Тварь непобедимая - Тырин Михаил Юрьевич. Страница 40

Алексей хотел еще что-то сказать, но вдруг весь потух, замкнулся и, махнув на Гришу рукой, опрокинул в себя рюмку водки.

– Не принимай близко к сердцу, Гриша, – посоветовал Донской, усмехаясь. – Здесь много таких философов. Может, и сам таким станешь. А пока отдыхай.

– Я пошел, – сказал Алексей, резко вставая.

– Посиди, – пытался остановить его Костя.

– Не могу. Мне еще резать предстоит. – Он помахал всем рукой и вышел.

– Кого он собрался резать? – не понял Гриша.

– Да так... – неохотно ответил Донской. – Маленькую операцию надо сделать.

– Он пьяный делает операции? – изумился Гриша.

– А ты видел, чтоб хирург на операцию трезвым шел? – удивился в свою очередь Костя.

– Да ничего страшного, – сказал Донской. – Там такая операция, что трезвым и не возьмешься. Да и не очень он пьяный...

– Ты, Гриш, не обижайся на него, – посоветовал Костя. – У него работа трудная, он малость на судьбу обижен и как бы не в себе. Работе это не мешает – и ладно.

«Мало того что пьяный, еще и не в себе, – мысленно подивился Гриша. – И это – в частной больнице, где за стакан пива, выпитый в рабочее время, должны выгонять с работы».

Костя потянулся было к бутылке, но тут раздалась мягкая трель телефона.

– Да, слушаю, – со вздохом произнес Донской, взяв трубку. В следующую секунду он отставил рюмку и распрямился: – Начинай сам! – скомандовал он невидимому собеседнику. – Мы сейчас будем!

– Что там? – встревожился Костя.

– Подъем, ребята, – сказал Донской, хватая с вешалки халат. – Во флигеле тревога, аппаратура сигналит. Сам ничего пока не знаю, там дежурный разбирается.

Гриша встал, порадовавшись, что не успел напиться. В отличие от хирурга он старался делать свою работу только в трезвом виде.

Они быстро шагали по полутемному подземному коридору, на ходу застегивая халаты. Режим стерильности на этот раз был решительно оставлен без внимания, время торопило.

Дверь с кодовым замком, коридор, еще одна дверь – и все трое оказались в помещении с прямоугольными ваннами, которое Гриша однажды успел мельком увидеть. В ноздри заползла кислая удушающая вонь, с которой не справлялась вентиляция. Углы комнаты утопали во мраке, свет ультрафиолетовых ламп лишь слегка очерчивал контуры.

– Сюда! – раздался голос из мрака.

Кто-то щелкнул выключателем, лампы разогнали фиолетовые сумерки. Дежурный медик в оранжевом комбинезоне, перчатках по самые локти и маске склонился над одной из ванн.

– Задышал слишком рано, – сообщил он. – Похоже, бульон в легких.

– Ты уже делал что-нибудь? – спросил Донской, поспешно натягивая такие же длинные перчатки.

– А что я мог? Пока только держу над поверхностью.

– Черт, не было печали. – Донской поманил Гришу: – В той комнате – каталка с аппаратурой. Вези сюда, бегом.

Гриша заскочил в узкое помещение со стеллажами, уставленными коробками, бутылями, газовыми баллонами, приборами под полиэтиленовыми чехлами. Двухъярусная тележка стояла прямо у двери, верхняя часть была покрыта чистой простыней, а внизу под такой же простыней топорщились углы каких-то приборов.

– Быстрее! – поторопил Донской, когда Гриша выкатил тележку из кладовки. – Бегом сюда. Теперь иди к шкафу, возьми маску и перчатки. Сейчас будешь помогать.

Гриша сделал, что приказали, а когда обернулся – остолбенел. Все трое осторожно поднимали из ванны маленького извивающегося человечка, за которым тянулись провода и трубки. Он был весь облеплен комками желтой слизи, и рассмотреть его лицо было невозможно. Но, судя по росту, это был подросток лет двенадцати. Слизь тянулась, как клей, падала на пол густыми тяжелыми каплями.

– Интубацию, – приказал Донской.

– Я готов. – Дежурный вытянул с нижнего яруса тележки белые гофрированные шланги. – Катетер можно не вынимать, трубка пройдет прямо по нему.

– Датчики вросли в кожу – здесь и здесь, – подал голос Костя. – Что, провода рвать?

