И несть им числа... - Барнс Джон Аллен. Страница 51

— Кто бы в нас ни стрелял, он не слишком долго был бандитом или же оказался чрезмерно ленивым или бесталанным, — спустя довольно долгое время сказала Эсме шепотом.

— Почему это? — удивился я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно тише.

— Потому что это место в двадцать раз лучше подходит для засады, и оно не так уж далеко. Если бы они чуть-чуть прошли по дороге вперед, то непременно обнаружили бы его. Между тем и этим местом нормальный человек никуда бы не свернул и не остановился.

Любой грузовик или машина, проехавшая там, обязательно проедет и здесь. Либо они засели в первом попавшемся удобном месте и решили не утруждать себя поисками другого, либо оказались слишком глупыми, чтобы снизу, со скал, заметить это место; ведь отсюда. можно обстреливать автомобиль, и он никуда не денется, потому что вокруг дороги дюны. Если вовремя открыть огонь, то сидящие в машине люди не смогут двинуться ни назад, ни вперед. Они будут попросту пригвождены к месту, до тех пор пока пули не найдут свою жертву. Я бы основные силы сосредоточила на дороге, а дозор — хм.., его я бы поставила как раз…

Она умолкла, жестом предложив мне послушать. Что я и сделал, слушая внимательнее, чем когда-либо в жизни, как будто бы мысленно бродя по окружавшим меня скалам и пустыне, стараясь уловить что-нибудь, помимо мягкого шелеста нашего дыхания, легкого похрустывания веток, скрипа кожи, когда Эсме вытаскивала нож из ножен, пробираясь сквозь таинственные тени вниз по холму. Я раздумывал, достать пистолет или не нужно,: но подозревал, что, двигаясь так бесшумно и осторожно, Эсме не скоро достигнет подножия холма, какой бы звук она ни собиралась проверить, а по себе я знал,. что стану нервничать все сильнее и сильнее. Я не хотел, чтобы она застала меня с пистолетом в руках по возвращении, как будто бы я испугался, но и какого-либо другого выхода я не видел. В лучшем случае я больше бы беспокоился, чтобы не подстрелить ее ненароком, чем опознать возможного противника, приблизившегося к нашему посту. Я оставил пистолет на прежнем месте и постарался просто очень тщательно и тихо наблюдать, не появятся ли какие-нибудь при" знаки движения.

Примерно в шестидесяти ярдах впереди и на тридцать ярдов ниже я заметил какое-то движение. Осторожно двинувшись в том направлении и пытаясь держать голову в тени, я пристально смотрел туда, но ничего не увидел. Прошло довольно много времени, и я снова и снова прокручивал в голове разные комбинации, стараясь при этом оставаться ко всему готовым, спокойным и внимательным. Эсме обнаружила кого-то или что-то, ползущее наверх в нашу сторону, и там, внизу, произошла молниеносная, бесшумная, но смертельная схватка. Может быть, где-то на пути к нашему укрытию.

Если Эсме победила, то сейчас она уже ползет по дорожке из теней к тому самому месту, которое выбрала как наиболее подходящее для основной засады, возможно, надеясь, что силы будут небольшие, один или два человека, так что она сможет справиться с ними сама; если же врагов будет больше, она это увидит, уползет обратно, сообщит остальным и вернется с оружием. Несомненно, она собиралась потратить на это некоторое время — в случае, если она выиграла.

Если же она проиграла… Я передвинул пистолет поближе, осторожно, не отрывая глаз от склона холма, изучая его как можно пристальнее и держа руку все время у пистолета, на бедре. Теперь я мог быстро вытащить его, я знал, где находится предохранитель, и был уверен, что сумею дотянуться — как только замечу малейшее движение — и выстрелить, как только удостоверюсь, что это не Эсме. Я думал, что любой, кто ее одолеет, несмотря на преимущество неожиданного нападения, наверное, доберется и до меня, но крик и выстрел могли оказать неоценимую услугу тем, кто остался внизу.

