Фантомная боль - Тырин Михаил Юрьевич. Страница 13

– Высокий там забор-то? – поинтересовался малорослый Гоблин.

– Довольно высокий. Но там будут приставлены крышки от ящиков, об этом позаботятся без нас.

– А если кого-то из наших примнут? – проговорил Печеный. – Ждать его или бежать, выручать?

– Если кто-то останется и попадется охране – это его личная проблема. Подставлять всю команду из-за одного человека мы не можем.

Он на секунду замолчал, оценивающе посмотрев на Антона.

– Сразу определимся с группами. По правой стороне идут Обжора, Гоблин и Печеный. По левой – я, Сержант и Антоха. Еще вопросы есть?

– Зачем это все нужно? – не выдержал Антон.

Все насмешливо переглянулись.

– Не тебе обсуждать, – назидательно ответил Самурай. Потом он нервно пробарабанил пальцами по столу и добавил, уже не так холодно: – Начальство считает, что, если не отреагировать сейчас, инспекторов будут бить и дальше. Это уже не первый случай. Но принять меры по закону они не могут. Во-первых, ни один дурак на рынке не станет давать показания, а во-вторых, эти инспектора сами постарались всех разозлить. Брали штрафы и не выписывали квитанции. До того обнаглели, что брали деньги и, не пересчитывая, клали в карман. А наказывать их нельзя, – Самурай понизил голос, – один из них начальнику департамента зятем приходится.

– Так во-от в чем дело! – протянул Печеный. – Выходит, нас на кровную месть подряжают?

– А тебе не все равно? – отозвался Гоблин.

– Ладно, хорош базарить! – оборвал Самурай. – Если кто-то недоволен, идите к Сергееву и там протестуйте. Экипировку и гражданскую одежду получаем утром после завтрака. Подъем – в семь тридцать. Если хорошо сделаем дело – поедем на «фестиваль». Мне уже обещали...

При этих словах команда заметно повеселела.

– Какой еще фестиваль? – спросил Антон у Сержанта, когда они вернулись в свой домик.

– Увидишь, – многообещающе улыбнулся Сержант. – Я же тебе обещал невесту найти. А то ты весь слюной исходишь, когда на Анку глядишь. Думаешь, не видно?

– Да при чем тут это?! – с досадой ответил Антон.

Он лег в кровать и долго мучил себя унылыми размышлениями. В этот вечер он почувствовал себя быдлом, на которое можно надеть любой хомут, даже самый грязный. Завтра они должны идти на рынок и бить торговцев только потому, что какой-то чиновник из ЭКОПОЛа хочет отомстить. А давно ли Антон сам был таким же торговцем, стоял в рядах и клял последними словами инспекторов, что копались в его товаре и наказывали за каждую мелочь?

«Завтра будем убеждать себя, что торговцы плохие, что они сами поступили неправильно и заслужили наказание, – подумал Антон. – А иначе – как решиться ударить?..»

Утром он почувствовал неприятное волнение. Как перед экзаменом, к которому не готов. Да и не только он – настроение было неважным у всех. Быстро, почти не разговаривая, позавтракали, затем получили у Сергеева вещи. Антон взял себе брюки из плотной темно-серой ткани и просторную рубашку, под которой легко было спрятать панцирь и все остальное. Смотрелся он в этом одеянии не слишком элегантно, зато незаметно. Остальные тоже не блистали вычурностью нарядов.

В автобусе Самурай постоянно бросал на Антона полные сомнения взгляды, потом подсел и сказал:

– Когда начнется, от меня не отходи, понял? Вперед не рвись, но и не отставай. Если что случится – зови.

Их высадили в двух кварталах от рынка, и автобус уехал. Как было оговорено, все сразу разделились и растворились в потоке прохожих. Антон вдруг почувствовал какую-то шальную радость от того, что вновь оказался на улице, один, среди обычных свободных людей. Но примешивалась горечь обиды. Он не мог сейчас повернуться и пойти куда вздумается, а маршрут его был четко определен и исключал отклонения.

Антон шел, опустив глаза, чтобы случайно не наткнуться на кого-то из знакомых. На такой случай у него, конечно, была припасена версия, но выкручиваться и объясняться с кем-то все равно не хотелось.