– Осторожно, тут петля. Освобождай рот от этой пакости. И накинь маску – в глаза попадет...

– Готово. Начинай отсасывать электролит...

– Что мне делать? – напомнил о себе Гриша.

Тельце уже извлекли из ванны и уложили на простыню. Та моментально пропиталась слизью.

– Внизу на каталке – губка и белый флакон с содовой водой, – отрывисто ответил Донской. – Поливай на него и счищай эту дрянь. И гляди, чтоб в стороны не брызгало.

– Ребята, надо поторопиться, он третью минуту без воздуха, – заговорил дежурный. – Держится только на кровяной оксигенации.

Гриша взял большую, нежную, как мыльная пена, губку и принялся за работу. Тело под слоем слизи оказалось темно-красным, словно сплошная родинка. Человечек продолжал дергаться и извиваться, не издавая ни звука.

– Отсос пошел, – донесся голос дежурного. – Кто-нибудь, готовьте кислород.

– Гриша, брось мочалку и подай ларингоскоп, – приказал Донской. – Второй номер, изогнутый.

– Трахея свободна, – сообщил он через несколько секунд. – Продвигайте трубки, осторожно...

Оба гофрированных шланга да еще клинок ларингоскопа торчали из растянутого рта пациента. Костя осторожно прижимал его плечи к поверхности каталки, борясь с судорогами.

– Все, бронхи чистые, пошел кислород, – проговорил Донской, отрываясь от окуляра.

Хлопнула дверь, в комнате появился еще кто-то из персонала.

– Что у вас тут? Из кровати выдернули!

– Рано спать ложишься. Переодевайся, готовь сухую ванну.

– Кто-нибудь следит за приборами? – спросил Костя.

– Я смотрю, – сказал дежурный. Через некоторое время он добавил: – Дыхания еще нет, но сердечко шевелится помалу...

Вновь пришедший подошел, застегивая комбинезон.

– Ладно, ребята, идите, – сказал он. – Мы дальше сами.

– Да, – подтвердил дежурный. – Теперь уж сладим...

– Кончай работу, – Донской хлопнул Гришу по плечу так, что тот выронил губку. – Пошли переодеваться.

Они уже были у выхода, как вдруг раздался звук, напоминающий щенячий лай. Гриша обернулся. Человечек из ванны кашлял. Его крутило и корежило, он извивался, собирая в кучу промокшую простыню. Красное сморщенное личико дрожало и выделывало немыслимые гримасы. Из маленького темного ротика вылетали куски желтой слизи.

– Пошли, – поторопил Донской. – Они разберутся.

Через несколько минут они снова сидели в кабинете. Под впечатлением происшедшего все выпили сразу по две рюмки без тостов и прочих лишних слов.

– Ну, что, Гриша, как тебе наши трудовые будни? – проговори Костя.

– Что это было?

– Грязевая ванна. – Костя усмехнулся. – Пелоидотерапия, знаешь? Лишаи выводим помаленьку.

– А серьезно?

– А серьезно – не твоя это забота, Гриша, – сказал Донской. – Помог – спасибо. Могу тебе почетную грамоту выписать.

– Это то, что ты прятал от проверяющих?

– Ага, точно. А еще – пыточную комнату, подпольный абортарий и четырех Франкенштейнов с невестами, которые на чердаке живут.

– Секреты? Но почему? Я ведь все равно догадаюсь...

– А вот это – пожалуйста! – Донской холодно улыбнулся и взял из-под стола новую бутылку. – Догадываться у нас не запрещается.

За стеной лаяла собака. По раковине гулко били редкие капли из прохудившегося крана. Пашка лениво ковырял ложкой остывшую кашу, мечтая о моменте, когда сможет побежать в комнату и заняться своими игрушками.

Светлана сидела напротив, подперев голову рукой, и думала о Кате. Та, наверно, тоже сейчас сидит за столом на кухне и смотрит, как ужинает ее муж. Хотя скорее всего они уже легли спать, ведь там, на Севере, ночь приходит раньше.

Светлане вдруг стало так горько, что она закрыла глаза руками, чтоб не расплакаться. Катенька уехала, у нее теперь есть муж, которого она может целый день ждать, а вечером – поставить перед ним тарелку и смотреть, как он ест. Легко ей или трудно, Света не знала. Наверно, непросто. Но главное, что у Кати отныне есть тот, на кого можно положиться.