Я припал к земле, медленно меняя положение, чтобы не заснуть, продолжая наблюдение, готовый мгновенно отметить все, что может служить признаком начала военных действий. Склоны холма были неподвижны и безмолвны. Тени покрыты темной дымкой; в них тускло отсвечивали трава, гигантский цереус или белесая скала; казалось, они двигаются туда-сюда, держа меня в состоянии нервного напряжения. Яркие пятна, целиком освещенные лунным светом, отвлекали и искушали, позволяя отдохнуть глазам; однако, если поддаться соблазну, через некоторое время они, казалось, уплывали из полумрака, и вместо тускло освещенного, заросшего мелким кустарником скалистого отрога холма вы обнаруживаете, что смотрите на непонятную бесформенную игру света и тени, которая не имела особого смысла и не могла быть достаточно быстро трансформирована в реальные понятия.

Я сделал попытку регулярно осматривать дорогу и пустыню за ней, одновременно прислушиваясь к звукам позади себя на случай, если кто-нибудь, еще более одаренный в смысле ночных сражений, чем Эсме, забрался наверх и собирается напасть на меня со спины.

Тени съежились и поплыли на запад, а половинка луны — теперь уже слишком яркая, чтобы смотреть прямо на нее, ведь мои глаза уже совсем привыкли к темноте, — медленно ползла к зениту, укорачивая тени и освещая все больше поверхности. Думаю, с того момента, как я встал на дежурство, она сдвинулась градусов на тридцать, а это значит, что прошло около двух часов.

Мне же казалось, что намного меньше.

Сколько времени прошло с той минуты, как мы заняли свои позиции, до того, как Эсме ушла вперед? Я не имел об этом ни малейшего понятия, но выяснил, что меньше, чем я тут ее жду.

Луна была в десяти градусах от зенита, через десять минут она будет прямо над моей головой. Первый рассветный луч может появиться в любой момент. Я смотрел и ждал.

Внезапно голос у меня за спиной мягко сказал:

— Лайл, пожалуйста, убери руки от пистолета. Если предохранитель снят, пожалуйста, верни его обратно.

— Он на предохранителе, — ответил я и очень медленно убрал руку. — Эсме?

— Да, я. — Она села подле меня; зубы ее стучали, как будто она только что приняла ледяную ванну, а потом стояла на пронизывающем зимнем ветру.

Я рискнул спросить:

— Есть вероятность, что там есть еще?

— Не думаю. Господи, приходится надеяться, что нет.

Я не могу.., о Господи, Лайл, нет, думаю, мы можем просто поговорить, если хочешь. А я хочу, и мне это нужно, даже если из-за этого возникнет много проблем.

Дай мне минуту, и я расскажу, что произошло. Но это ужасно, страшно, и я никогда в жизни не чувствовала себя столь потрясенной. Я правда буду благодарна, если ты как-нибудь утешишь и успокоишь меня, прибегнув к наилучшим способам, на которые ты способен.

— Сделаю все возможное.

Она прислонилась спиной к скале, а затем подвинулась, так что ее плечо коснулось моего, явно нуждаясь в прикосновении. На тот случай, если она ошиблась касательно отсутствия других нападающих, я продолжал наблюдать за склоном холма.

— Я нашла едва маркированную тропу — только крохотные насечки для опоры — и несколько вытоптанных .участков вблизи скал. Это было очень умно — скрывать от людей эту тропинку. Я пошла по ней вниз, держась немного в стороне. Естественно, через некоторое время я услышала какой-то шум — негромкий, возможно, скрип ботинка или дыхание. Кто-то шел по той же тропе. Я соскользнула с нее и спряталась в тени. Кто-то прошел мимо, и я выскочила сзади, намереваясь бесшумно напасть.

Догадайся, кого я увидела, выскочив на тропинку?

Нашу старую живучую подругу. Билли Биард. Эта версия Билли тоже знала свое дело — я набросилась на нее со спины, схватила за горло и ударила по почкам, прежде чем она смогла по-настоящему мне ответить, и все же я чувствовала себя, как будто пыталась связать вола тоненькой ленточкой. Я почти проткнула ей сонную артерию, держа в захвате, который получился жутким и неприятным.

В этот момент я поняла, что раз Билли Биард собиралась разведать местность, значит здесь должна быть засада.

Я поползла вниз по холму и, к счастью, учуяла запах дешевой выпивки — достаточно ядовитое пойло, может, водка, текила или даже неразбавленный спирт — и услышала тихий такой шум, как будто кто-то борется.