Реквием для хора с оркестром - Твердов Антон. Страница 43

Никита снова оглянулся по сторонам. Поморщился мучительно, словно принимая какое-то сложное для себя решение.

— Ладно, — хрипло проговорил он наконец, — расскажу. Только не здесь. Не в этой комнате. А у тебя.

— У меня так у меня, — легко согласился Махно, — пойдем.

Никита поднялся было и шагнул к Махно, но вдруг плаксиво сморщился и снова вернулся в свой угол.

— Ты чего? — изумленно спросил Махно.

— Не могу… — едва слышно ответил Никита.

— Что не можешь?

— Не могу разобраться в самом себе, — сказал Никита, — понимаю, что мои видения имеют непосредственное отношение к прошлому… в мире живых, но… не понимаю, какое именно отношение. Словно… там что-то случилось и… И теперь…

Махно почесал в затылке.

— Вот что, — медленно проговорил он, — развеяться тебе надо. Пожалуй, сейчас издам приказ номер 561, по которому на время аннулируется приказ 560. То есть выпущу тебя погулять на поверхность. Как ты, согласен?

Никита думал недолго.

— Согласен, — сказал он, — может быть, дело и в самом деле только в том, что мне просто нужно развеяться. Хотя…

— Но смотри! — предупредил Махно. — Конечно, времени прошло уже достаточно с тех пор, как легавые тебя потеряли из виду, но все равно забывать о том, что ты в розыске, пока не нужно.

Никита снова поднялся на ноги.

— Пойдем, — сказал он.

— Погоди, — проговорил Махно, — не так быстро. Надо сначала написать приказ, сформулировать, так сказать. Потом завизировать у начальства, то есть у меня… А! — скривился он. — Ладно! Никогда терпеть не мог всю эту канцелярщину. Для успешного совершения переворота, конечно, необходима железная дисциплина, но сейчас можно обойтись и без нее. Айда к проходу.

Они вышли из комнаты, прошагали по длинному и темному коридору и очень скоро оказались в большой зале, прямо в центре которой сидели на полу Рододендрон и Барся. Рододендрон чистил затвор пистолета-пылесоса, а Барся лениво щелкала челюстями, стараясь поймать гудящую в спертом воздухе подземелья громадных размеров муху. Муха, судя по всему, нисколько не боялась Барсю и, казалось, просто развлекалась тем, что подлетела вплотную к саблезубой морде, а потом улепетывала под потолок, смешно размахивая перепончатыми крылышками.

Заметив батьку, Рододендрон поспешно поднялся, лязгнул пистолетом-пулеметом и взял «на караул». Барся тряхнула тяжелой башкой и тоже вскочила на все четыре лапы.

— Развели бардак, — недовольно покосился Махно на жужжащую под потолком муху, — если так дальше пойдет, у нас и тараканы заведутся. И как только эти мухи проникают в подземелье? Все входы и выходы закупорены тщательно — маленький комарик не пролезет, а тут такая здоровущая.

— Так это одна и та же муха, — отвечал Рододендрон, — я ее давно уже здесь вижу. Залетела, наверное, когда-то, а потом мы входы и выходы законопатили. Ей деваться некуда, вот она и живет тут. А что? Не мешает. Даже наоборот — Барсю вот развлекает. Сначала Барся на полном серьезе за ней гонялась, а теперь они типа играют.

— Отставить игрушки во время стояния караула! — приказал Махно. — Перенести на личное время. Ладно, не об этом речь. Открой-ка нам люк.

— Какой? — переспросил Рододендрон.

— Тот самый, — ответил Махно, — какой… В этом крыле подземелья только один люк.

— Наружу? — изумился Рододендрон.

Махно кивнул.

— Начинаем переворот? — помедлив, шепотом спросил Рододендрон. — Неужели? Наконец-то…

— Ничего мы не начинаем, — терпеливо пояснил батька. — Просто боец Никита получил одно ответственное задание, которое обязательно должен выполнить как можно скорее. И чем быстрее ты откроешь люк…

— Понял!

Козырнув по-военному, Рододендрон ринулся к противоположной стене, где темнел массивный металлический люк с ручкой посередине. Произведя какие-то замысловатые манипуляции с ручкой, он толкнул люк ногой. Железо натужно заскрипело, но не поддалось. Тогда Рододендрон стал бить кулаком в люк и скоро выбил неправильной формы круг оранжевого света.