Территория рынка была огорожена плотным щитовым забором, украшенным пестрыми рекламными панелями. Он бывал здесь раз или два – юго-западный рынок располагался на самой окраине, и сюда приезжали в основном только жители пригородов. Антон плохо помнил расположение рядов.

Найти нужное место оказалось сложнее, чем он думал вчера, глядя на карту. Посетителей пока было мало, и торговцы, пользуясь этим, пили кофе, болтали, листали журналы и игрались с карманными электронными играми.

Антон неторопливо шел между рядов, поглядывая на товар и нигде надолго не задерживаясь. Продавцы иногда делали попытки заинтересовать его своими вещами, но не очень настойчиво – у Антона был вид типичного праздношатающегося без копейки в кармане.

Он без особого интереса миновал ряды с одеждой и обувью, слегка задержался у прилавков с туристическим снаряжением. А вот поглазеть на фототовары ему толком не удалось – время поджимало.

Ряды телевизионщиков были видны издалека – эти ребята выстраивали из своего товара стенки метра по три высотой. Здесь уже собралось довольно много посетителей, и Антон не сразу нашел своих. Сначала он увидел Обжору – тот эмоционально спорил с одним из продавцов насчет какой-то антенны, хотя Самурай четко дал понять, что нельзя заранее привлекать внимание.

Затем в толпе мелькнула вечно не чесанная голова Сержанта. Антон неторопливо направился в его сторону. По дороге его перехватил неизвестно откуда взявшийся Самурай.

– Ты готов? – тихо и быстро спросил он. – Ждем Гоблина и сразу начинаем. Далеко не уходи, будь рядом. И посмотри на всякий случай, нет ли тут твоих знакомых.

Он вновь исчез. Антон нерешительно остановился. Ему следовало по-прежнему прикидываться рыночным зевакой, но при этом находиться на одном месте. Задача нелегкая.

Наконец он решился подойти к ажурному стеклянному прилавку с видеокамерами, наклонился над ними и стал пристально разглядывать, растягивая время. Торговец посмотрел на него без интереса. Он даже не стал спрашивать: «Чем интересуетесь?»

Антон закончил любоваться камерами и перешел к чтению аннотаций. Подняв на мгновение глаза, он встретил подозрительный взгляд продавца. Тот как будто спрашивал: что ты, парень, здесь дурью маешься, покупателей отпугиваешь? Антон хотел было спросить что-нибудь умное, но не успел. Кто-то легко тронул его за плечо, и над ухом прозвучал быстрый шепот:

– Через пять секунд начинаем...

Он оглянулся, но никого не увидел.

И вслед за этим раздался оглушительный грохот.

Антон вздрогнул и начал растерянно озираться по сторонам. Народ в панике бросился врассыпную, образовалась нешуточная давка. Антон отскочил на опустевшее пространство, уворачиваясь от мечущихся людей, и увидел сквозь затянутый пороховой дымкой воздух, как Самурай подрубает ногой стойку широкого трехметрового прилавка. Телевизоры посыпались на асфальт, как кубики, треща пластиковыми корпусами и разлетаясь фонтанами осколков.

Вслед за этим раздались еще два взрыва – брошенные заранее гранаты разорвались ослепительными белыми хлопьями.

Антон зажмурился, а когда открыл глаза, увидел, что Самурай смотрит прямо на него и что-то кричит:

– Чего встал, как баран?! – разобрал он через мгновение. – Давай сюда!

Антон подскочил, выхватывая электродубинку, и успел ткнуть ею в живот здоровенного разъяренного торговца, который собирался обрушиться на Самурая сзади. Торговец дернулся, сгибаясь пополам, и отлетел на асфальт, под ноги бегущим людям.

Самурай рванулся вперед, к следующему прилавку и снова ударил. Еще один шестиэтажный «небоскреб» из телевизоров покачнулся и рухнул с грохотом и звоном. Впереди действовал Сержант. Он, как вертолет, махал своей дубинкой, разгоняя торговцев и освобождая пространство для наступающего следом Самурая. Антону же оставалось только прикрывать Самурая сзади. Тактика эта не была придумана заранее, она родилась прямо здесь, как простейший и единственно верный метод.

Под ногами трещали корпуса разлетевшихся видеокамер. Самурай особенно старательно уничтожал их, чтоб ни у кого не возникло мысли взять камеру и зафиксировать происходящее «для истории».