Приятно познакомиться - Твердов Антон. Страница 61

Ленчик прерывисто вздохнул и вылез из машины.

— А водилу вашего поставите на вход, — инструктировал капитан. — Чтоб никого не впускал, никого не выпускал.

— А кто же будет задержанных охранять? — поинтересовался Ефремов.

— Каких задержанных? — удивился Ряхин.

— Мы, это, — хихикнул Галыбко, — когда типа улицы патрулировали, поймали еще двух типов. Представляете, товарищ капитан, бегут по улице два мужика, один такого стремного вида, а другой еще хуже.

— В смысле? — переспросил Ряхин. — Выражайтесь более определенно.

— Ну, два мужика, — сказал Галыбко. — Один, говорю, стремный. А второй одет в детский матросский костюмчик, хотя давно уже не ребенок, а наоборот, престарелый такой, седоватый, здоровенный и толстый. Явный псих. Одежда на нем расползается по швам, улыбочка идиотская, а самое главное — эти два мужика скованы наручниками.

— Мы сразу заметили, что что-то тут не так, — добавил Ефремов. — Идут два голубчика и за ручки держатся, как в детском садике. Я думал, голубые. А я этих извращенцев вообще не перевариваю. Догнали мы их, спросили документы, а они как брызнут в разные стороны.

— Они же в наручниках были? — продолжал недоумевать Ряхин. — Как они могли в разные стороны?

— Так они сначала брызнули, потом цепь натянулась, и они друг на друга повалились. Мы их и взяли. Они в машине сидят, в ящике. Тихо сидят.

— Вы на операции находитесь, — неодобрительно буркнул капитан. — Зачем вам лишние задержания понадобились?

— Да они же в наручниках шли! — заволновался Галыбко. — Непорядок!

— Они — педики, — проворчал Ефремов. — Я бы таких вообще расстреливал.

— Ну и не мешают они, они же заперты, — сказал еще Галыбко. — Тихо, я говорю, сидят.

— Ну, если тихо, пускай и дальше сидят, — разрешил Ряхин. — Они в наручниках и заперты — никуда не денутся. Так где ваш водила?

Из машины, в которой приехали Ефремов и Галыбко, вывалился хмурый детина в спортивных штанах и военном ватнике.

— Кто в сауну входить и выходить будет оттуда? — осведомился детина. — Пятый час утра. Все добрые люди спят уже.

— Становись ко входу, — отбарабанил Ряхин. — Личное оружие есть? Э, да водителю личное оружие не положено, у меня из головы вылетело.

— Личное оружие у меня всегда с собой, — отозвался детина. — Под сиденьем. Монтировка называется.

— Какое же это личное оружие? — удивился капитан Ряхин.

— Очень хорошее, — сказал детина и неожиданно ухмыльнулся. — Я им владею виртуозно, как монахи Шаолинь своими палками. Я, понимаешь, пять лет дальнобойщиком отработал, а жена у меня была стерва и блядь. Работала старшим инструктором в секции по этому, фехтованию. Ну и конечно, фехтовальщиков этих таскала на себя, как ненормальная. Слаба была, короче, на передок. Так я, как из рейса возвращался, с мужиками в гараже не сидел и литруху не распивал. Я сразу монтировку хватал, брал такси, мчал домой, звонил в дверь, я на первом этаже жил, и под окно. Ни один кобель еще целым не уходил. Хотя пару раз мне сопротивление оказывали, ну, шпагами этими своими спортивными. Только монтировка, — детина повернулся к кабине, покопался под сиденьем и извлек замасленную металлическую палку с набалдашником на конце, — только монтировка, — любовно глядя на палку, договорил он, — всегда надежнее оказывалась.

Ефремов юмористически хрюкнул. Галыбко откровенно заржал. А капитан Ряхин крикнул:

— Отставить лишние разговоры! — после чего отправил детину на его пост, ко входу в сауну «Малина», а сам короткими перебежками направился в сторону подворотни, ведущей ко внутреннему двору сауны.

Ефремов и Галыбко, переглянувшись, зашагали следом за капитаном. Позади всех, поскуливая и боязливо оглядываясь по сторонам, трусил Ленчик.

Во внутреннем дворе и вправду стоял черный джип. Водителя там не было. Капитан Ряхин глубокомысленно проговорил:

— Ага, — и указал на открытую дверь в подвал.

Капитан Ряхин вошел в подвал первым. Услышав негромкое его восклицание, вбежали за ним и Ефремов с Галыбко. Ленчик остался снаружи.

