьев.

– Терпеть не могу прятаться. Особенно от тебя. Но тут было слишком много людей! Сновали повсюду. – Он развел руки в стороны, охватывая жестом лесок. – Всюду! Все хотели увидеть, как поднимут труп, представляешь? Потратить на это целый день!

– Ты сказал «сын»? – спросил Хови.

– Сын, – ответил Флетчер. – Хорошее слово, правда?

– Ты шутишь?

– Ты же и сам знаешь, что нет. – Флетчер оставался серьезным. – Я давно уже зову тебя.

– Как ты проник в мои мысли?

Этот вопрос Флетчер оставил без внимания.

– Мне понадобилась твоя помощь. Но ты долго сопротивлялся. Наверное, на твоем месте я поступил бы так же – повернулся бы спиной. Фамильная черта.

– Я тебе не верю.

– Тебе не следовало сопротивляться видениям. Это был хороший трип, не так ли? Давненько я этого не делал. Я всегда предпочитал мескалин, но сейчас он, кажется, не в моде.

– Понятия не имею.

– Ты такого не одобряешь.

– Не одобряю.

– Плохое начало. Тем не менее, думаю, теперь все пойдет на лад. Видишь ли, твой отец сидел на мескалине. Мне нужны были эти видения. Тебе же тоже нравилось. По крайней мере, сначала.

– Меня от них тошнит.

– Просто слишком много сразу, вот и все. Привыкнешь.

– Ни за что.

– Но тебе придется привыкнуть, Ховард. Это не моя прихоть, это необходимый урок.

– Урок чего?

– Смысла бытия. Алхимия, биология и метафизика в одном флаконе. Я потратил много времени, чтобы понять это, но в результате стал тем, кем стал. – Он ткнул указательным пальцем на свой рот. – Хотя вполне может быть, что я, с твоей точки зрения, представляю собой жалкое зрелище. Наверное, бывают и лучшие способы познакомиться со своим отцом, но я хотел, чтобы ты ощутил вкус чуда, прежде чем мы встретились.

– Это сон, – сказал Хови. – Я слишком долго смотрел на солнце, и у меня расплавились мозги.

– Я тоже люблю смотреть на солнце. Однако это не сон. Оба мы здесь, сейчас и делимся своими мыслями. Это реально, как жизнь. – Он раскинул руки. – Подойди, Ховард. Дай мне тебя обнять.

– Ни за что.

– Чего ты боишься?

– Ты не мой отец.

– Хорошо, пусть так, – согласился Флетчер. – Я один из них. Был у тебя и другой отец. Но поверь мне, Ховард, я важнее.

– Что за чушь!

– Почему ты злишься? – спросил Флетчер. – Неужели из-за этой нелепой любви к дочери Яффа? Забудь о ней, Ховард. Хови снял очки и, прищурившись, посмотрел на Флет-чера.

– Откуда ты знаешь о Джо-Бет?

– Мне открыто все, что есть в твоем сознании. По крайней мере, с тех пор как ты влюбился. И мне это не нравится еще больше, чем тебе.

– А кто сказал, что мне это не нравится?

– Сам я никогда в жизни не влюблялся, но через тебя узнал вкус любви, и он оказался не слишком сладким.

– Если ты и ее…

– Она не моя дочь. Ее отец – Яфф, и он живет в ее мыслях так же, как я в твоих.

– Это все-таки сон, – опять сказал Хови. – Это должен быть сон. Все тот же гребаный сон.

– Тогда попробуй проснуться, – предложил Флетчер.

– Что?

– Я говорю, если это сон, попробуй проснуться. И давай покончим со скептицизмом и перейдем к чему-нибудь более полезному.

Хови снова надел очки и снова четко увидел Флетчера. На лице у того по-прежнему не было ни тени улыбки.

– Давай! Пора разделаться с твоими сомнениями, у нас не так много времени. Это не игра. И не сон. Это жизнь. Если ты мне не поможешь, под угрозой окажется не один твой романчик.

– Пошел ты! – Хови стиснул кулаки. – Сейчас я проснусь. Смотри!

Он изо всех сил ударил кулаком по стволу ближайшего дерева, так, что дрогнули ветки. Несколько листьев сорвались вниз. Хови ударил по грубой коре еще раз. Ничего не произошло. Удар отозвался в руке тупой болью. Он ударил еще и еще раз. Но ничего опять не случилось, кроме того, что еще и еще раз он почувствовал боль. Флетчер не испарился, он остался стоять, где стоял, такой же реальный, как прежде.

Хови снова ударил по дереву, до крови ободрав костяшки пальцев. Стало еще больнее, и ничего не изменилось. Однако Хови, не желая признать поражение, продолжал отчаянно бить по стволу.

– Это всего лишь сон, – сказал он себе.

– Ты не проснешься, – предупредил его Флетчер. – Остановись, пока не сломал себе что-нибудь. Пальцы не так просто заживают.

– Просто сон… Это сон…

– Ну хватит уже.

Ховардом двигало не только желание проснуться. Еще в нем кипел гнев и на Джо-Бет, и на ее мать, и на свою мать, и на себя самого – такого глупого в этом мире, оказавшемся дьявольски мудрым и изощренным. Только бы проснуться, и больше он никогда не сделает ни одной глупости!

– Ты сломаешь себе руку, Хови.

– Я хочу проснуться.

– Ну и как?

– Хочу проснуться.

– Что ты будешь делать со сломанной рукой, если Джо-Бет захочет, чтобы ты ее обнял?

Хови остановился и взглянул на Флетчера. Боль в руке вдруг стала невыносимой. Краем глаза он заметил, что кора дерева окрасилась ярко-алым. Его затошнило.

– Она… не хочет, чтобы… я ее обнимал, – шепотом произнес он. – Она… заперла дверь…

Разбитая рука беспомощно повисла. Хови знал, что она кровоточит, но взглянуть не посмел. Пот, выступивший на лице, мгновенно стал ледяным. Суставы окостенели. Голова закружилась, и Хови, вытянув дрожавшую руку, закрылся от солнца и от взгляда Флетчера (темного, невидящего, как взгляд самого Хови).

Солнечный луч пробился сквозь листву и коснулся его лица.

– Это… не сон, – пробормотал он.

– Стоило ли так стараться? – различил он сквозь звон в ушах голос Флетчера.

– Меня… сейчас… стошнит…

– Я не слышу тебя, сынок.

– Не могу видеть свою…

– Кровь?

Хови кивнул. Это была ошибка. Мозг будто бы сдвинулся внутри черепной коробки, нарушив привычные связи. Язык обрел собственное зрение, уши ощутили вкус воска, а глаза – влажное прикосновение век.

«Все», – успел подумать Ховард и потерял сознание.

– Заключенный в недрах скалы, я так долго ждал света. И вот я здесь. Но мне некогда радоваться свету. И некогда радоваться тебе, как отец радуется своему сыну.

Хови застонал. Мир не исчез, и, чтобы это увидеть, нужно было лишь открыть глаза. Однако Флетчер не торопил.

– Я понесу тебя.

Хови и впрямь почувствовал, как отец понес его на руках в темноту. Руки Флетчера казались огромными. Или это он, Ховард, уменьшился и стал ребенком?

– Я никогда не собирался становиться отцом, – сказал Флетчер. – Все время что-то мешало. Но Яфф решил завести детей, чтобы иметь помощников в этом мире. Пришлось сделать то же самое.