— Готово, — почему-то шепотом проговорил он, отходя в сторону.

— Иди, — сказал Махно, обращаясь к Никите.

Никита шагнул к открытому люку, но вдруг слетевшая с потолка огромная муха спикировала вниз, едва не сбив Никиту с ног, — метнулась к люку и, отчаянно завизжав, забилась в зубах у вовремя подскочившей Барси.

— Молоток, — похвалил Рододендрон тигрицу, — хорошая реакция.

Барся осторожно держала муху за крыло, очевидно, решая, как поступить со своей пленницей в дальнейшем.

Никита пожал плечами и полез в люк.

— Осторожнее там! — крикнул ему напоследок Махно. — Не лезь на рожон! И помни: увидел ифрита — прячься! Не можешь прятаться — беги! Только не приведи за собой хвост.

— Знаю, — отозвался Никита, который заметно повеселел в предвкушении первой за долгое время добровольного заточения прогулки, — не маленький. Да что ифриты — они по двое ходят, а двоим-то я всегда наваляю…

— Черт! — скривился батька, как от зубной боли. — Сколько раз просил не произносить при мне этого слова…

— «Наваляю»? — удивился Никита, но тут же вспомнил имя местного правителя, полностью созвучное форме только что озвученного глагола — На Вал Ляю. — Забыл, Нестор, извини. Я ведь из-за этого На Вал… уже один раз чуть не схлопотал. Пошел с полуцутиком в кабак, пообещал навалять кому-то, а тут на меня и накинулись — не произноси, мол, всуе… Едва ушел. Странное у него имя какое-то. Еще бы назвался — Вре Жу. Или — Дам В Торец. Или Пробью В Контрабас…

— Слышали про твои похождения, — проговорил Махно, — не держи долго люк открытым. Валяй… В смысле — давай. И возвращайся поскорее. Условный стук ты знаешь.

— Знаю, — сказал Никита и исчез в люке.

Рододендрон тут же закрыл за ним люк и с помощью той же ручки запер замок.

Махно одобрительно кивнул ему. А Барсю легонько шлепнул по загривку.

— Выпусти муху, — сказал он. — Жрешь всякую гадость…

Барся послушно разжала клыки. Муха вылетела из ее пасти, но не взлетела под потолок, а почему-то ринулась к люку, ударилась о железо и шлепнулась в грязь. Снова поднялась и снова приложилась башкой о запертый люк. Упав и на этот раз, она лежала почти два сглота, но поднявшись в воздух, опять принялась безуспешно штурмовать непреодолимую преграду.

— Странная какая-то, — пожал плечами Махно.

— Одно слово — насекомое, — поддакнул Рододендрон. — Не существо, а одно недоразумение.

Барся согласно тявкнула.

Бывший участковый, бывший капитан Городской милиции, а ныне скромный выпивающий пенсионер ифрит Эдуард Гаврилыч сидел за столиком в городском кабаке «Закат Европы» перед кувшином «бухла». Медленно и тоскливо опустошая кувшин — он последнее время все делал медленно и тоскливо, — Эдуард Гаврилыч предавался печальным воспоминаниям и вообще невеселым мыслям по поводу несовершенного устройства миров в целом и загробного мира в частности.

— Да, — вздохнул Гаврилыч и разлил «бухло» по кружкам. — Выпьем?

— Выпьем, — согласился Эдуард.

Надо сказать, что под грузом последних событий мировоззрение Эдуарда сильно изменилось. Восторженная вера в идеалы гуманизма как-то сразу покинула Эдуарда, уступив место постоянной и безыдейной тусклой угрюмости. Разочаровавшийся в концепте «сила разума прогрессивно мыслящего индивидуума», Эдуард начал считать себя безнадежным мечтателем и обманутым идеалистом, раздавленным суровыми реалиями бытия. Да еще и свел знакомство с неким мертвецом-человеком со странным именем Чехов (идентификационный номер 777-999). И для полноты образа сделался молчалив и стал попивать, поддерживаемый тоже тоскующим Гаврилычем, который выпивать не прекращал ни при каких поворотах их общей с Эдуардом биографии.

— Выпьем, — повторил Гаврилыч, и ифрит-пенсионер залил в обе свои глотки две порции «бухла».

Некоторое время и Гаврилыч, и Эдуард молчали. Потом заговорил Гаврилыч.

— Эх, бля, — сказал он, — жисть наша жистянка.