— Вот, — проговорил капитан, указывая своим подручным на полулежащий у стены труп в мохнатом спортивном костюме.

— Убили, — констатировал Галыбко, по обыкновению глупо хихикнув.

— А я его знаю, — неожиданно заявил Ефремов. — Это Василий Стрельцов по кличке Тампакс. Ориентировки на него раз в год примерно поступают. Вор в законе. Беспредельщик, каких мало. Болтают, что наш кандидат в мэры Андреев когда-то с ним дружбу водил. Когда еще все бизнесмены работали только с подачи бандюганов. Я еще статью читал лет пять назад, называется «Бизнесмены и бандиты — друзья или враги?». Конечно, после публикации Андреев в суд подал на журналиста, чтобы свое честное имя отстоять.

— Ну и что? — поинтересовался Галыбко.

— Ну и отстоял, — сказал Ефремов. — Журналиста быстренько грохнули — сожгли вместе с компрометирующими документами, квартирой, семьей и другими жильцами его бывшего пятиэтажного дома, так что Андреев легко доказал свою непричастность к темным делам. Тампакс. Надо же. Что-то давно про него ничего слышно не было.

— Теперь точно больше ничего не услышим про него, — добавил Галыбко, хихикнул и показал пальцем, — труп.

Капитан Ряхин вдруг сосредоточенно подобрал губы и склонился над телом.

— Какой же это труп? — проговорил он, подержав пальцы под подбородком лежащего. — Вполне живой человек. Только без сознания.

— Чем это его так? — поинтересовался Галыбко. — Следов вроде нет никаких. Башка у него бритая, а на башке ни шишки, ни ссадины.

Ефремов, угрюмо сопя, присел на корточки и приоткрыл Тампаксу веко.

— Зрачков нет, — сообщил он, — закатились. Точно обморок. Или просто обдолбался сильно. Как бревно.

Как бы для демонстрации Ефремов, выпрямившись, пнул Тампакса в бок. Бесчувственное тело съехало по стене на пол.

— Хватит, — проговорил капитан Ряхин. — На обратном пути заберем. А пока обыщите его. На предмет колющих-режущих предметов, оружия и наркотических веществ.

Галыбко с профессиональной ловкостью обшарил карманы Тампакса и интуитивно выявил местонахождение бумажника, сноровисто припрятал бумажник в рукав, а на всеобщее обозрение извлек пистолет системы ТТ, упаковку презервативов, похожую на табакерку маленькую коробочку с сизым порошком внутри. Капитан Ряхин осторожно принял от Галыбко коробочку, взвесил ее на руке, открыл, понюхал содержимое и сдержанно чихнул.

— Вот и отлично, — проговорил он, кладя в карман коробочку, а затем и пистолет и упаковку презервативов. — Основание для ареста есть. А теперь вперед.

— А этого куда? — спросил старшина.

— Говорю, на обратном пути заберем, — ответил Ряхин. — Вперед.

И они пошли вперед.

Несколько минут Никита колебался — куда ему пойти. Идти в ту сторону, где скрылись двое в черном, было страшно. В обратном направлении — тоже жутковато.

— Ладно, — вслух произнес он и тут же осекся. Так глухо и мрачно прозвучал его голос в подвальной тесной пустоте.

«Ладно, — мысленно проговорил он, — пойду за этими. Все-таки они меня отпустили. Значит, трогать больше не будут. К тому же они явно знают, где здесь выход. А если я обратно пойду, то проброжу в этих катакомбах остаток ночи».

Придя к такому выводу, Никита осторожными шажками стал продвигаться по подвальному коридору. Черт его знает, сколько длился коридор и сколько Никите встретилось по пути ответвлений. Решив не сворачивать с прямого пути, он добрый час пробирался вперед и наконец заметил, что исчезла грязь под ногами, сменившись покрытым сухой пылью бетоном, коридор свернул влево, и в одной из стен стали встречаться крохотные оконца, за которыми свинцово мерцала ночь.

— Значит, уже скоро выход, — пробормотал Никита и ускорил шаг.

— Что-то тихо там — снаружи, — проговорил Антон, звякнув цепью наручников.

Прикованный к нему Витя успел уже задремать, хотя в железном ящике патрульной милицейской машины было довольно прохладно, а Витя был одет только в легкий матросский костюмчик, оставлявший неприкрытым не менее восьмидесяти процентов его тела.